– А как мы можем быть уверены, что наш южный завоеватель, в конце концов, так или иначе не возьмёт верх?
– ЦАТ сказал – нет. Если Ланаскол будет продолжать существовать, как сильная власть, развитие высокой цивилизации пойдёт совершенно другим путём. Понятно ли тебе преимущество оракула-идиота?
– Вы думаете, им занимались? Вполне достаточно простых звуков. Может, его заменяли?
– Это тебе и придётся выяснить. ЦАТ сказал, что в него вложили неправильную информацию, и наш человек никогда не вернётся.
– Но…
Трапнел вздрогнул.
– Вот именно – но! Это раскрылось только тогда, когда ЦАТ выдал официальную еженедельную сводку. Поднялась тревога, и мы нашли искажённую плёнку.
– Легко выяснить, кто имел доступ…
– Искажение было на обратной стороне разведывательных плёнок, – так сообщил ЦАТ.
– Здорово! У нас там есть постоянный агент?
– Естественно. ЦАТ начал проверку в этом направлении. Ясно, что вмешался кто-то ещё.
– Но этого же не может быть!
Трапнел чувствовал себя так, как если бы зелёный ковёр под его ногами вдруг обругал его. Он всю жизнь верил фактам…
– Мы нажали на ЦАТ, чтобы он ответил. Он не сказал ни да, ни нет, а сослался на недостаток информации. Так что перед нами два варианта: первый – в нашей Службе есть изменник, второй – что мы просто ничего не можем сделать на этой линии. В конце концов, Галактика слишком велика для любой империи, конфедерации или ещё чего-нибудь в этом роде. Здесь запросто может быть и другая Служба. До сих пор нам везло, мы с такими не встречались.
– Но зачем исказили рапорт?
– Могло быть несколько причин: мы можем быть под наблюдением, мы желаем спасти Валлек, а другие, может быть, не хотят этого, и могут подставить нам ногу, чтобы испытать нас.
– Хорошенькое блюдо вы мне подали! – кисло прокомментировал Трапнел. – Итак, я разыгрываю оракула и попутно стараюсь открыть, кто не хочет меня там видеть. Кстати, есть у первого отдела сведения о том, что случилось с их человеком?
– Нет ещё. Постоянный агент встревожен. Видишь ли, дело очень срочное. Они ждут тебя для инструктажа. У тебя есть только пять планетных дней до того, как ты предположительно станешь пророчествовать, а это обязательно должно произойти.
– Они всегда там, когда мы приходим?
– Мы тоже не были с тех пор, как они запарились. Не забудь, оплата двойная.
– Как будто я могу забыть! – ответил Трапнел и вышел.
Лёжа в камере-передатчике в плотно сжимающем голову шлеме, ожидая, когда техники дадут готовность, Трапнел удивился, почему он до сих пор здесь работает. Он устал. Уволиться он мог в любое время. Сколько жизней он прожил? Не сосчитать. И почти все они прошли в опасности. Дважды он бывал даже убит, но техники успели вовремя вытащить и спасти. А сколько раз занятое им тело подвергалось пыткам, увечьям и прочим напастям! Кроме того, всегда было одно условие: он мог быть помещён только в тело почти полного идиота, что означало осложнения при транспортации. Поэтому постоянные агенты на местах пользовались своей техникой, чтобы принимать и поддерживать человека действия. У них не было никакой надежды на возвращение. Он, по крайней мере, хоть не был в такой постоянной ссылке.
Как всегда, он до последней минуты страдал от желания сбросить шлем и закричать, что отказывается идти. А потом техник повернул выключатель.
Пробуждение от транспортации было всегда страшным. Некоторое время жертва чувствовала жуткую дезориентацию. И Трапнел терпеть не мог открывать глаза в новой обстановке и осматривать своё новое тело. Но отсрочки не предоставлялось, и он силой заставлял себя смотреть.
Он уставился вверх, на складки не то полога, не то балдахина. Они были не того живого цвета, который ассоциировался с этим миром, а отливали тёмно-перламутровым радужным мерцанием. Поворот головы – и он увидел свет жёлтого неба в окне. Окно было затянуто изящно сплетённой сеткой. По бокам висели шторы такого же перламутрового цвета, что и балдахин.
Его руки скользили по шелковистой поверхности. По-видимому, он лежал на богатой постели. Он рискнул приподняться на локтях и увидел, что в складках постели были металлические кольца, из которых выходили цепи, скрывающиеся под простынями. Он отбросил простыню в сторону. Его лодыжки были прикованы. Пленник!
Возможно, этот оракул был не в состоянии вести растительную жизнь. Видимо, он, наоборот, был подвижным, несдержанным и склонным убегать. Решётка на окне, наверное, была дополнительным барьером. Трапнелу предстояло играть роль, которая автоматически должна была начаться в ближайшее время, и он оглядел свои оковы. Инструкция должна была это предвидеть.
Он попытался определить длину цепей и, когда задвигался, они слабо и мелодично звякнули. Он оглядел своё тело. Он полагал, что оно маленькое и слабое или жирное, нездоровое. Но оказалось, что его ноги, как и всё остальное, были сухими, мускулистыми, кожа загорелая. На бедре был сморщенный, давно заживший шрам, теперь едва напоминавший о ране.
Он пробежал кончиками пальцев по лицу и нашёл второй шрам под левым глазом, причём свежий. Странно, если этот человек был идиотом, с детства опекаемый жрецами, откуда у него могли быть подобные шрамы?
От его движений цепи зазвенели. К занавескам балдахина подошёл человек. На нём не было красной одежды, которую, как говорилось в инструкции, носили жрецы. Когда Трапнел взглянул на подошедшего, инструктаж должен был включиться, но этого не произошло.
Трудно судить о возрасте человека другой расы, но, похоже, новоприбывший был средних лет. На нём были сапоги, выше – кожаные краги, широкая, с длинными рукавами и высоким воротником туника, без видимых застёжек, тусклого тёмно-синего цвета. На груди был вышит серебром символ, в отдельных частях узора сверкали драгоценные камни.
На поясе из серебряных звеньев висела кобура с оружием в виде жезла. Человек явно понимал толк в сражениях. Его кожа была красно-коричневая, волосы, видимо, чёрные, но когда он прошёл мимо окна, они на свет казались тёмно-рыжими.
Трапнел уставился на вошедшего, обеспокоенный недостатком своей реакции. Впервые передатчик даже не дал ему приготовиться к намеченной роли, он просто не имел представления, как ему здесь держаться.
Может, передатчик ошибся, и он попал не туда… Он должен был быть очень осторожен до тех пор, пока не включится его инструктаж, или пока он сам не узнает, что произошло.
Человек, как бы узнав Трапнела, воскликнул:
– Лорд Кор! – голос был резким, возбуждённым. – Твой разум восстал из тьмы!
Лорд Кор – Кор-Кинг? Значит, он в Ланскоре, а не в Храме Орма! Ясно, что он был не там, где предполагал, и не тем. Он поднёс руку к голове, не зная, зачем.
– Болит ли ещё твоя рана, Лорд Кор?
«Это и в самом деле должен быть болезненный рубец от тяжёлого удара», – подумал Трапнел.
Рана в голову. При обмене тел субъективные ощущения отсутствовали. Значит, он попал в тело, которое превратилось в тело идиота из-за раны в голову? Если так – что ж, тогда у него, возможно, есть шанс. Конечно, это могло быть логическим объяснением ошибки, но почему же он всё-таки не добрался до оракула?
– Болит… немного, – пробормотал он. – Я… я не могу вспомнить… – Дать им такое объяснение и пользоваться им как плащом – больше ничего не оставалось.
– Похоже, что у тебя треснул череп, Лорд Кор, – заверил тот. – Ты блуждал во тьме много дней, не узнавал ни Кор-Кинга, твоего отца, ни Леди Яракому, самую близкую тебе. Тебя кормили с ложечки, и ты был слаб, как грудной младенец. А потом – когда ты начал бредить, – он показал головой, – ты мог бы
