здание было небольшим амфитеатром, в котором ряды широких сидений спускались к квадратной платформе.
Однако по периметру этого амфитеатра располагались Небольшие комнатки, и в одной из них он разбил лагерь. Он привязал кобылу к одной из колонн, образующих проход к амфитеатру, и накормил ее травой, которую нарвал на холме, а также сушеным зерном, чему лошадь очень обрадовалась. Ее можно было стреножить и оставить пастись, но, вспомнив об истоптанной тропинке возле кратера, он удержался от этого.
Вода от дождя собралась в выбоинах мостовой, и Лура жадно напилась из одной такой лужи, а кобыла в это время — из другой, подняв при этом много шума. Из прибившихся к колоннам веточек, которые туда принес ветер, Форс соорудил костер, расположив его за стеной так, чтобы его нельзя было видеть снизу. Когда в его кастрюльке закипела вода, он снова подверг себя испытанию снимания повязки с раны на ноге. Бальзам действовал: несмотря на то, что рубец был твердый и ноющий, он был чист и без следов гноения, и края уже зарубцевались, хотя, несомненно, шрам останется на всю жизнь.
Лура не вышла поохотиться, хотя наверняка чувствовала голод. После того как они обошли тот кратер, она все время держалась рядом с Форсом, и теперь прилегла возле костра, задумчиво глядя на язычки пламени. Он не заставлял ее покинуть здание. Лура больше знала лес, чем любой человек мог надеяться, и если она решила не охотиться, то на то, значит, были веские причины. Жаль только, что она не могла открыть Форсу, чего же именно она и боится, и ненавидит. Он уловил эти страх и ненависть, когда они на мгновение соприкоснулись своими разумами, но какое же именно существо вызвало у нее такие эмоции, осталось для него в тайне.
Поэтому они с чувством голода легли спать: Форс решил, что остатки зерна он отдаст кобыле, чтобы привязать ее к себе. Он постоянно подкладывал веточки в костер, но так, чтобы он оставался небольшим: он не хотел лежать в темноте в этом месте, где многое и многое было выше его понимания.
Некоторое время он прислушивался, не стучит ли где-нибудь в темноте ночи барабанщик. Он ничуть бы этому не удивился. Однако ночь была тихой и спокойной, и он слышал шорох насекомых в траве снаружи. Да еще бормотание ветра, шевелящего листья на холме.
От этого едва слышного печального шелеста Форсу стало не по себе. Лура тоже не спала. Он почувствовал, что она не спит еще до того, как услышал поступь ее лап и увидел направляющейся к двери. Он пополз вслед за ней, стараясь не опираться на больную ногу. Лура остановилась на наружном портике здания и смотрела на простиравшийся внизу в темноте разрушенный город. Потом Форс увидел, что привлекло ее внимание — какая-то красная точка на севере — предательское мерцание пламени костра!
Итак, здесь была и другая жизнь! Степняки, по большей части, держались подальше от руин — помня о прежних временах, когда там царила убивающая все живое радиация. И Зверолюди… знали ли они секрет огня? Никто из людей не знал, насколько они умны или наоборот глупы и была ли у них какая-нибудь, пусть даже извращенная, цивилизация.
Форса охватило сильное желание вернуться к кобыле, взобраться на ее спину и поскакать по булыжникам, щебню и земле к этому далекому огню. Ему хотелось оказаться в чьей-нибудь компании в этом беспокойном городе мертвецов.
Но не успел он даже один раз наполнить легкие воздухом, как услышал… низкий хор из тявканья, лая, воя, который поднимался выше и выше, пока не превратился в безумную какофонию. Шерсть на спине Луры встала дыбом. Она зашипела и зарычала, но не сдвинулась с места. Эти крики доносились откуда-то издалека — как раз оттуда, где мерцали огоньки. Какой бы зверь ни издавал эти звуки, он привлекал ими других.
Форс содрогнулся. Он ничем не мог помочь тому, кто разжег этот костер. Задолго до того, как он смог бы обнаружить путь через эти руины и добраться туда, наступил бы конец. И теперь… теперь… там, внизу, была только темнота! Дружеское мерцание красного огонька исчезло!
Глава 5
Город на озере
Форс выполз на утреннее солнце. Спал он плохо, но его радовало, что рана заживает. И когда он встал на ноги, то Почувствовал себя увереннее, ему не пришлось прикладывать особых усилий, чтобы вывести кобылу наружу, дабы она пощипала травку на склоне холма. Лура занялась делом еще до его пробуждения, на что указывала тушка жирного индюка, которую она положила на пол рядом с остатками костра. Он сварил ее и съел, ни на миг не забывая о том, что он должен оседлать свою лошадь и отправиться на поиски в этом разрушенном городе места, где горел костер, исчезнувший ночью.
А ему вовсе не хотелось этого. И поэтому он, торопливо покончив с едой, собрал вещи. Вернувшаяся Лура уселась в широком луче света и принялась вылизывать свой мех. Но когда Форс взобрался на кобылу и свернул к центру развалин, она тут же оказалась на ногах.
Под цокот копыт они въехали в выжженный район, еще хранивший черные пятна, оставшиеся после огромного, всепоглощающего пожарища. Среди закопченных камней росли цветы: желтые, белые и синие. А древние подвалы и погреба обросли сорняками с рваными красными листьями. Кошка и лошадь медленно передвигались в этом месте запустения, пробуя землю при каждом шаге.
На противоположной стороне выжженного пространства они обнаружили место ночной схватки. Черные птицы взлетели чуть ли не из-под самых их ног, пируя на останках, оставшегося от более сильных пожирателей падали. Форс спешился и захромал к стоптанной траве, без особого желания собираясь исследовать то, что там осталось.
На запятнанной кровью земле лежали две груды костей. Но эти черепа не принадлежали человеку. Таких удлиненных узких голов с мощными желтыми зубами он никогда раньше не видел. Тут его внимание привлек блеск металла, и он поднял сломанное копье. Древко с неровно обломленными краями лежало неподалеку от наконечника. Да, такого копья он тоже никогда раньше не видел. Оно принадлежало рыбаку с острова.
Форс обошел все место схватки и еще раз наткнулся на странные скелеты, но, за исключением копья, он не обнаружил никаких других следов охотника. Лура выказывала резкое отвращение к этим костям — словно странный запах, сохранившийся на них, был ей неприятен. И сейчас она стояла на задних ногах и вопросительно обнюхивала какую-то кучу из камней и кирпичей.
Так вот что тут произошло! Охотник не был захвачен врасплох этим нападением из темноты. У него было время забраться туда, где ночные твари не могли атаковать его и где он сам мог наносить удары, отбиваясь от них, а раненых и убитых их же сородичи разрывали зубами. И по всей видимости ему удалось сбежать от них — поскольку его-то костей нигде не было видно.
Форс в последний раз, просто так, для полной уверенности, пнул ногой куст. что-то круглое и коричневое покатилось, задетое его носком. Он протянул руку и поднял небольшой, тщательно отполированный, чуть ли не до металлического блеска барабан, сделанный из темного дерева, обтянутый сверху шкурой. Сигнальный барабан! Форс импульсивно постучал по нему и услышал низкий, пульсирующий звук, разнесшийся эхом по руинам.
Он взял с собой этот барабан. Почему он это сделал, Форс и сам не знал… может, потому что был заворожен этим предметом, при помощи которого передавались послания и который не был известен его народу.
Спустя полчаса развалины города остались позади. Форс с радостью вдохнул в себя чистый воздух открытой местности. Все утро он не спеша скакал, выискивая любые следы, какие мог оставить охотник. Он не сомневался, что тот с какой-то определенной целью двигается на север, может быть, даже по той же самой причине, что и он сам. А теперь, когда у охотника не было его барабана, больше не будет никаких сигналов.
Следующие два дня прошли без особых происшествий. Ничто не свидетельствовало о том, что степняки когда-либо проникали на эту территорию — самый настоящий рай для охотников — настолько много было здесь всякой дичи. Форс не стал зря расходовать драгоценные стрелы, позволив Луре охотой
