Не хватало еще, чтобы отец заставил постороннего мужчину почувствовать жалость к его дочери. Ей и так плохо, а участие незнакомого человека может привести еще и к утрате самоуважения.
Что-то произошло с ней за эти несколько месяцев, о чем догадывается отец. Но он ничего не знает. Дочь предпочитает держать свои эмоции в узде. Вот об этом «что-то» Денни и хотел поговорить. Он придал своему голосу самые невинные и жалобные интонации:
— Только ужин, и больше ничего. Если вы не доверяете мне, мы можем поужинать здесь, в отеле...
— Но это вообще-то... — начал было мистер Уэнсли, но потом сообразил, что вопрос обращен не к нему.
— Энн? — Он повернулся к дочери. — Хочешь я подменю тебя. Девушке, наверное, надо подготовиться к вечеру.
Делать нечего. Бороться с мистером Грантом еще можно, но противостоять собственному отцу выше ее сил. Если говорить честно, то она понимала, что должна это сделать для самой себя. Не может же она всю жизнь провести в неприступной башне, созданной из своих обид и подозрений. Она должна «перестать беспокоиться и начать жить». Боже, какая дурацкая фраза!
Что такого есть в этом человеке, что она не может позволить себе просто быть самой собой? Почему бы ей не позволить себе просто расслабиться и получить удовольствие? У него такие красивые глаза, он мил и обходителен. Почему она его так боится? Она взрослая женщина и вполне отдает отчет в своих чувствах. Все ее страхи — это ее собственные фантазии.
— Итак? — прервал Денни ее размышления.
— Право, я не знаю.
— Окажите мне честь отужинать со мной в любое подходящее для вас время, — чопорно произнес Денни и собрался уже встать на одно колено.
Энн вдруг поняла, что ситуация становится комичной. Капризная девчонка заставляет взрослого мужчину играть в смешную игру. Нельзя заставлять мужчину чувствовать себя глупцом.
Признайся же себе, нашептывал внутренний голос, что тебе доставляет удовольствие видеть его просящим и униженным. Ты просто отыгрываешься за годы собственных унижений. Это ты всегда униженно просила мужчину побыть с тобой хоть полчасика.
Будь правдива, тебе доставляет удовольствие сознавать, что красивый и богатый мужчина обратил на тебя внимание. На тебя, такую обыкновенную. Да ты не могла даже мечтать, что кто-то посмотрит в твою сторону, после того что сделал Джилл.
О, Джилл! Мысль о нем заставила ее закусить губу. Она знала, что в один прекрасный день он бросит ее. Он всегда давал ей понять, что делает огромное одолжение, общаясь с такой заурядной девушкой. Где- то там была женщина, которая значила для него гораздо больше. Ей стоило только позвать. Энн не просто подозревала это, она была в этом уверена.
Однако это недостаточный повод, чтобы отвергать предложение мужчины, который стоит сейчас рядом с ней и смотрит просящими глазами.
— Откуда взялась роза?
— Какая роза? — засмеялся Денни. — Давайте оставим ее в покое. А лучше найдите вазу и поставьте ее в воду. Она может погибнуть.
Энн не двинулась с места.
— Ну ладно, открою вам тайну, — сжалился Денни. — Это юный Шон. Мне кажется, он здорово увлечен вами. Только, пожалуйста, не выдавайте меня.
— Хорошо, не выдам, — улыбнулась наконец Энн. — И... я согласна поужинать с вами сегодня вечером. — Пусть только попробует как-нибудь прокомментировать ее капитуляцию или в его глазах мелькнет искорка торжества, как она тотчас же заберет свои слова обратно, развернется и уйдет.
Однако он ничего подобного не сделал. Просто улыбнулся, коротко и открыто. Потом произнес внезапно охрипшим голосом, от которого сладко заныло в животе:
— Спасибо. В восемь часов вам будет удобно?
— Вполне. Я даже успею закончить все дела. А сейчас, извините, мне нужно проверить журнал регистрации. — Энн поспешно спряталась за стойку и стала листать книгу гостей. Она отчаянно пыталась сосредоточиться, но ничего не понимала, а только лихорадочно переворачивала страницы.
Денни постоял минутку, а потом сказал:
— Боюсь, восемь часов не вполне подходящее время.
Энн подняла голову.
— Но вы же сами назначили это время?
— Простите, я не совсем рассчитал. — Денни было все равно, когда начать ужин. Он мог сделать это прямо сейчас. Честно говоря, ему не терпелось поскорее все начать и закончить... Но он считал, что надо закрепить достигнутый с таким трудом успех и иметь все гарантии, что девушка в последний момент не передумает встречаться с ним.
— Как насчет половины девятого? — спросил он.
— Подходит, — быстро проговорила она и поспешила нагнуться еще ниже над книгой, чтобы он не заметил, как пылают щеки.
— Вот и чудесно, — сказал он и собрался было отправиться к себе в номер, но замер.
Она наклонилась так низко, что он увидел совсем рядом ее шею и легкий завиток волос, отдельный от гладкой прически, нежный и женственный. Это зрелище привело Денни в замешательство. Он был полон решимости бороться с ней как с самым главным врагом, использовать ее, а потом оставить пожинать плоды ее безнравственного поведения. Он ни секунды не сомневался, что она причастна к исчезновению Лауры, что она была наперсницей и сводней. В нем закипала ярость, когда он думал об этом. Эта девушка не должна вызывать в нем другие чувства. Не должна!
Но он с ужасом понял, что она вызывает у него другое ощущение. Хотя он и отдавал отчет, что оно такое же первобытное, как ярость. Он вдруг отчетливо понял, что до обморока хочет ее и почти утратил способность думать.
Почти, но не совсем...
Потому что совершенно неожиданно для него самого вместе с физическим голодом в нем проснулась вдруг симпатия к этой недотроге. Симпатия и нежность. Ему вдруг захотелось прижать к себе эту женщину- девочку и защитить от всех напастей этого неласкового мира.
Денни невольно любовался плавными закруглениями ее скул, изящной лепкой маленького подбородка, нежно-розовым маленьким ухом — и задыхался от нежности. Она вдруг показалась ему такой хрупкой и женственной, что устоять было почти невозможно. Это было совсем другое чувство, чем то, которое он неизменно испытывал к Лауре. Там все было острее и определенней.
У него пересохло в горле. Он незаметно подался вперед и уловил запах ее тела. Голова закружилась, а тело натянулось как струна. Денни едва осознавал, что делает. Он протянул руку и дотронулся до завитка волос на шее.
Девушка замерла на мгновение, потом резко подняла голову.
— Да как вы... — Она задыхалась от ярости.
Но это было лишь ее первой непосредственной реакцией. Однако чем глубже ее взгляд проникал в синеву его пронзительных глаз, тем скорее испарялось негодование. Энн вдруг с ужасом поняла, что смотрит в глаза своей судьбе. Что она столкнулась с чем-то, чего еще не понимает, но что перевернет ее жизнь.
— Это тоже противоречит политике руководства? — Денни попытался сгладить неловкость ситуации шуткой.
— Да... нет... — растерянно пробормотала Энн, не вполне понимая, о чем он спрашивает.
Политика? При чем тут политика? Обычная жизнь с ее ежедневными заботами и установленными правилами только что просочилась сквозь ее пальцы, как горсть песка. Она испугалась теперь той неотвратимости, которую только что увидела своими глазами.
— Нет, — решительно сказала она. Иногда это помогало. Стоило ей вслух произнести «нет», как проблема исчезала сама собой. Как будто захлопывалась дверь, за которой толпились неправильные решения.
