погибших во время военных действий. Не случайно количество жертв среди мирного арабского населения превышало почти в двадцать раз потери израильтян. По свидетельствам сторонних очевидцев, оказавшихся тогда в Иерусалиме, израильская армия неоправданно жестоко обходилась с гражданским населением завоеванных территорий, используя отработанные еще в 1948 г. методы запугивания и репрессий в целях вытеснения арабов с принадлежавших им земель. В дневнике сестры Марии-Терезии, проживавшей в 1967 г. в аббатстве Компаньонов Христа в Старом городе, приведены страшные подробности гибели десятков ни в чем не повинных детей и женщин, сцены разграбления израильскими солдатами арабских домов и магазинов. Ее дневник заканчивается словами: «Где же те вполне свободные и достаточно сильные люди, которые смогли бы вынести всю правду о главных причинах конфликта, чтобы найти достойные средства для установления справедливого мира?».[366] До сих пор этот вопрос не имеет ответа.
Сразу же по завершении военных действий израильтяне поторопились приступить к утверждению своего присутствия в Старом городе: 10 июня жителям квартала Мограби (более 600 человек), непосредственно примыкавшего к Стене Плача, было предложено в течение трех часов покинуть свои жилища. В течение трех дней взрывами и бульдозерами было снесено 135 домов, которые в израильской «Джерузалем пост» были названы трущобами, заслонявшими величественный вид Стены. Для мусульман же эти обветшалые строения представляли историческую ценность: по заверениям палестинских представителей, обратившихся в дальнейшем с протестом против действий израильтян в Восточном Иерусалиме к специальному послу ООН Э. Тальманну, многие из построек относились к XIV в. и к тому же частично являлись вакуфным имуществом.[367]
Но, как уже повелось в истории, право победителей — это право тех, кто сильнее. Как в XII в. мусульмане, изгнав крестоносцев, уничтожали в Иерусалиме следы пребывания неверных на Храмовой горе и вокруг нее и в страстном религиозном порыве приникали к вновь обретенным святыням, так и евреи в середине XX в. в неистовой религиозности, охватившей чуть ли не всю страну, спешили восстановить связь со своим возвращенным прошлым. На 14 июня пришелся праздник Шавуот. В древности иудеи совершали в этот день паломничество в Иерусалим. В тот год около 200 тыс. израильтян побывало во время праздника на площади перед Стеной Плача, образовавшейся после сноса мусульманского квартала. В течение тринадцати часов шли они непрерывным потоком, чтобы только прикоснуться или просто взглянуть на единственное реальное свидетельство былой славы их далеких предков. «Джерузалем пост» с восторгом писала по этому поводу: «…ни при каких обстоятельствах, ни под каким давлением граждане Израиля не позволят больше никому отрезать их от Стены, которая находится в центре их города и является сутью и оправданием его существования».[368]
Пафос журналистской риторики в скором времени был преобразован политиками в административно- правовую реальность. Уже 27 июня 1967 г. кнессет принял закон, позволявший распространять «законы, юрисдикцию и администрацию государства на любые территории Эрец-Исраэль (т. е. Земли Израиля), определенные правительством».[369] Фактически победители присваивали себе право произвольного захвата любых территорий. На следующий день в соответствии с этим законом правительство объявило об установлении новых муниципальных границ Иерусалима, в которые включались и части города, ранее находившиеся под управлением Иордании. Это означало, что государство Израиль аннексировало Восточный Иерусалим вместе со Старым городом, хотя израильские официальные лица настаивали на термине «объединение».
Под нажимом М. Даяна сразу же вслед за этими постановлениями правительства в Иерусалиме началась ликвидация пограничных заграждений. Уже тогда у некоторых израильских чиновников были опасения, что форсированный демонтаж существовавшего девятнадцать лет «железного занавеса» может повлечь рост напряженности и насилия. 29 июня, когда все барьеры были сняты, с обеих сторон города хлынули толпы людей, чтобы посмотреть на «другую жизнь». Для израильтян знакомство с Восточным Иерусалимом принесло приятный сюрприз: на рынках и в лавках они обнаружили массу импортных товаров и деликатесов, которые отсутствовали в Западном Иерусалиме.
Для палестинцев, бывших жителей кварталов Катамон, Бака и других, расположенных в Западном Иерусалиме, «воссоединение» обернулось тяжелой травмой. Люди, пришедшие к своим домам, покинутым в 1948 г., нашли их заселенными чужими семьями. Хотя евреи встречали бывших хозяев без особой враждебности, о восстановлении своих прав собственности или хотя бы о материальной компенсации палестинцы даже не помышляли.
Меры по «объединению Иерусалима» включали роспуск муниципального совета, который управлял Восточным Иерусалимом при иорданской администрации. Некоторые члены израильского правительства высказывались в пользу сохранения в той или иной форме арабского муниципалитета, но Т. Коллек, мэр Западного Иерусалима, хотя и не отвергал в принципе налаживания сотрудничества с арабами, тем не менее категорически воспротивился существованию параллельного муниципального органа в восточной части города. Официально мэрия Восточного Иерусалима прекратила свое существование 29 июня, а сама процедура объявления об этом стала очередным актом оскорбления достоинства арабов. Мэр аль-Хатыб и его советники, привезенные израильской военной полицией в гостиницу «Глория», выслушав заявление о прекращении их функций, попросили представить его в письменном виде. Один из израильских военных чиновников тут же нацарапал арабский перевод этого официального документа на салфетке гостиничного ресторана. Раухи аль-Хатыб, оказавший большую помощь израильской военной администрации по восстановлению нормальной жизни в восточной части города сразу после войны, мог рассчитывать и на более уважительное отношение к себе. В дальнейшем, возможно, не без влияния горьких чувств, оставленных испытанным унижением, он стал активным борцом против израильской оккупации, был впоследствии выслан из Израиля и провел в изгнании много лет.
С 1967 г. ни один араб так и не стал членом Иерусалимского городского совета. Справедливости ради, надо сказать, что иерусалимским арабам было предоставлено право принимать участие в муниципальных выборах, несмотря на то что большинство из них сохранило иорданское гражданство. Палестинцы, считая израильскую аннексию восточной части города незаконной, обычно этим правом не пользовались, в выборах принимало участие не более 3–7 % избирателей-арабов. Даже и участвовавшие в выборах палестинцы вынуждены были голосовать за кандидатов-евреев, так как ни один араб ни в личном качестве, ни в качестве представителя политической группы никогда не выставлял своей кандидатуры в иерусалимский муниципалитет, рассматриваемый палестинцами как незаконное орудие оккупации.
Многие израильтяне, в том числе и весьма либерально настроенный в вопросах сосуществования с арабами мэр Иерусалима Т. Коллек, занимавший эту должность почти 30 лет (1965–1993 гг.), придерживаются мнения, что именно политическое сопротивление палестинцев, выразившееся в самоустранении от участия в городском органе власти, является главной причиной неравенства в положении двух национальных общин в городе. Не имея «лоббистских групп» на соответствующих уровнях принятия решений, арабы якобы сами лишили себя возможностей полноправного участия в дележе «городского пирога». На самом же деле с первых шагов вторжения в Восточный Иерусалим «объединительная» политика израильских властей носила дискриминационный, агрессивный характер в отношении арабского населения. Выражавшиеся в тех или иных формах требования палестинцев о соблюдении их прав на Аль-Кудс и весь Харам аш-Шариф безоговорочно считались враждебными израильским интересам. Двойной стандарт, основанный на этнических критериях, проявлялся во всем — от установления новых муниципальных границ до ассигнований на коммунальные нужды восточной части города.
Новые границы города, обсуждавшиеся в силу их особого государственного значения на правительственном уровне сразу же после принятия решения об аннексии Восточного Иерусалима в 1967 г., должны были, во-первых, снизить уязвимость города в случае возможных военных столкновений с арабами и, во-вторых, обеспечить приращение новых земель для строительства еврейских кварталов. За короткий период территория города, включая торговые и жилые районы в Старом городе и вокруг него, была расширена с 38 до 108 кв. км за счет включения в городскую черту близлежащих арабских деревень Западного берега. Новая городская граница проводилась таким образом, чтобы захватить как можно больше земли, не создавая при этом концентрации палестинского населения. Из 28 арабских деревень лишь небольшая часть вошла в городскую черту полностью вместе с их жителями; у остальных отрезались сельскохозяйственные угодья и участки для перспективной застройки, а населенное ядро оставалось за пределами города.[370]
