нас получилось.
— Мне бы ваше хладнокровие, мистер Вегг!
— Слушайте дальше, — продолжает ораторствовать Сайлас и, войдя в раж, взмахивает трубкой и деревянной ногой, причем последняя так и норовит опрокинуть его самым недостойным образом навзничь, вместе со стулом. — Вот вам еще одно наблюдение, без всяких посягательств с моей стороны. На того, кого мы здесь не называем, будут наседать со всех сторон. Собственно, на него уже наседают. Тот, кого мы не станем здесь называть, имеет под рукой меня — человека, который, натурально, рассчитывает на повышение в должности, и, как вы, может быть, скажете, заслуживает повышения…
(Мистер Венус бормочет что-то в утвердительном смысле.)
— …тот, кого мы не станем здесь называть, пренебрегает мною, несмотря на все эти обстоятельства, и предпочитает мне какого-то наседающего незнакомца. Который из нас двоих личность более достойная? Который из нас двоих, угождая тому, кого мы не станем здесь называть, читал про римлян, и военных и штатских, до хрипоты в горле, будто его пичкали одними опилками с тех пор, как отняли от груди? Уж, разумеется, не наседающий незнакомец! И тем не менее он там как у себя дома, устроился в отдельной комнате, занял прочное положение и загребает чуть ли не тысячу фунтов в год. Меня же до поры до времени сунули в «Приют», точно старый стул, — авось когда-нибудь пригожусь. Значит, истинные достоинства в счет не идут. Вот так у нас и получается. Я волей-неволей наблюдаю все это потому что у меня такая привычка — все наблюдать, но я ни на что не посягаю. Вам приходилось бывать здесь раньше, мистер Венус?
— Не дальше калитки, мистер Вегг.
— Значит, в калитку не входили, мистер Венус?
— Нет, мистер Вегг, только заглядывал во двор из любопытства.
— И что вы там видели?
— Ничего кроме мусорной свалки.
Мистер Вегг вращает глазами, продолжая свои безуспешные поиски в комнате, потом вращает глазами, оглядывая с ног до головы мистера Венуса, словно подозревая, не утаивает ли тот что- нибудь.
— Вы же были знакомы со старым мистером Гармоном, сэр, — продолжает Сайлас, — и вам следовало бы из вежливости нанести ему визит. Ведь вы человек вежливый. — Этот комплимент должен умаслить мистера Венуса.
— Правильно, сэр, — отвечает Венус, подслеповато прищуриваясь и запуская всю пятерню в свою пропыленную шевелюру. — Я и был раньше вежливым, но одно известное вам письмо озлобило меня. Вы понимаете, на что я намекаю, мистер Вегг? На некое заявление, сделанное в письменной форме, касательно того, что некая особа не желает, чтобы ее равняли с известным вам предметом. С тех пор во мне ничего не осталось, кроме желчи.
— Ну, что-нибудь да осталось, — сочувственно говорит мистер Вегг, стараясь утешить мистера Венуса.
— Ничего не осталось, — повторяет тот. — Может, людям покажется это жестокостью с моей стороны, но я готов кидаться на своих лучших друзей. Клянусь вам!
Невольно взмахнув своей деревяшкой, чтобы оборониться от мистера Венуса, который в подтверждение произнесенной им человеконенавистнической декларации вскакивает на ноги, мистер Вегг запрокидывается назад вместе со стулом, покряхтывая встает, с помощью безобидного мизантропа, и уныло потирает затылок.
— Вы потеряли равновесие, мистер Вегг, — говорит Венус, подавая ему трубку.
— Потеряешь! — ворчит Сайлас. — Когда гость вдруг ни с того ни с сего взвивается, точно паяц на пружинке! Вы, мистер Венус, пожалуйста, больше так не вскакивайте.
— Прошу прощения, мистер Вегг, но уж очень я озлобился.
— Это все понятно, черт побери! — не унимается Вегг. — Но кто не владеет собой, пусть озлобляется сидя. А что до того, кого с чем равняют, так вам угодно выражаться обиняками, а мне, — опять потирая затылок, — не угодно ходить с синяками.
— Постараюсь это запомнить, сэр.
— Да, уж будьте так любезны. — Мистер Вегг переходит с иронического тона на свой обычный, приглушает раздражение и снова берется за трубку. Так мы говорили, что старик Гармон был вашим приятелем?
— Я бы сказал не приятелем, а знакомым, мистер Вегг. При встречах мы разговаривали, а время от времени бывали у нас и кое-какие дела. Любознательный был человек насчет всяких находок в мусоре. Любознательный и скрытный.
— Ах, скрытный! — восклицает Вегг, с алчным придыханием в голосе.
— Да, и по виду и по всем повадкам.
— Гм! — Сайлас снова вращает глазами. — А вот эти находки среди мусора… Вам никогда не приходилось слышать от него, друг мой, как он их обнаруживал? Когда живешь в таком таинственном месте, это небезынтересно знать. Например, где он находил разные вещи? Или, например, как он принимался за дело? Раскапывал горы мусора сверху или раскапывал их снизу? Тыкал палкой? — Пантомима, которой сопровождаются эти слова, достигает здесь особой выразительности и мастерства. — А может быть, он разгребал лопатой? Ну-с, что же он делал, мой дорогой мистер Венус, разгребал лопатой или, — может, вы бы сказали мне, как другу, — тыкал палкой?
— Я бы сказал, ни то и ни другое, мистер Вегг.
— Ну, как товарищу, мистер Венус… да подливайте., рому, рому надо подбавить!.. Почему ни то и ни другое?
— Я полагаю, потому, сэр, что все находки, какие были, обнаруживались во время просеивания и сортировки. Ведь мусор, кажется, пропускают через решета и сортируют?
— Вот увидите свалку сами и тогда скажете свое окончательное мнение. Подбавить надо, подбавить!
Приговаривая 'подбавить надо, подбавить!', мистер Вегг — скок-скок на своей деревяшке — придвигает стул все ближе и ближе к мистеру Венусу, словно предлагая подбавить не рому в стакан, а самого себя к мистеру Венусу.
— Когда, повторяю, живешь в таком таинственном месте, не мешает знать о нем все, — говорит Сайлас, лишь только его гость, пользуясь радушием хозяина, подливает себе рому в стакан. — Так вот, скажите мне — как брату, — что он, только находил разные вещи среди мусора или и сам туда кое-что припрятывал?
— Пожалуй, мог и припрятывать, мистер Вегг.
Мистер Вегг насаживает очки на нос и восхищенным взглядом окидывает мистера Венуса с головы до ног.
— Будучи, подобно мне, смертным, которому я подаю руку впервые за сегодняшний день, неизвестно почему презрев сей акт, полный безграничного доверия к ближнему своему, — говорит Вегг, беря руку мистера Венуса ладонью кверху, чтобы ударить по ней с размаху, и тут же ударяя. — Так вот, как ближний, именно ближний, ибо я порываю более низменные узы между собой и тем, кто ступает, гордо подняв голову, и кого, единственного, я могу назвать своим близнецом. Так вот, поскольку вы привержены ко мне, а я к вам, — скажите, что он там прятал?
— Я могу только предполагать, мистер Вегг.
— Как человек, который говорит, положа руку на сердце, — восклицает Вегг, причем драматичности этого возгласа нисколько не мешает то обстоятельство, что на самом-то деле человек сидит, положа руку на стакан с ромом, — облеките свое предположение в слова, мистер Венус, и произнесите их.
— Этот старый джентльмен был из той породы людей, сэр, — хлебнув рому, медленно отвечает наш анатом, — которые, по моему мнению, не стали бы упускать здешние богатые возможности для припрятывания денег, различных ценностей, а то и бумаг.
— Будучи украшением рода человеческого, — провозглашает мистер Вегг, снова берет руку мистера Венуса ладонью кверху, точно намереваясь заняться хиромантией, и заносит свою для удара. — Будучи человеком, коего мог иметь в виду поэт, сочинивший известные всей нашей нации морские стихи:
