земли, молодых листьев, первых цветов и южного ветра…
Но ничего подобного не происходило, только солнце светило ярче, и сильнее нагревался асфальт и бетон.
— Слушай, Гранитик — спросил Незнайка, а жуки майские у вас летают?
— Майские жуки?.. Нет.
— А июньские? — спросил Гунька.
— Июньские?.. Тоже нет.
— Ну хоть в августе бронзовиков-то много? — допытывался Пёстренький.
— Бронзовиков?.. В августе?
— Хочешь сказать, что даже их нет?! — удивилась Кнопочка.
— Нет… Я бы хотел сказать, что они есть, но их нет… Никаких у нас жуков нет, — расстроено ответил Гранитик.
К нему обратилась Пышечка:
— А бабочки летом какие тут летают?
— Бабочки?.. — ещё больше смутился экскурсовод. — Бабочки у нас тоже не летают.
— Это же надо! — не выдержал Незнайка. — Ну хоть гусеницы у вас тут ползают, коль никто не летает?
— Гусеницы?.. Нет. Тоже не ползают.
— Это что же — их всех птицы съели? Наверное, у вас зато ласточек и соловьёв много развелось, — сказал Пончик. — Я люблю смотреть, как ласточки в небе кружатся. А вечером соловьёв послушать приятно.
Гранитик не знал куда деться от вопросов. Он вздохнул и сказал:
— С птицами у нас ещё хуже. Ласточкам, стрижам, соловьям и мухоловкам здесь есть нечего, так как у нас и комаров-то нету. А другим птицам просто гнёзда строить негде — растений тут давно уже не стало!
Некоторое время под впечатлением этого разговора все ходили молча. Позже Пачкуля Пёстренький, забыв свой принцип — ничему не удивляться, заметил:
— Любопытно получается, но не весело….
Пока гости бродили по городу и поглядывали по сторонам, они сами привлекли к себе интерес жителей Каменного города. Наибольшим вниманием пользовался Незнайка. Причём на него главным смотрели не малыши, а малышки. Они даже стали собираться стайками в тех местах, где Незнайка задерживался подольше, и пялили на него глаза, что-то друг другу говоря. Некоторые даже пальцем на него указывали.
Незнайка это заметил и сначала был очень доволен произведённым на малышек впечатлением. Но скоро ему надоела эта назойливость, особенно когда малышек собиралось много и они явно только в нём и шептались.
— Что все на меня смотрят так, будто я пугало огородное?! — возмутился он.
Тогда Гранитик решил выяснить, почему Незнайка так всех интересует. Он подошёл к малышкам и прислушался!
— Вы посмотрите, милочки, какой костюмчик у этого малыша! — говорила одна.
— Его зовут Незнайка, — сказала, вторая. — Я еще в первый день его приметила. Симпатичный малыш.
— А мне кажется, вот тот чумазенький симпатичнее, — сказала третья малышка.
— Ну какая разница, кто из них симпатичнее?.. — заявила четвёртая. — Это не имеет к нашему разговору о костюмах никакого отношения. Хотя мне больше всех нравится тот, которого Гунькой зовут.
— Красавчик! И имя звонкое… Ой! Я же о костюме хотела сказать! Конечно, Незнайка из них самый модный. Наверное, одевается он у какого-нибудь знаменитого модельера вроде нашего Кармашкина.
— Да, да! — согласились остальные.
Гранитик тихонечко отошёл: в сторону и вернулся к гостям:
— Наши малышки — большие модницы, — объяснил Он Незнайке. — Поэтому они обсуждают, у какого модельера вы одеваетесь.
— Вовсе я не у модельера одеваюсь, — ответил Незнайка. — Я дома по утрам одеваюсь!
— А разве у вас нет модельеров? — удивился Гранитик. — И вы не следуете моде?
— Нету у нас никаких модельеров. Мы сами что хотим, то и носим, — сказал Гунька.
— Странно — отозвался Гранитик. — Мы, наоборот, всегда следим за модой и носим одинаковую одежду от самых известных модельеров — Кармашкина и Бретелечки.
Глава 16
В Железобетонном музее современного искусства
Музей, куда пришли путешественники, начинался прямо на той самой площади, где недавно приземлился на сиропоплане Винтик.
Гостям объяснили, что на открытом воздухе выставлены скульптурные композиции знаменитых ваятелей — Столбика, Стамескина и Фонарикова.
Как выяснилось позже, только имя скульптора Стамескина было настоящим. Имена же Столбиков и Фонариков были вымышленными, то есть псевдонимами (как у Цветика, который, если помните, был на самом деле Пудиком). Так вот, эти имена и псевдонимы очень шли их обладателям. Об этом рассказал Гранитик.
— Стамескин последние годы увлекается только геометрической скульптурой. Всё, что вы видите сейчас на площади (а кругом были десятки каменных шаров, кубов и пирамид — дело его рук… И не столько рук, сколько его стамесок. Всё это он лично высек из камня. И работает он много и очень плодотворено. Маэстро как-то привёл любопытный факт: за свою карьеру он, оказывается, сломал уже 13 тысяч стамесок!
Гости не верили своим ушам — «Тринадцать тысяч стамесок!» Но ещё меньше они верили своим глазам, пытаясь отличить одно произведение Стамескина от другого.
— Простите — обратилась Кнопочка к Гранитику — А как же различить эти шедевры? Они ведь одинаковые, как же сам маэстро в них разбирается?
— Маэстро их непросто называет, хотя название, естественно, играет главную роль. Он их ещё и нумерует.
— Как это? — . не понял Пёстренький*
— Сейчас объясню… Вот эта пирамидка называется «Воспоминание», и вот та, другая, тоже — «Воспоминание».
— А та — третья? — настороженно спросила Кнопочка.
— И та — «Воспоминание»…
— Ого! А как в них разобраться? — удивился Незнайка. — Воспоминания ведь разные бывают.
— Верно. Поэтому-то Стамескин и назвал их «Воспоминание № 34», «Воспоминание № 47» и «Воспоминание № 12».
Гости, разинув от удивления рты, стали бродить среди «Воспоминаний», «Ощущений» и «Настроений». Долго они не выдержали и попросились внутрь музея, где их ожидала живопись и графика, а также обещанное самое современное искусство. Они надеялись, что там их глаза отдохнут. Но не тут-то было. Внутри все стены оказались увешаны большими, в белых рамах холстами, где опять были только треугольники, точечки и какие-то подтёки чёрной и серой краски.
— Что это? — испуганно спросила Кнопочка.
— Экспозиция старых мастеров и академика Грифеля с учениками.
Походив среди творений, названия которых тоже утомляли, — «Восторг № 4», «Тоска № 7» или «Переживание № 13», — зрители совсем было сникли, но вдруг Незнайка, который куда-то пропал, прибежал к друзьям и закричал:
