того времени, когда нужно будет заново набить мешок с шерстью. (Смех.) Случалось мне и застревать в грязи на проселочных дорогах, посреди ночи, в карете без колес, с измученными лошадьми и пьяными форейторами, и все же я успевал вовремя сдать свои записи в машину, да еще удостаивался памятных похвал покойного мистера Блека * с его незабываемым шотландским акцентом и столь же незабываемым золотым сердцем. (Крики 'браво'.)
Леди и джентльмены, я для того упоминаю об этих пустяках, чтобы вы видели: я не забыл, как увлекательна была эта моя старая работа. (Крики одобрения.) Быстрота и проворство, которых она требовала, доставляли мне удовольствие, до сих пор не иссякшее в моей груди. Всю сноровку и сметливость, с какой я пришел на эту работу и какую приобрел, выполняя ее, я сохранил до сих пор. Мне кажется, что я хоть завтра мог бы приступить к ней снова и дело пошло бы у меня, в общем, не хуже, несмотря на долгую отвычку. (Крики одобрения.) Еще и теперь, когда я сижу в этой зале или еще где- нибудь и слушаю скучную речь, - такие бывают, - я иногда, чтобы скоротать время, мысленно следую за оратором так, как делал это в те далекие дни; а порой хотите верьте, хотите нет - даже ловлю себя на том, что вожу рукой по скатерти, точно в воображении делаю стенографическую запись. (Смех.) Примите эти пустячные факты в подтверждение того, что я говорю по собственному опыту и что интерес мой к этой давнишней моей работе не угас. Примите их как доказательство того, что моя симпатия к профессии моей юности - это не настроение, которое овладело мною сегодня, а завтра будет забыто (крики 'браво'), но непреходящая любовь, часть меня самого. (Возгласы одобрения.) Я думаю - я убежден, - что, если бы я не сменил мою старую профессию, я первый горячо отстаивал бы сейчас интересы этого учреждения, полагая, что оно зиждется на здоровой и прочной основе. Леди и джентльмены, я предлагаю выпить за процветание Газетного фонда, включив в этот тост, в связи с официальным признанием Фонда, имя, которое придало новый блеск даже самым выдающимся газетам мира, - славное имя мистера Рассела. (Громкие возгласы одобрения.)
РЕЧЬ В АССОЦИАЦИИ КОРРЕКТОРОВ
17 сентября 1867 года *
Джентльмены, так как это общество собралось сегодня не для того, чтобы послушать мою речь, а чтобы познакомиться с фактами и цифрами, весьма близко касающимися почти всех, кто здесь присутствует, - я чувствую, что с моей стороны достаточно будет самого короткого вступления. О подробностях интересующего нас вопроса мне неизвестно ровным счетом ничего. Однако я согласился, по просьбе Лондонской ассоциации корректоров, занять председательское место и сделал это по двум причинам. Во- первых, я полагаю, что вести такие дела открыто и гласно - значит, подавать полезный пример, необходимый в наше время и как нельзя более приличествующий людям одной профессии, связанной с великим оплотом гласности - с прессой. (Возгласы одобрения.) Во-вторых, по личному опыту я знаю, что такое обязанности корректора и как они обычно выполняются, и я могу засвидетельствовать, что работа эта не механическая, что здесь мало сноровки и навыка, но требуется еще и природный ум, и приобретенное образование, и изрядная осведомленность, и находчивость, и отличная память, и сметливость. (Громкие возгласы одобрения.) Я с благодарностью заявляю, что ни разу я не прочитывал корректуру какой-либо из написанных мною книг без того, чтобы корректор не указал мне на какое-нибудь не замеченное мною несоответствие или допущенную мною оплошность; словом - ни разу не бывало, чтобы я не встретил написанное черным по белому указание на то, что мою работу внимательно проследил не только зоркий, наметанный глаз, но и терпеливый, изощренный упражнением ум. (Правильно!) Я не сомневаюсь, что к этому моему заявлению могут, положа руку на сердце, присоединиться все мои многочисленные собратья по перу. (Правильно!)
По этим простым причинам, кратко мною изложенным, я и нахожусь здесь, на председательском месте; и как председатель, я вас заверяю, что ежели среди вас есть человек, так или иначе связанный с книгопечатанием, и ежели этот человек пожелает к вам обратиться, то, каковы бы ни были его взгляды, он может рассчитывать на мое самое пристальное внимание и ему будет предоставлена полная возможность высказаться. (Громкие возгласы одобрения.)
[После выступлений других ораторов были приняты две резолюции о повышении заработной платы корректоров. Некий мистер Чаллонер разъяснил, что 'эта ассоциация - отнюдь не профессиональный союз' и что единственное их желание - беспристрастно изложить дело предпринимателям, без малейшего намерения навязывать им свою волю путем сговора. В ответ на предложение выразить благодарность председателю Диккенс сказал:]
Позвольте мне от души поблагодарить вас за сердечный прием. Поверьте, я очень охотно оказал вам эту небольшую услугу, и я надеюсь, я верю, что ваш спокойный, умеренный образ действий приведет в конце концов к установлению самых дружественных отношений между нанимателями и рабочими, а следовательно - послужит к общему благу. Спокойной ночи. (Возгласы одобрения.)
РЕЧЬ НА БАНКЕТЕ В ЕГО ЧЕСТЬ В ЗАЛЕ СВ. ГЕОРГИЯ
(Ливерпуль) 10 апреля 1869 года
Господин мэр, леди и джентльмены! К звуку собственного голоса в этих краях я за последнее время так привык, что слушаю его без малейшего волнения (смех), но ваши голоса, поверьте, взволновали меня до глубины души. Когда-то в Эдинбурге профессор Уилсон * признался мне, что по его публичным речам нельзя даже отдаленно представить себе, каким замечательным оратором он бывает наедине с самим собой. (Смех.) Так и вы по предлагаемому мною образчику едва ли сможете судить о том, как красноречиво я буду снова и снова благодарить вас в самые сокровенные минуты моей жизни. (Громкие возгласы одобрения.) Часто, очень часто, в памяти моей будет вставать это блестящее зрелище, и снова будет ярко освещена
...опустевшая зала,
Где погасли огни,
Где засохли цветы
И исчезли веселые гости *,
и, верный тому, что я вижу перед собою сейчас, я и впредь, пока память и жизнь не покинут меня, буду помнить все в точности таким же - не забуду ни одного из мужчин, что сидят в этих креслах, ни одной из женщин, чьи милые лица мне улыбаются. (Приветственные возгласы.)
Господин мэр! Лорд Дафферин в своей речи, столь лестной для меня, столь красноречиво произнесенной и столь восторженно встреченной, любезно упомянул о непосредственной причине моего нынешнего пребывания в вашем прекрасном городе. Не случайную дань Ливерпулю под влиянием мимолетного порыва чувств, а достоверный, подкрепленный опытом факт я прошу вас усмотреть в моих словах, если скажу, что когда я впервые, после долгих раздумий, принял решение часто встречаться лицом к лицу с большими аудиториями моих читателей и по мере сил общаться с ними посредством изустного слова, то из всех наших крупных городов, не считая Лондона, именно встречу с Ливерпулем я предвкушал с особенной радостью и надеждой. (Возгласы одобрения.) А почему так случилось? Не только потому, что граждане его всегда славились бескорыстным интересом к искусствам; не только потому, что я еще в давние времена был удостоен незаслуженной чести председательствовать на вечере знаменитого учебного заведения для рабочих (браво!); не только потому, что этот город стал для меня родным с того памятного дня, когда его крыши и шпили канули в Мерсей за кормой парохода, в первый раз увозившего меня к моим великодушным друзьям по ту сторону Атлантического океана (крики 'браво', аплодисменты)... двадцать семь лет тому назад. Нет, не по этим соображениям, но потому, что мне довелось подвергнуть публичному испытанию дух его жителей. Я взывал к Ливерпулю за поддержкой для Ли Ханта и Шеридана Ноулза *. (Аплодисменты.) Еще раз я обратился к нему во имя братства литературы и родственных ей искусств. И каждый раз я находил здесь непревзойденно сердечный, великодушный и щедрый отклик *. (Крики 'браво'.)
Господин мэр, леди и джентльмены, да позволено мне будет описать нынешнее мое положение с помощью небольшого сравнения из области моего собственного ремесла. Когда автор пишет роман от первого лица, это вызывает известные возражения: ведь какие бы опасности ни подстерегали героя, читателю заранее ясно, что он не погибнет (смех), иначе он не мог бы рассказать свою историю. (Смех, аплодисменты.) Так вот, а когда дело доходит до речей, да еще связанных с такими почестями, какими вы меня осыпали, тогда человека, желающего выразите свою благодарность, подстерегает сходное затруднение: какие бы ораторские невзгоды ни задержали его в пути, в конце концов он неизбежно должен
