наблюдения о погоде и потоке подвод и других экипажей, каковые, - заметил он, - по утрам и большую часть дня двигались к этой местности на запад, а к вечеру - на восток. Когда на протяжении одной недели заглянули два-три прохожих, которые 'окликнули его' - так записал капитан - по поводу очков и, ничего не купив, обещали зайти еще раз, капитан решил, что дело начинает идти на лад, и внес соответствующую заметку в журнал. Ветер дул тогда (это он записал прежде всего) довольно свежий, северо-западный; переменился ночью.
Одним из главных затруднений являлся для капитана мистер Тутс, который заходил частенько и лишних слов не тратил, но, казалось, воображал, будто маленькая задняя гостиная - подходящая комната для того, чтобы в ней хихикать; для этой цели он всякий раз пользовался ее удобствами на протяжении получаса, хотя ему и не удавалось завязать более близкое знакомство с капитаном. Капитан, которого недавнее его испытание научило осторожности, все еще не мог решить, был ли мистер Тутс действительно таким кротким созданием, каким казался, или же это необычайно ловкий и коварный лицемер. Его частые упоминания о мисс Домби были подозрительны, но капитан питал тайное расположение к мистеру Тутсу за то, что тот относится к нему с доверием, и временно воздерживался от неблагоприятного заключения; он только наблюдал за ним с неописуемой проницательностью, когда мистер Тутс касался предмета, самого близкого его сердцу.
- Капитан Джилс, - выпалил однажды мистер Тутс, по своему обыкновению совершенно неожиданно, - как вы думаете, могли бы вы отнестись благосклонно к моему предложению и доставить мне удовольствие быть знакомым с вами?..
- Видите ли, приятель, я вам объясню, в чем дело, - ответил капитан, который, наконец, избрал линию поведения, - я об этом размышлял.
- Капитан Джилс, это очень любезно с вашей стороны, - отозвался мистер Тутс. - Я вам крайне признателен. Клянусь честью, капитан Джилс, это будет настоящим благодеянием, если вы доставите мне удовольствие быть знакомым с вами. Право же, благодеянием!
- Видите ли, братец, - задумчиво произнес капитан, - я вас не знаю.
- Но вам никогда не узнать меня, капитан Джилс, - ответил мистер Тутс, упорно преследуя намеченную цель, - если вы не доставите мне удовольствия быть знакомым с вами.
Капитан, казалось, был потрясен оригинальностью и силой этого довода и посмотрел на мистера Тутса так, как будто открыл в нем гораздо больше, чем предполагал.
- Хорошо сказано, приятель, - заметил капитан, глубокомысленно кивая головой, - и правильно сказано. Теперь послушайте. Вы сделали несколько замечаний, которые дали мне понять, что вы восхищаетесь одним чудесным созданием. Не так ли?
- Капитан Джилс, - сказал мистер Тутс, энергически жестикулируя той рукой, в которой держал шляпу, - восхищение это не то слово! Клянусь честью, вы понятия не имеете о том, что я чувствую! Если бы меня можно было выкрасить в черный цвет и сделать рабом мисс Домби, я бы почитал это милостью. Если бы я мог ценой всего моего состояния переселиться в собаку мисс Домби... я... мне кажется, я никогда не устал бы вилять хвостом! Я был бы совершенно счастлив, капитан Джилс!
Мистер Тутс, говоря это, прослезился и с глубоким волнением прижал к груди свою шляпу.
- Приятель, - отозвался капитан, почувствовав сострадание, - если вы говорите серьезно...
- Капитан Джилс! - вскричал мистер Тутс. - Я нахожусь в таком состоянии духа и так ужасно серьезен, что, если бы я мог поклясться в этом на раскаленном железе, на пылающих углях, или расплавленном свинце, или горящем сургуче, или еще на чем-нибудь в этом роде, я бы с радостью причинил себе боль, чтобы успокоить свои чувства. - И мистер Тутс быстро окинул взглядом комнату, словно в поисках какого- нибудь достаточно мучительного средства осуществить свое ужасное намерение.
Капитан сдвинул на затылок глянцевитую шляпу, провел по лицу тяжелой рукой, вследствие чего его нос стал еще более пятнистым, остановился перед мистером Тутсом и, зацепив его крючком за лацкан фрака, обратился к нему со следующей речью, в то время как мистер Тутс смотрел ему в лицо с большим вниманием и не без удивления.
- Видите ли, приятель, - сказал капитан, - если вы говорите серьезно, к вам надлежит отнестись милосердно, а милосердие - ослепительнейший алмаз в короне, украшающей голову британца, а вы перелистайте конституцию, изложенную в 'Правь, Британия', и когда найдете, это и будет та самая хартия, которую так часто распевали ангелы-хранители. Держитесь крепче! Это ваше предложение застигло меня немножко врасплох. А почему? Потому что, понимаете ли, я держусь в этих водах особняком, со мною нет других кораблей, и, может быть, они мне не нужны. Осторожно! Первый раз вы окликнули меня по поводу одной молодой леди, которая вас зафрахтовала. Теперь, если мы с вами будем водить компанию, имя этого молодого создания никогда не следует называть, и упоминать о нем нельзя. Бог весть, сколько зла произошло из-за того, что до сей поры его называли слишком часто, а потому я молчу. Вы меня хорошо понимаете, братец?
- Вы меня извините, капитан Джилс, - ответил мистер Тутс, - если иногда ваша речь кажется мне неясной. Но, честное слово, я... Капитан Джилс, это очень трудно - не упоминать о мисс Домби. Право же, здесь у меня такая ужасная тяжесть, - мистер Тутс патетически коснулся обеими руками своей манишки, - что и днем и ночью мне кажется, будто кто-то сидит на мне верхом.
- Таковы мои условия, - сказал капитан. - Если вы их находите трудными, братец, - может быть, они действительно трудны, - обойдите их сторонкой, измените курс, и расстанемся весело!
- Капитан Джилс, - возразил мистер Тутс, - я хорошенько не понимаю, в чем тут дело, но после того, что вы мне сказали, когда я пришел сюда в первый раз, мне, пожалуй, приятнее будет думать о мисс Домби в вашем обществе, чем говорить о ней с кем-нибудь другим. Поэтому, капитан Джилс, если вы мне доставите удовольствие быть знакомым с вами, я буду очень счастлив и приму ваши условия. Я хочу быть честным, капитан Джилс, - сказал мистер Тутс, отдернув протянутую было руку, - а потому считаю своим долгом сказать, что не могу не думать о мисс Домби. Для меня немыслимо дать обещание не думать о ней.
- Приятель, - сказал капитан, чье мнение о мистере Тутсе изменилось к лучшему после такого искреннего отпета, - мысли человеческие подобны ветру, и никто не может за них поручиться на какой бы то ни было срок. А что касается слов, договор заключен?
- Что касается слов, капитан Джилс, - ответил мистер Тутс, - думаю, что могу взять на себя это обязательство.
И мистер Тутс тут же подал капитану Катлю руку, а капитан с любезным и благосклонно- снисходительным видом формально признал их знакомство. Мистер Тутс был, по-видимому, весьма успокоен и обрадован таким приобретением и восторженно хихикал вплоть до окончания своего визита. Капитан в свою очередь не был огорчен ролью покровителя и остался чрезвычайно доволен своею осторожностью и предусмотрительностью.
Но как бы ни был капитан Катль наделен этим последним качеством, в тот же вечер его ждал сюрприз, устроенный ему таким бесхитростным и простодушным юношей, как Роб Точильщик. Сей наивный юнец, распивая чай за одним столом с капитаном и смиренно наклоняясь над своей чашкой и блюдцем, в течение некоторого времени наблюдал исподтишка за своим хозяином, вооруженным очками и с великим трудом, но с большим достоинством читавшим газету, и, наконец, нарушил молчание:
- Ах, прошу прощенья, капитан, но, может быть, вам нужны голуби, сэр?
- Нет, приятель, - отозвался капитан.
- Потому что мне бы хотелось сбыть моих голубей, сэр, - сказал Роб.
- Вот как! - воскликнул капитан, слегка приподняв свои косматые брови.
- Да. Я ухожу, капитан, с вашего разрешения, - сказал Роб.
- Уходишь! Куда ты уходишь? - спросил капитан, глядя на него в упор поверх очков.
- Как! Разве вы не знали, что я собираюсь уйти от вас, капитан? отозвался Роб с трусливой улыбкой.
Капитан положил газету, снял очки и устремил взор на дезертира.
- Ну да, капитан, я хочу вас предупредить. Я думал, что вы уже знаете об этом, - сказал Роб, потирая руки и вставая. - Если бы вы были так добры, капитан, и поскорее нашли себе кого-нибудь другого, это мне было бы на руку. Боюсь, что к завтрашнему утру вам никого не удастся подыскать. Как вы думаете, капитан?
- Так ты, стало быть, собираешься изменить своему Знамени, приятель? сказал капитан, долго
