Кейт Ноубл
Легкомысленное пари
Пролог
Оранжевые блики заходящего солнца играли на бронзовом молотке парадной двери, дразня усталого путника. Он был в пути уже несколько дней, шел по следу своего врага, и вот, наконец, эта гостиница в конце дороги… Она словно приглашала его: «Теперь ты отдохнешь, ты нашел то, что искал…»
Это был конец погони, он был уверен, чувствовал нутром, его ноющий желудок пел ему об этом.
Здание ютилось на кромке земли у самого моря. Он отпил глоток из кожаной фляги, пристегнутой к поясу, расправил плечи и сильно дернул себя за волосы, желая прогнать усталость. Он почувствовал, что в глазах у него прояснилось, изображение сфокусировалось. Теперь он видел здание отчетливо и даже мог прочитать текст по-французски под табличкой с названием «Fin de Rue Poisson» – «Конец улицы Пуассон». Его осведомитель сообщил ему этот адрес из перехваченной и раскодированной шифровки. Инстинкт говорил ему: сегодня ночью здесь прольется кровь. Но чья это будет кровь: его или его врага?
Разыскивая это место, он прочесал целую область на севере Франции – каждую конюшню, каждую пивную в каждой деревушке. Волны чуть не лизали массивный фундамент здания. Вероятно, если стоять здесь долго и пристально смотреть вдаль, можно увидеть Англию. И даже различить свой дом.
Нет. Все, что он может видеть, – это морской простор и светящееся здание, манящее к себе.
Что ж, пора встретиться с тем, кто столько времени изматывал его, водя за собой.
Француз стоял у окна с видом на море в номере на последнем этаже западного крыла гостиницы. Он изучал замощенную булыжником улочку, упирающуюся в берег, – позиция, очень выгодная для наблюдения. Медный шар заходящего солнца слепил глаза, но он не мог покинуть это место наблюдения. У того, кто всегда настороже, есть шанс остаться в живых.
Он знал, что должен прибыть человек, которого называли Сизый Ворон. И он знал, где случилась утечка информации, потому этой птице и удалось поймать его след. Сегодня ночью ему придется показать, чего он сам стоит. Но кто знает, черт побери, как долго еще придется ему так стоять?
Какое-то движение на улице привлекло его внимание. Француз стал пристально вглядываться в окно. Пульс его участился, кровь прилила к вискам, мускулы напряглись, готовые к борьбе или бегству.
Он услышал клацанье конских копыт по булыжной мостовой и увидел высокого, крепкого на вид незнакомца, правящего экипажем. Лицо его скрывали широкие поля кожаной шляпы, а фигуру – грубый плащ. Француз сместился к углу, чтобы не попасть в его поле зрения.
Император выбросил белый флаг при Ватерлоо две недели назад, но многие его сторонники были на свободе, в бегах, и за ними шла охота. Бонапартисты были рассеяны, но могли еще объединиться. Они не сдались так легко, как их лидер. Человек у окна был загнан и одинок, его рука поглаживала длинный ствол пистолета с филигранной резьбой, висевшего у него на поясе и придававшего ему уверенности.
– Это не поможет тебе, – прозвучал сильный хриплый голос от двери.
Француз обернулся, его рука все еще скользила по ремню – он впервые увидел Сизого Ворона. Тот был одет в промасленные рыбацкие обноски, но его резной ствол – точная копия того, что висел на поясе у француза, – уже держал на прицеле его голову.
– Итак, птичка прилетела, – заговорил француз на превосходном английском. – Наконец-то.
– Прошу меня извинить, если я заставил вас ждать, – ответил англичанин на безупречном французском.
Француз опустился в удобное кожаное кресло и небрежно откинулся на спинку.
– Должен вам сказать, вы выглядите иначе, чем я ожидал, – отметил он.
Англичанин прищурился.
– А вы выглядите именно так, как я и ожидал.
– В самом деле?
– Да. Однако продолжим. У меня преимущество. Я увидел вас с расстояния. – Англичанин взвел курок, и сухой щелчок эхом повторился в номере. – Вы перерезали горло одному из моих друзей-соотечественников…
Холодные мурашки пробежали по спине француза, он понял, что недооценил противника: такая ярость сверкала в его синих глазах.
– Вы оставили кровавый след в мирных городах и на полях сражений, – продолжал англичанин с горечью и ненавистью. – Вы отняли и искалечили слишком много жизней.
– Но, сэр, – заговорил француз, стараясь за холодной улыбкой спрятать свое волнение, – мы ведь можем договориться. Как джентльмены…
Англичанин смотрел на него в прицел, его рука твердо держала ствол.
– Нет, – ответил он, – я устал быть джентльменом…
Француз сделал мгновенное движение, и в комнате прозвучали два выстрела одновременно.
Сизый Ворон ощутил горячую тяжесть в ноге. Дырочка в три дюйма еще дымилась выше колена, затем теплая красная струя побежала вниз к голени.
Француз-головорез и шпион, завсегдатай светских салонов, вызнававший секреты у верхушки английского общества, – остался в кресле. Было ясно: ему не подняться с него уже никогда. Красное пятно расплывалось на белых кружевах на его груди. В открытых глазах застыло удивление. До самого конца он продолжал верить в свою неуязвимость.
Англичанин, хромая, приблизился к телу, вытащил пистолет из безвольной руки и заткнул себе за пояс. Теперь на его талии мрачно сияла дуэльная пара стволов с филигранной отделкой.
Пора было уходить. Он поморщился, ступив на подраненную ногу. Сейчас он победил, но все еще находится на чужой территории. Уже раздавался стук башмаков хозяина гостиницы… У англичанина оставалась секунда для последнего, завершающего штриха. Вынув из кармана своей засаленной рыбацкой робы черное перо, он осторожно опустил его на колени противника.
– И это называется план? – спрашивал один из посетителей сидевшего рядом с ним мужчину. Он пытался сохранять беспечный вид, но его голос выдавал беспокойство. Шумная толпа, заполнившая «Петуха и курицу», и, казалось, даже собственный компаньон выводили его из равновесия.
– Разумеется. Твоего английского воображения недостаточно, чтобы это понять. – Изящный французский прононс лишь подчеркивал оскорбительный смысл этого замечания. – Но я как раз и рассчитываю на ваши английские предрассудки. Все учтено. – Он прищелкнул пальцами в направлении стойки, и дородный подавальщик с готовностью поспешил к ним, чтобы наполнить стаканы.
– Не думаю, что обильные возлияния пойдут на пользу этой нашей… операции, – заметил нервный субъект.
– Англия любит французский коньяк, но не Францию, – отозвался второй, смакуя жидкость в своем бокале. – Это несправедливо. Вы, англичане, многое отняли у меня, но этого вам не отнять! – Он сделал еще глоток. – Да, когда надо, я буду трезвым… Но сейчас мы с тобой не более чем собутыльники. Тебя это, кажется, коробит? Нет? Ну и прекрасно.
Он встал, подхватив прогулочную трость с серебряным набалдашником, развернулся и, отлично сохраняя равновесие, с истинно французской грацией направился к выходу.
Оставшись в одиночестве, первый глубоко вздохнул и заказал себе новую выпивку. Он знал: то, что он делает, должно послужить во благо Англии… Но, черт побери, если он не заключает сделку с самим дьяволом!
За порогом «Петуха и курицы» был обычный вечер, в котором еще сквозила дневная усталость. Сидевший перед входом в трактир Джонни Дикс лениво пожевывал кончик своей сигары. Он наблюдал за тем, как трезвые люди входят в его заведение, а позже провожал их взглядом на выходе, под хмельком и расслабленных. Порой ему приходилось вставать со своего удобного стула, чтобы преградить вход какому-нибудь грубияну. Иногда Марти вызывал его в зал, чтобы урезонить или выпроводить какого-нибудь зарвавшегося нахала.
Он прошел войну с Семнадцатым полком и был смелым рубакой, но, став хозяином «Петуха и курицы», сражался теперь только с грубиянами, крушившими в подпитии стулья, взломщиками и вымогателями. Сейчас он заприметил изящного господина, который выходил из «Петуха и курицы», помахивая своей прогулочной тростью так независимо, словно он был владельцем не только всей грешной земли, но и неба над ней.
– Приятного вечера, капитан, – пожелал Джонни Дикс Уходящему гостю.
Господин с изумлением обернулся, проехавшись тростью по ноге Дикса.
– Потише, мистер! – воскликнул Дикс. – Такие резкие движения небезопасны.
– Как ты назвал меня? – Хмель явно мешал элегантному господину взять себя в руки и идти своей дорогой.
Джонни Дикс вскочил со своего уютного места. Его рост и вес позволяли ему быть внушительным стражем собственного заведения, но сейчас это не сработало. Лицо француза приняло особенно бледный оттенок, искра ненависти зажглась в глазах.
– Никакой я тебе не капитан! – огрызнулся он, взмахнув своей тростью как крикетной битой.
Джонни удалось зажать его руку в свой увесистый кулак, но жилистый француз оказался сильнее и сумел пару раз достать Джонни тростью. Один раз по печени, второй – по селезенке. Джонни Дикс сложился пополам, упав к ногам господина.
– Хочешь меня прикончить, куда тебе… – прошипел француз, обрушивая на скулу Джонни зубодробительный удар своего гессенского ботфорта.
Джонни откатился назад, успев испробовать на вкус несколько булыжников мостовой. Он лежал на боку, прерывисто дыша, скула его горела огнем. Он видел, как господин с легкой небрежностью подхватил свою элегантную трость и стал удаляться, окончательно растворившись за углом.
– Ау, Джонни! – послышался высокий и мелодичный
