что могли испечь два одинаковых пирога, высотой в шесть футов? Не слишком ли дорогое удовольствие? Кому могла прийти в голову идея так позабавиться? Бред какой-то… – сокрушался лорд Уитфорд. – Нет, это сделал ты, ты, негодяй, французишка! – снова налетел он на Марселя.
– Лорд Уитфорд, пожалуйста… – сказал Маркус, показывая взглядом в сторону констебля, ведущего протокол допроса, который потом мог быть направлен в информационный отдел «Тайме». – Вы считаете, что пирог могли подменить? – обратился Маркус к Марселю. – Куски корки и блюдо, хотя и расколотое, все еще здесь. Посмотрите, может быть, найдете что-нибудь в пользу вашей версии?
Марсель, обрадованный появившейся надеждой доказать свою невиновность, стал ползать над остатками, разбросанными по залу. Осколки керамики не интересовали его. Он поднял большой кусок слоеной корки, поднес ее к самым глазам, внимательно рассмотрел и прищелкнул пальцами:
– Пригласите сюда мадемуазель Куинн!
Один из лакеев, застывших у дверей, немедленно отправился на кухню и вернулся вместе с растерянной рыжеволосой девицей лет двадцати в перепачканном тестом фартуке, свидетельствовавшем о ее участии в приготовлении пирога.
Марсель сунул кусок корки ей в руки:
– Мадемуазель Куинн, что это?
– Это корка от пирога.
– Вы уверены? Посмотрите внимательнее.
Она стала разглядывать корку, поднеся ее поближе к пламени свечи. Затем лицо ее задрожало, и она воскликнула:
– Это не мой пирог! Кто готовил его?
– Не ваш? – воскликнул Маркус, подойдя ближе к ней, за ним подтянулись и констебль с лордом Уитфордом.
– Это выпечка из восьми слоев, тогда как я готовила пирог из шестнадцати. Я всегда так готовлю.
– Всегда? – переспросил Маркус.
– В моей кухне никто не готовит слоеную выпечку меньше чем в шестнадцать слоев! – вмешался Марсель, снова обретя уверенность и вскинув голову к потолку. – Никто!
– Но кому же понадобилось так шутить и зачем? – подавленно спросил лорд Уитфорд.
– Вы задали очень важный вопрос, но сначала я должен спросить вас: после этого бедлама вы распорядились осмотреть дом?
– Осмотреть дом?
– Вполне возможно, что кто-то задумал это безобразие в качестве прикрытия: чтобы свободно порыться в вашем доме. Лорд Уитфорд, я обнаружил пропажу ваших знаменитых пистолетов из галереи, – объявил Маркус.
Лорд Уитфорд мгновенно сорвался с места, за ним последовали Маркус с Марселем и констебль, а далее, совершенно автоматически, побежали слуги.
Влетев в свою галерею, лорд Уитфорд замер в растерянности перед пустым футляром, валявшимся под стеклом. Сначала он стал мертвенно-бледным, потом – пурпурным и, обретя властный тон, приказал слугам обыскать каждую щель в доме. Затем подмигнул Маркусу, приглашая его следовать за собой. Тот подчинился, предоставив констеблю составлять список пропавших вещей, как то: кольца для салфеток и сами салфетки, цветочные горшки, вилки и прочая ерунда.
Лорд Уитфорд привел Маркуса в свой личный кабинет на втором этаже, где все было устроено в соответствии с суровым мужским вкусом. Однако бросалось в глаза, что и здесь побывал кто-то чужой и учинил заметный беспорядок. Лорд Уитфорд прежде всего бросился к картине на стене – слащавый пасторальный пейзаж, единственный в комнате.
– И что пропало из сейфа? – заинтересованно спросила Филиппа.
– Прошу прощения? – не понял Маркус.
– Я полагаю, что за картиной скрывалась дверца сейфа, не так ли? – уточнила Филиппа.
Его бровь поползла вверх.
– Почему вы так решили?
Легкая улыбка превосходства заиграла на ее лице.
– Прежде всего лорд Уитфорд отдает предпочтение портретной живописи, а отнюдь не пасторальной. В его доме я видела дюжины портретов и батальных полотен и ни одного пейзажа. Потом, вы сказали, что это была единственная картина в кабинете, а значит, дверца сейфа могла находиться только под ней. А где же еще? Не на голой же стене? И третье, самое очевидное. С тех пор как существуют сейфы и картины, одно всегда прячется за другим, это и младенцу известно. Лорд Уитфорд не отличается оригинальностью, я всегда это отмечала.
Маркус посмотрел на нее внимательным, глубоким взглядом – так она сама порой заглядывала в себя. Она знала, что красива, что в газетах целые колонки светских сплетен отводятся описанию ее внешности. Она была уверена в себе, но источником этой уверенности было не тщеславие, а способность к пониманию, к постижению сути происходящего вокруг нее.
У нее была развита неординарная наблюдательность, но, вращаясь в светском обществе, она не афишировала эти качества.
– Мистер Уорт, вы все еще не ответили на мой вопрос, – напомнила она с нетерпением.
– Простите, – отозвался он, – в такие часы я чувствую себя не совсем в форме.
– Попросить принести вам чай?
– Не надо беспокоить слуг. – Оттого что он старался придать своему голосу больше энергии, ответ прозвучал слишком резко.
– Вы устали, и вас пугает, что я вижу вас в таком несобранном виде?
Хитрая усмешка пробежала по его лицу.
– Меня? Пугает? Ничуть. Я переживаю за вас. – Он уставился ей в глаза. – Должно быть, вас пугает такая ситуация: непринужденная беседа с чужим джентльменом в ночные часы в своем доме. Но не беспокойтесь, я проскользнул через сад совершенно незаметно.
– А вы так старались проскользнуть незамеченным из-за того, что боялись за свою репутацию?
– Миссис Беннинг, я думал только о вашей репутации.
– У меня достаточно высокая репутация для того, чтобы вывести вас в самые высшие слои лондонского общества. Я удостоила вас моей беседой на Бонд-стрит, чтобы все видели, что вы человек моего круга; я говорила о вас с леди Гемпшир, и в ближайшие несколько дней вы получите приглашение на ее бега. А если нет, я дам этой леди почувствовать, кто такая Филиппа Беннинг. А мои слуги не привыкли обсуждать на стороне, кого я развлекаю в своем доме. Мы с вами говорим о серьезном деле, и я повторяю мой вопрос: что пропало из сейфа?
– Чертежи, – ответил он.
– Чертежи? – недоверчиво переспросила она.
– Чертежи новой игольчатой системы огнестрельного оружия, под которую лорд Уитфорд расширяет свои мануфактуры.
– Не взяли ни денег, ни драгоценностей?
– Нет, только чертежи. Весьма специфическая кража – и в галерее, и в кабинете. Больше ничего не пропало, если верить заверениям экономки и дворецкого. Лорд Уитфорд сокрушается главным образом о чертежах, он вне себя от горя и ярости. И эта кража пистолетов в галерее совершена весьма профессионально: стекло не разбито, а отжато, оставлен зазор примерно на палец. Это Лорен! Он хочет, чтобы мы догадались, кто взял оружие. Хочет продолжить игру и отомстить…
– А что, если… – начала миссис Беннинг и сразу запнулась.
– Если – что?
– Нет, это глупо, вы лучше понимаете в этом, чем я… – отмахнулась она, сделав неопределенный жест рукой.
– Нет уж, позвольте узнать и ваше мнение! Сейчас важна любая мелочь.
– Хорошо, – продолжила Филиппа несколько нервозно. – Мне кажется логичным предположить, что преступников было двое. Чтобы добраться из галереи до кабинета, на это требовалось время. Возможно, один вытаскивал пистолеты, а другой трудился над сейфом.
Филиппа говорила не очень уверенно, но Маркус всерьез задумался над ее предположением. Он ненавидел Лорена, тот стал для него персонификацией всеобщего зла, но действовал-то он как обычный человек, который всегда нуждается в сообщнике. Не стоит думать, что все замыкается на одном Лорене. И еще одно обстоятельство: Филиппа Беннинг не просто находчива и сообразительна – она действует на него отрезвляюще. Возможно, она для него просто незаменима.
– Миссис Беннинг, вы способны сделать карьеру в области шпионажа.
От такой похвалы она вспыхнула.
– Ну и комплимент с вашей стороны, мистер Уорт! Дрова в камине успокаивающе потрескивали, и Маркусу внезапно захотелось расширить эту картину: он, простертый на мягкой кушетке, и леди в кресле с рукоделием, плетущая какие-то кружева… Хотя вряд ли Филиппа Беннинг станет заниматься такой чепухой. Но он поспешно одернул себя – не хватало еще задремать здесь. Да и кушетка коротковата для его ног, усмехнулся он про себя.
– Мне пора, – объявил он, резко вставая.
– Тогда до завтра? – уточнила Филиппа, поднимаясь с кресла.
– Там будет видно, – ответил он, позволив себе напоследок полюбоваться ее прекрасными глазами, ее нежной кожей, такой теплой в отсветах пламени.
– Вы должны являться по приглашению, – внезапно резко проговорила она, – а не прокрадываться в потемках, когда вам заблагорассудится. Ответьте мне как на духу: что бы вы стали делать, окажись я в это время уже в постели? Мне известно из газет, что Сизый Ворон любит прокрадываться в спальню к прекрасным дамам, а потом…
– Я уже говорил вам, миссис Беннинг, что не всем историям нужно верить. Я знал, что вы не спите, потому что видел свет в окне. Если бы свечи не горели, я бы ни за что не позволил себе войти. – Он помедлил, держась за ручку двери. – Утром я пришлю вам свою карточку с уведомлением.
– О! – сказала она, придвигаясь ближе к нему. – На днях вы должны получить приглашение. Леди Гемпшир закрывает свой пригласительный лист в среду. Если вы появитесь у меня в этот день, я смогу подтвердить вам ее приглашение.
Он кивнул, поворачивая ручку двери, но она вновь обратилась к нему:
– Один последний вопрос, мистер Уорт… Маркус. – Ее уверенный голос дрогнул. – Если вы знаете, что можете прислать мне вашу визитку утром, то зачем же вы явились тайком еще и ночью?
Маркус
