рассудком. А Филиппа уже начинала сомневаться в присутствии у себя последнего. Но тут, словно ниоткуда, появился Маркус Уорт и встал рядом с ней.
– Отчего вы так напуганы? Разве вы не меня ждали? – спросил он с сардонической усмешкой.
– Но… но ваш глаз! – запричитала она, импульсивно потянувшись к его лицу. – Что с ним?
Он отпрянул назад.
– О, простите, простите! – сказала она. – Но это выглядит так ужасно. Вы уверены, что ваш глаз серьезно не поврежден?
С этим зелено-желтым подтеком, расплывшимся от виска к глазу, вид у Уорта был пугающим. Он явно уже использовал примочки, но время еще не успело залечить такой синяк.
– Я получил его не ранее как вчера. Он еще совсем свежий. Только не трогайте, умоляю вас!
– Ах, простите! – снова проговорила Филиппа со смиренным выражением лица. – Теперь я понимаю, почему вы не захотели вчера показаться на глаза леди Гемпшир.
– Вы правы, – ответил он. – Поверьте, я весьма сожалею…
– Все в порядке, – мягко ободрила его она и усмехнулась: – В сопровождении с таким ярким доказательством под вашим глазом ваше оправдание звучит очень искренно. Успокойтесь, для вас уже есть приглашение. Вы будете присутствовать на бегах Гемпширов.
– Я очень рад, с вашей способностью убеждать вы не знаете провалов.
– Хотите – верьте, хотите – нет, но своим приглашением вы обязаны маркизу Бротону.
– Ему? – удивился Маркус.
– Да, – отвечала Филиппа, поглаживая беспокойного Битей. – Миссис Гемпшир назвала ему число приглашенных незамужних леди, а он указал ей на тот факт, что холостых джентльменов будет явно недостаточно. И вы были немедленно включены.
– О, я готов быть всячески полезным маркизу! Могу даже стать его личным телохранителем, – заявил он, вызвав усмешку Филиппы.
– Ему это ничего не стоило, леди Гемпшир была счастлива исправить свою ошибку. – Филиппа заметила, что он не слушает ее, уставившись в водную толщу длинного змеевидного озера Серпентайн[1], форма которого определила его название. – Вы вытащили меня из теплой постели только затем, чтобы продемонстрировать свой синяк? – спросила она. – Расскажите хотя бы, как вы его заработали.
– Самым глупейшим образом. Но это не единственная причина, по которой я вас вызвал сюда.
– Так что же еще?
– Я хотел предложить вам кое в чем поупражняться вместе со мной.
– Поупражняться? – Филиппа усмехнулась скептически. – И какую же пытку вы припасли для меня?
– Ну, я бы не назвал это пыткой. Не желаете присесть?
Маркус подвел ее к литой железной скамейке у пешеходных мостков в зарослях ив. Солнце постепенно поднималось все выше, осушая росу на траве и заставляя раскрываться бутоны лилий.
– Я вот тут размышлял… – начал Маркус, усевшись на скамейку, сгибаясь и наклоняясь вперед. – Как хорошо видят ваши глаза?
– Мои глаза? – переспросила она. – Прекрасно! Во всяком случае, я никогда не носила очки, как некоторые, могу даже назвать кто.
– Прошу прощения, я неверно поставил вопрос. Мне нужно знать, как хорошо вы запоминаете то, что видите.
– Я запоминаю все, что вижу, – уверенно заявила она. – И я не преувеличиваю, – добавила она, заметив его скептический взгляд.
– Тогда начнем. Смотрите на озеро в течение десяти секунд, а потом закройте глаза и назовите каждого человека, которого вы видели.
– Но еще только десять утра, – запротестовала она. – Какой приличный человек притащится в такую рань? А те, что здесь… Зачем мне их запоминать? – проворчала она, прижимая к себе собачку.
– Именно поэтому я и выбрал такой ранний час. Вам не надо угадывать их имена, просто опишите мне их, – настаивал он.
Филиппа решила подчиниться, раз уж она все равно сидит в этом парке и раз на это уйдет каких-то десять секунд.
Она никогда не прилагала усилий, чтобы специально что-либо запомнить. Все запоминалось само собой. Но теперь она попробовала сосредоточиться. Филиппа смотрела на юных мисс среднего класса в чистеньких юбках из поплина, как они тащили корзинки с продуктами позади своих матерей. Смотрела на молодого человека, совершавшего утреннюю прогулку на лошади вокруг озера. Смотрела на пожилого джентльмена на другом берегу, читавшего газету и курившего трубку.
– Десять секунд истекли, – объявил Маркус, прерывая ее созерцание. – Итак, скольких мужчин вы увидели?
– Четырнадцать, – не раздумывая ответила она, поглаживая Битей.
Он помолчал, явно удивленный скоростью ее ответа и делая собственный быстрый подсчет.
– Нет, тринадцать, – возразил он.
– Четырнадцать, – настаивала она.
– Тогда попробуйте описать их.
– Два верхом в седле, но сейчас они почти не видны за ивами. Джентльмен, сидящий справа от нас на другом берегу с газетой и трубкой; три юных клерка, сбежавших ненадолго из офиса, как я полагаю; два гвардейца, что неудивительно, поскольку за нами Ланкастерские ворота; два пешехода, пересекших нашу тропу; мальчишка с мамой, которого с натяжкой можно включить в счет; затем мои кучер и лакей и еще – ваша персона. – Филиппа одарила его торжествующей улыбкой.
– Действительно четырнадцать, – вынужден был согласиться он.
– Вероятно, вы не нашли нужным приплюсовать мальчишку?
– Нет, – ответил он, – я не приплюсовал себя.
– И совершенно напрасно, вы не должны так небрежно относиться к собственной особе. Вы мало чем отличаетесь от этого мальчишки, – лукаво добавила она. – То есть я хотела сказать, что вы оба принадлежите к мужской породе. В общем, вы меня поняли…
– Ха-ха! – произнес он.
– Разумеется, это очень забавно, но мне не совсем ясна цель этого упражнения, – проговорила она.
Маркус рассеянно провел рукой по волосам.
– Просто я хочу, чтобы вы были подготовлены, – произнес он неожиданно строгим тоном.
– Подготовлена? – удивилась она.
Маркус уставился на воду и, не глядя на нее, заговорил монотонным, спокойным тоном.
– Каковы мои шансы отговорить вас отказаться от присутствия на Гемпширских бегах? – спросил он.
– Они равны нулю, – ответила Филиппа. – Леди Гемпшир никогда не простит мне этого, особенно после того как я вела с ней переговоры насчет вас. И потом, неужели вы думаете, что я позволю этой интриганке леди Джейн Каммингз флиртовать без всяких помех? Представляю, как она будет рада, если я не появлюсь там. – Филиппа устремила на него вопрошающий взгляд, но он по-прежнему продолжал смотреть на воду.
– К сожалению, я не могу посадить вас под замок, даже ради вашей собственной пользы, – произнес он.
– Ради вашей пользы вы должны еще попасть на Золотой бал принца-регента, не забывайте об этом, – парировала она.
– Именно так, – с грустью произнес он. – Я не могу уберечь вас от опасности, тем более что я даже не знаю, с какого конца она ударит.
– И не забывайте, что я – ваш проходной билет на все опасные мероприятия, – напомнила Филиппа.
– Поэтому я и хочу, чтобы вы были подготовлены, – очень серьезно проговорил он. – Я прекрасно осведомлен о вашей превосходной памяти, вы не раз демонстрировали мне ваши возможности. Но я хочу, чтобы вы научились выделять основное из хаоса лиц и голосов вокруг.
Раздражение Филиппы слегка поутихло, но какая-то частичка страха поселилась в ней после всех его внушений.
– Отлично, – сказала она бодрым тоном, распрямляя плечи. – Научите меня, на что мне следует обращать внимание. На хитрые переглядывания политических оппозиционеров, может быть? Или на грязных французских репатриантов, пытающихся пролезть через садовую решетку? А возможно, и на шелковое платье леди Гемпшир? Вы хотите узнать, заказано оно за границей или сшито в Англии?
– Ответьте мне, – сказал он и взглянул ей в глаза, – как много женщин здесь носят фартук?
Не поворачивая головы – поскольку его темные глаза не отрывались от ее синих глаз, – она произнесла:
– Три. Две девушки-служанки, пересекающие нашу тропу, и торговка с фруктовой тележкой у входа.
– Сколько мужчин носят перчатки?
– Все, кроме мальчика и клерков.
– А сколько мужчин читают газету?
– Пожилой джентльмен с трубкой – и, кстати, у мальчишки тоже какой-то клочок в руках – и еще господин на скамейке напротив.
– Сколько мужчин имеют при себе нож?
При этих словах у нее перехватило дыхание.
– Возможно, мальчик… – ответила она, впервые с ноткой неуверенности.
– Почему вы так решили?
– Я… я не знаю. Мне почему-то подумалось, что из них всех только мальчишка станет носить какой-нибудь перочинный ножичек в кармане. У гвардейцев есть сабли, у моего кучера – хлыст. Всем остальным ножи просто ни к чему.
– Миссис Беннинг, Филиппа, я должен просить вас быть внимательнее. Вы не угадали. Понятно?
Она кивнула, с завистью наблюдая за тем, как свободно он откинулся на спинку скамейки. Воздух все более прогревался, и она решилась спустить заскулившего Битей на землю. Обнюхав травку и слегка побегав, тот мирно свернулся на ботинках Маркуса. Филиппа, сидевшая все время выпрямив спину, тоже решила побаловать себя и откинулась на металлическую спинку, на которой уже лежала рука Маркуса. Издали могло даже показаться, что он обнимает ее.
– Я могу быть более успешной ученицей, если вы скажете мне, за кем конкретно я должна наблюдать, – мягко попросила она.
– Прошу прощения? – рассеянно произнес он.
– Вы хотите, чтобы я узнала Лорена? – осведомилась она без робости, чувствуя, что ступает на зыбкую почву. – Если бы я знала, как он выглядит, слышала его голос… Это бы очень пригодилось. Вы ведь его подозреваете, не так ли?
Маркус
