по нему, кровь кипела от желания, но какой-то непонятный страх, какие-то условности мешали ей отдаться своему чувству.
Маркус смотрел на нее с невыразимой нежностью.
– Мне просто не верится… Ты в моей постели… И ты пришла сама!
Она покраснела, в смущении поднимая и опуская глаза, и сложила руки на коленях, словно пытаясь защититься. Он заметил этот ее жест, присел перед ней и принялся расстегивать пуговки на перчатках. Целуя освобожденные ладони, он вплел свои пальцы в ее, приник губами к ее рту и нежно опустил на постель. Ее туфельки слетели на ковер, распущенные волосы разметались по подушкам. Нижняя сорочка сползла с одного плеча, явив обольстительную плоть его голодному взору.
Ее вид заставил его почувствовать свою силу – силу охотника, тянущегося к добыче. С угрюмой самоуверенностью он распускал ее лиф, стягивал вниз сорочку. И когда ее грудь была полностью обнажена, он застонал от блаженства.
Она была в растерянности. Холодный воздух ударил в нее тысячью холодных уколов, заставив сжаться ее маленькие розовые соски, выставленные теперь на его обозрение. Она попробовала прикрыть их рукой, но его рука отвела ее руку и завладела пленительными бугорками.
О, эта его рука! Она ощутила огромную волну нежности в себе, вся потянулась ему навстречу. Он целовал ее шею, ключицы, правый и левый холмики, увенчанные розовыми бутонами, с которыми нежно играли его зубы.
Наслаждаясь чудесными ласками, она не заметила, что его рука уже спустилась к чулкам… Но когда она ощутила быстроту и уверенность его рук, ею овладел страх, сосущий, странно томительный, и внутри у нее все сжалось.
Маркус мгновенно уловил этот ее внезапный испуг, едва заметное желание отстраниться, отсрочить возможное. Его рука замерла на ее обнаженном бедре.
– Что не так? – нежно прошептал он, не отрываясь от ее груди.
– Ничего, – вздрогнула она.
Он, подняв голову, заглянул в ее глаза. Этого только не хватало! Подозрительный блеск, который он заметил в них грозил обернуться слезами. Маркус отстранился от нее, теперь он опирался на локоть.
– Мы не должны были заходить так далеко, да? – спросил он.
– Нет-нет! – вскричала она. – Но я… я… Я хочу этого, очень хочу, но только, только…
– Ты нервничаешь, – мягко проговорил он. – Ты слишком чувствительна.
– Нет, просто со мной еще никогда такого не было, – пролепетала она, глядя на свою руку, робко блуждавшую по его мускулистой груди. – Был только мой муж… но он… он не был…
– Радость моя, сердце мое… – прошептал он, прижимая ее руку к своему сердцу. Она услышала нервные, быстрые удары, рвущиеся из его груди. – Посмотри на меня.
Она увидела бесконечную нежность в его глазах.
– Это всего лишь я. Ты узнаешь меня, ты мне доверяешь?
И она поняла: ей не о чем беспокоиться. Здесь есть только он и она. И никого, тайно следящего за ними. Маркус не станет презирать ее за неопытность. Да, она неопытна в любовных делах, несмотря на свой имидж искушенной леди. Теперь всеведущая миссис Беннинг могла быть самой собой. Нервной, глупой, застенчивой, дерзкой и счастливой… Она нужна ему – такой, какая она есть.
– Да, это только ты, – отозвалась она, чувствуя нахлынувшую на нее волну облегчения. – И я. – Она снова привлекла его к себе.
Наконец-то она вновь обрела свободу, ее пьянила возможность поступать, повинуясь только собственному желанию, импульсу, своему партнеру…
Ей доставляло глубочайшее наслаждение касаться его мускулистой груди, рук, она даже провела пальцем по шраму на его боку. А потом, когда он снова приник к ее груди, она обвила его бедра ногами, чтобы ощутить самое интимное касание…
Их разделяли только несколько слоев одежды, которые казались теперь Филиппе ненужной помехой. Она протянула руку к пуговицам на его брюках…
Но теперь пришел черед Маркуса сдержать ее порыв. Он поспешно отвел ее руку, когда она была уже готова коснуться обнаженной атласной длины его копья. Он слишком долго ждал ее, он хотел полностью насладиться этой женщиной. Ему хотелось продлить удовольствие от ее ласк, от ее тела…
– Не спеши, – произнес он, делая над собой усилие.
– Почему? – низким, хрипловатым от сдерживаемой страсти голосом спросила она. – Разве это не ты? И разве это не я?
Ей нравится играть словами, с легкой досадой отметил он.
– Я хочу посмотреть… – продолжала она вкрадчивым голосом.
– Не торопись, дорогая, не торопись. Я не хочу, чтобы все закончилось слишком быстро. – Нежно поцеловав, он убрал ее руку с опасной территории. – И я хочу, чтобы ты насладилась нашей любовью.
– Я уже наслаждаюсь! – вскричала она, заставив его удивленно изогнуть бровь.
– Еще нет, – ответил он, и в его глазах зажегся дьявольский огонь.
Одним резким движением он приподнял ее с подушек, посадил и быстро стянул через голову нижнюю рубашку. Теперь на ней не осталось ничего, кроме чулок. Испугавшись своей наготы, Филиппа безнадежно пыталась прикрыть свою грудь руками, тянула на себя простыню, но Маркус отвел ее руки в стороны и с нежным, страстным любованием стал смотреть на нее. Вожделение, которым были полны его глаза, пробуждало в ней ответное желание, которое теперь спустилось вниз, в интимные тропики внизу ее живота. Он снова мягко уложил ее на подушки, прильнул к ней всем своим обнаженным телом, и она замерла под ним, каждым своим нервом ощущая влекущий зов его плоти. Его рука осторожно скользнула вниз и легла на ее золотистый треугольничек. По телу ее прошла дрожь, она обхватила его шею руками, откинула голову, вручая себя его власти, предлагая ему себя, поощряя его…
Маркус отнюдь не был пресыщенным повесой, он отдавался любви со всей страстью, ему хотелось вобрать ее в себя, подчинить своей мужской силе. Но он сдержал себя – прежде всего думал о ней, о том, чтобы именно ей – не себе! – подарить высшее наслаждение. А потому его палец проник в нежные интимные складочки и нашел там твердый бугорок… Страсть вознесла их на небо, а потом опустила на землю… Но этот спуск был длинный-длинный, и великолепный. Она стонала, трепетала под его руками, спеша пробиться к финишу, шепча что-то невнятное, а его опытная рука продолжала вести ее по дороге страсти.
Наконец он подвел ее к самому краю, она закричала, не осознавая собственного крика. Волны наслаждения пробегали по ее телу, она излучала тепло и энергию и продолжала прижимать Маркуса, его бедра к своему животу. Он силился не потерять контроль над собой, ведь взаимное конечное слияние тел – его главный маневр – было еще впереди.
Он целовал ее волосы, ее глаза, пока не почувствовал, что страсть отпустила ее – пока, на время, до того момента, когда он решит, что пришла пора им обоим – уже обоим! – ощутить полную меру любви.
Она лежала притихшая, с легкой улыбкой на лице и вдруг неожиданно хихикнула:
– Знаешь, наконец-то я поняла, почему люди так носятся с этим… Наверное, ты сочтешь меня глупенькой, но я…
Не дав ей договорить, он закрыл ей уста долгим поцелуем.
– Никогда еще я не видел тебя более прекрасной, – проговорил он, отрываясь от ее губ и начиная стягивать с нее чулки. Она привстала и занялась пуговицами на его брюках.
И в этот раз он уже не останавливал ее, напротив, он даже Услужливо приподнялся, чтобы помочь ей освободить его от брюк. Увидев его великолепную плоть, она замерла.
– Это всего лишь я, – ласково подбодрил он ее. – И еще то, чем наградила меня природа…
На лице ее появилась лукавая усмешка.
– Она наградила не только тебя, это принадлежит еще и мне! – объявила она, прильнув мягким треугольничком к его копью, чуть не прервав эту их сладостную связь.
Маркус застонал от наслаждения под влажными листьями ее тропиков, но жажда уже давно томила его, и терпеть оставалось совсем недолго.
– Филиппа, дорогая, – прошептал он, переворачивая ее на спину и покрывая лицо поцелуями. – Я хочу тебя.
– А я тебя, – отвечала она, впуская его в себя и обвивая ногами его бедра.
А это совсем другое ощущение, подумалось ей. Каждое его движение разжигало в ней все более сильное пламя. Но своей страстью она мешала ему, подгоняя к финишу, а ему хотелось длить бесконечно и свое, и ее наслаждение. Скорее дойти до конца и в то же время никогда не отпускать – такие противоречивые желания раздирали его.
Она никогда не испытывала столь сильных ощущений, да и сам он чувствовал, что она до конца растворилась в волнах наслаждения.
– Это всего лишь я, – прошептал он ей на ухо, чувствуя, что разбивается внутри ее на миллион осколков. И, в последний раз прижав ее к себе, затих.
Они лежали молча, тесно прильнув друг к другу, посреди разбросанных покрывал. Они боялись двинуться, чтобы не разрушить свою только что сотворенную единую оболочку. Маркус слышал биение ее сердца под ним и начинал понемногу освобождаться от любовного наваждения, когда он ничего не слышал, не понимал, не видел… Черт возьми, она чувствует себя превосходно и, кажется, не отказалась бы все повторить. Если он не оставит сейчас эту постель, любовная игра начнется сначала. Он сжал губами мочку ее уха, вдыхая ее запах, в котором чувствовалось что-то невыразимо родное и полузабытое, как дом, который ты когда-то оставил.
В ответ легкие пальцы пробежали по его спине, и нежные короткие поцелуи покрыли его шею. Внезапно он спохватился:
– Я, наверное, раздавил тебя, прости. – Он лег на бок рядом с ней, и холодный воздух заполнил крошечную пустоту между ними.
– Ты не смеешь уходить, – прошептала она, снова прижимая его к себе.
Он усмехнулся и зарылся лицом в ее волосах, довольный тем, что ей не хочется прерывать теплую связь их
