темный силуэт, стукнула дверь — старик шмыгнул в дом.
— Эй, человек! — позвал магистр. — Выходи, покажись! Я — магистр Ордена, добрый Хагней. Выйди, назови себя.
Стало тихо, только фыркали лошади.
— Чего надо, магистр? — окликнули из домика. Голос был старческий, хриплый.
— Я хочу говорить с тобой.
— А я не хочу, — ответил отшельник. — Проваливайте от моего дома.
— Твоего? — Магистр поддерживал разговор, чтобы отвлечь старика. Двое воинов объехали строения и спешились, Хагнею не хотелось, чтобы старик их видел. — Эта земля принадлежит Ордену, а я — один из старших среди братьев. Ты должен подчиниться.
— Мне плевать на твои права, — отрезал старик. — Если хочешь о чем-то спросить, говори быстро. Потом уходи.
Хагнею никак не удавалось определить, откуда хозяин следит за ним — из-за приоткрытой двери или узкого оконца. Внутри хижины было темно.
— Я повторять не буду, — отрезал Хагней.
Вот еще, упрашивать, унижаться… — Сила на моей стороне. Выходи сюда! Нет? Взять его!
Тут же тенькнула тетива, воин рядом с магистром взвыл и схватился за предплечье — с такого расстояния стрела пробила кольчугу. Воины в белом развернули лошадей и отступили к деревьям. Раненый с бранью выдернул стрелу, рана оказалась неглубокой. Магистр велел спешиться и сам сошел на землю. Воины рассыпались цепью и окружили поляну. Старик, конечно, видел, как мелькают в кустах белые плащи, но прицелиться не успевал — орденские перемещались быстро. Хагней подвигал плечами, чтобы пластинки доспехов встали на место, и взял щит, который вез притороченным к седлу.
Воинам в белом не требовались команды, каждый знал, что делать. Двое, что спешились первыми, уже вскарабкались на крышу. Двигались они осторожно и ловко, Хагней надеялся, что хромой следит за всадниками и не замечает эту пару. Олвис с Гнездом приготовили луки, но держались в стороне, за толстыми деревьями. Они не собирались драться, это не входило в их обязанности. Магистр еще раз оглядел своих, опустил забрало и, вскинув щит, двинулся к постройкам. Он собирался отвлечь отшельника, стрелы из охотничьего лука не могли повредить закованному в латы Хагнею.
Воин на крыше поднял топор, другой взялся за пласт дерна, покрывающий домик… Старик внутри затаился и сидел тихо. Хагней шагал, надеясь, что упрямый дед наблюдает за ним и не слышит тех, что над головой… Потом магистр перешел на тяжелый бег — сейчас… сейчас… Воин, что схватился за кровлю, резко выпрямился, сдирая широкий пласт дерна, потом рванул сильней — его товарищ склонился над дырой. Дверь перед носом Хагнея захлопнулась, стукнул засов… и тут же воин в белом, не издав ни звука, покатился с крыши. Хотя старик бил навскидку, не целясь, стрела попала белому в глаз…
Магистр всем телом тяжело ударил в дверь. Засов захрустел, но выдержал. Ничего — Хагней понял: еще два-три удара, и дверь поддастся…
Магистр отступил на пару шагов, чтобы набрать разбег, и снова кинулся на дверь. Пригнулся, врезался плечом — и ощутил, что валится в пустоту. Хитрый старикан тихонько отпер засов. Хагней рухнул на пол, покатился. Загремели доспехи… Край собственного щита больно ударил по ребрам, даже сквозь панцирь вышло ощутимо. Магистр попытался сгруппироваться, остановить движение, вскинул над собой щит, прикрывая торс и голову… Удар пришелся в пах, звякнули латы. Боль оглушила, будто бы окатила кипятком с головы до ног, — Хагнею хотелось взвыть, но голос перехватило, перед глазами поплыли черные пятна. Потом на магистра свалилось что-то тяжелое, большое… задергалось, забилось… Сквозь забрало в глаза Хагнею полилось горячее, жидкое. Кровь!
Толстяк тяжело заворочался, превозмогая боль, спихнул тяжесть, прижимавшую к земляному полу, и затряс головой, чтобы стекла чужая кровь, заливавшая глаза. Хагней катался по полу, в любой миг ожидая удара… он понимал, что выглядит смешно, но дергался, чтобы затруднить врагу удар, однако никто не пытался добить лежащего.
Постепенно магистр пришел в себя и понял, что проклятого калеки рядом нет, иначе негодяй сумел бы воспользоваться беспомощным состоянием толстяка. Хагней перевернулся, выпростал руку из ремней щита, сел. Рывком поднялся. Зрение восстановилось, Хагней стоял в луже крови, которая продолжала вытекать из разорванного горла солдата, спрыгнувшего через дыру в крыше… сквозь звон в ушах толстяк различил крики и звон оружия — не здесь, а снаружи. Магистр перешагнул через тело в белом, перепачканном кровью плаще и вышел наружу. Схватка была в разгаре. Старик, вооруженный топором, отбивался от троих орденских, Дрался он ловко, но хромота мешала — воины в белом теснили отшельника. Магистр вытащил меч и, тяжело переваливаясь на ходу, устремился на помощь. Когда Хагней присоединился к драке, старик уже был ранен, но дышал ровно, не запыхался…
Как обычно, когда в бою участвовал Хагней, дело решила физическая сила. Калека не сумел сдержать ударов магистра, попятился, споткнулся, орденские насели на противника, обезоружили, повалили и прижали к земле. Только теперь из-за деревьев показались Олвис и Гнезд.
Если бы не магистр, хромого наверняка прикончили бы в бою, но Хагней решил сперва поговорить.
— Ты хорошо дерешься, но от собирателя я ждал большего, — обратился Хагней к пленнику. Потом обернулся к проводникам: — Я видел, за домом кузница? Разведите там огонь. Посмотрим, что за инструменты есть у старика.
Воины обыскали отшельника, нашли длинный нож. Потом подняли хромого, отволокли за дом, к кузнице, и там стали привязывать к дереву.
Хагней прошелся по двору, прислушиваясь к угасающей боли в промежности. Главное — не злиться, главное — не злиться… допрос требует спокойствия. Наконец толстяк решил, что достиг необходимого настроения, скинул шлем и подошел к пленнику. Тот притих и, пока его опутывали веревками, не произнес ни слова.
— Собиратель… — пробормотал магистр. — Старик, ты ведь не станешь отрицать, что это так?
— А что изменится, если стану? — Единственный глаз отшельника уставился на магистра.
Хагней несильно, но чувствительно ударил пленника в челюсть.
— Когда я спрашиваю, нужно отвечать. Просто отвечать, а не задавать глупые вопросы. Разозлить меня больше, чем есть, уже не удастся, и не надейся. Давай лучше не будем доставлять друг другу лишних неприятностей, а? Просто поговорим. Ты согласен?
— Мне все равно. Я уже мертв.
— Не совсем… Итак, ты собиратель?
— Мне не повезло, я начал с Кордейла, и он меня искалечил. Не вышло из меня собирателя.
— Но он сохранил тебе жизнь?
— Это вышло случайно.
— Откуда вы беретесь? Я имею в виду, такие, как ты, собиратели?
Старик попытался пожать плечами, веревки помешали.
— Нас призывает Повелитель. В один прекрасный день я понял, что нужно делать, — и отправился в гости к Графу Кордейлу.
— Интересно. Я думал, есть какая-то организация, тайный круг, вроде нашего Ордена, только наоборот.
— Конечно, тебе кажется, что мир устроен просто и правильно. Что ваш Орден, белый, является ответом на другой — такой же, но черный. Я знаю, такая вера облегчает жизнь. Но это неверно. Мир в самом деле устроен достаточно просто… во всяком случае, наш мир, окруженный Завесой. Но все-таки, помимо белого и черного, существует множество оттенков.
— Я бы поговорил об этом, — кивнул Хагней, — но не здесь и не сейчас. Кто живет с тобой?
— А со мной кто-то живет?
В этот раз магистр ударил сильнее, голова старика дернулась, из разбитого рта плеснула кровь.
— Я же предложил не усложнять друг другу жизнь. Тебе и так немного осталось. Послушай, старичок, в доме две лежанки, лошади нет, а конюшня есть — значит, кто-то уехал верхом. Я мог бы одежки поглядеть, какие найдутся в твоем доме… наверняка не все тебе впору. А?
