— Можно сказать и так. Ты злишься? Не похоже… Не знаю, стоит ли марать о тебя руки. По-моему, в тебе нет и капли подлинной силы. Вот оборотни в подвале — те были злы. Я их прикончил. Теперь их злоба стала моей. А у тебя что есть? Ты же не волк, ты барсук. Жирный, ленивый, волосатый барсук. И еще вонючий.
Феттах медленно двинулся к человеку, тот не попытался подняться, сидел с книгой в руке. Впрочем, Повелитель Зверей приметил оранжевые отблески огня на полу рядом с чужаком — тот положил оружие подле и мог схватить в любой миг.
Феттах медлил, но у волчат выдержки не хватило — они не понимали опасности, перед ними был всего лишь человек — даже не очень крупный. Сидит в неудобной позе, оскорбляет Повелителя Зверей — их грозного Лорда! В такой ситуации стая не нуждается в команде, а молодые хищники понимают друг друга по неприметным жестам, по легкому изменению позы… По тому, как щенки прижимали уши, топорщили шерсть на загривке и подбирались, напрягая мышцы под серой шерстью, было видно, что они вот-вот нападут. Если человек и ощущал угрозу, то вида не подал.
Феттах не произнес ни слова, не пошевелился, но волчата разом осознали: пора! Вот теперь! Сейчас! Все разом! Подбадривая себя визгливым тявканьем, звери бросились в атаку, серые тела до того напрягшиеся, словно сжатые пружины — в прыжке выпрямлялись, будто бы делались длиннее, чем на самом деле, мелькнули ослепительно белые клыки, засверкали в лунном свете… Чужак исчез, его накрыла лавина серебристых тел. Накрыла, будто морской прибой — а потом распалась, рассыпалась серыми скулящими каплями. Три тела неподвижно вытянулись у ног чужака, остальные волчата отступили, скаля клыки и ворча.
— Эй, парень, на тебе кольчуга! — догадался Феттах. — Это нечестно.
— Как скажешь, — кротко согласился Корди и неожиданно сам бросился к пятящимся волчатам.
Настиг одного, другого… щенки завыли, теперь они уже не пятились, притворяясь, будто не боятся — они разбегались по-настоящему, спасались от разящей стали, однако Корди словно чувствовал каждое движение молодых зверей, угадывал любой рывок. После того как юноша «выпил» взрослых самцов в подвале, в нем стало слишком много волчьей злобы, и юнцы не могли обмануть его ложными бросками. Феттах понял, что пришелец перебьет малышей — всю его стаю! Повелитель Зверей взревел и бросился в свалку. На ходу Лорд сорвал тяжелую меховую накидку и швырнул в противника, чтобы сбить с ног, окутать, лишить подвижности. Корди упал на колени, пропуская над головой одежды Лорда Тьмы, его рука метнулась вперед — навстречу Феттаху. Тот уже набрал разгон и не сумел остановиться, когда из-под брошенного им меха ужалила сталь. Рана оказалась совсем пустячная, острие меча вспороло жир на боку и скользнуло по ребрам, но Лорд ощутил холодный укол страха. Теперь он и оставшиеся волчата дрались сосредоточенно, молча. Ни рева, ни визгливого лая, только хриплые выдохи да изредка отчаянный вой, когда клинок собирателя настигал щенков…
Наконец Феттах остался один. Лорд взмок, давно ему не приходилось столько двигаться. Повелитель Зверей сопел и шумно отхаркивал, он видел, что противник тоже устал, теперь Корди двигался медленней. Его с ног до головы покрывала кровь — и только ли волчья?
Лорд подхватил тяжелый обломок стула и двинулся на противника. Он приближался, медленно раскачиваясь, старясь поймать взгляд юнца. Тот глянул Феттаху в глаза, и старика словно окатило ледяной водой — так смотреть умел единственный человек в Круге… и этот человек давно был мертв.
— Кордейл? — прохрипел Лорд Тьмы.
— Кордейл! — заорал пришелец, занес меч над головой и бросился к Повелителю Зверей. Тот взмахнул обломком массивного стула, будто дубиной, — тяжеленный кусок дерева прорезал пустоту, потому что Корди завершил рывок падением на пол, ногами вперед… проехал на спине по скользким от крови доскам и всадил клинок в брюхо Повелителя Зверей. Тот сперва не понял, что горячая волна, заливающая ноги, — его собственная кровь… Потом он удивился, что его кто-то с чудовищной силой ударил по спине — это Лорд рухнул навзничь… Потом пришла боль. Сквозь красную пелену, застлавшую взор, проступили знакомые глаза Крыла Ночи, но голос, который произнес над Лордом «отдай мне свое зло», не был похож на глубокий баритон покойного Графа Кордейла…
Май влетел в зал с мечом наготове. Повсюду в зале были разбросаны тела приятелей, молодых волчат. Над неподвижной тушей Лорда Тьмы склонился незнакомец. Он водил над мертвым Феттахом пятерней и бормотал. Май атаковал молча и стремительно. Взмах меча неминуемо должен был поразить согбенную темную фигуру, но враг, не оборачиваясь, взмахнул собственным оружием. Сталь зазвенела, столкнувшись со сталью.
Корди был полностью увлечен, сквозь него катила черная волна Феттахова зла, зло переполняло юношу, зло клубилось в груди, зло клокотало в горле, зло наливало чудовищным весом руки — потому взмах меча вышел неудержимо тяжким, волчонка отшвырнуло, он кубарем покатился по полу. Чужак метнулся следом, Май, увертываясь, вскочил на карниз, встал в оконном проеме, Корди подхватил с пола первое, что попало — книгу оборотней, — и метнул в волчонка. Книга ударила щенка в грудь, тот зашатался, теряя равновесие и падая. Книгу он успел поймать, прижал к себе левой рукой…
Миг, пока Май заваливался спиной вперед в пустоту, тянулся и тянулся. Волчонок падал, в правой руке был меч, в левой — книга. Медленно… медленно… и Май выбрал. Он выронил меч, прижал покрепче книгу и повис над бездной, пальцы правой руки медленно сползали, теряя опору… Когда волчонок понял, что спастись не сумеет и вот-вот сорвется в пустоту, запястье охватили крепкие твердые пальцы.
— Если бы ты выбрал меч, — спокойно произнес Корди, — тогда другое дело. Но с книгой — живи.
— Я убью тебя, — прошипел щенок, когда собиратель втащил его в окно и швырнул на пол.
— Вряд ли у тебя получится, — тем же невозмутимым тоном ответил Корди. — Но попробуй. Почему бы и нет?
Путешествовать по воде Бремек не любил. На воде не остается следов. Рыбалка — охота плебеев, она не имеет ничего общего с благороднейшим (исключая войну) занятием. На воде не бывает героев и не совершается подвигов. Так уж повелось издавна: военное сословие поделило земли, оставив реки купцам. Из воды можно извлечь прибыль, но нельзя стяжать славу на реке. И еще — скорость… Тяжеловесная барка едва ползла по течению, а Бремеку не терпелось оказаться в Доме Света.
К тому же знаменитого охотника по-прежнему мучила телесная слабость. Сломанные ребра срастались, Бремека одолевал зуд под повязками и угнетало собственное бессилие. Поэтому ловчий оставался угрюм, целыми днями валялся в каюте и разглядывал потолок. Оруженосцы, парни простые, преспокойно отсыпались, раз уж выдалось тихое времечко. Нечасто им выпадало отдыхать, с таким-то начальником — предприимчивым и деятельным.
Единственным пассажиром, которому нравилось путешествие, был Кервин. Парень впервые совершал такой долгий путь на корабле, пусть даже этот корабль — грязная барка. Кервин расспрашивал шкипера и матросов, уточнял тонкости судоходной науки, пытался разобраться в закономерностях, по каким складываются цены на тот или иной товар на севере и на юге. Члены команды, которым было привычно и скучно совершать подобный рейс, неожиданно уразумели, что их обыденные вопросы могут быть кому-то интересны, и с готовностью давали пояснения. Разговоры помогали скоротать время в пути.
Шкипер объяснил: на севере овцы породистые, дают хорошую шерсть, но пастбища скудные, да еще постоянные набеги, из-за которых страдает производство! Словом, тамошних тканей не хватает, чтобы одеть всех к холодам. Потому грубые шерстяные ткани везут с юга на север. В обратный путь шкипер постарается закупить продукцию ремесленных мастерских северных городов. На севере все еще сохраняются секреты мастерства, там блюдут традиции, и продукция северных мастеров пользуется спросом. На юге молодые города богаче, но ремесло не слишком развито. Да и неудивительно, ведь старые центры культуры — на севере. Там прежде было королевство…
Кервину, южанину, было непривычно слушать о превосходстве древних северных городов. Наконец он вытряс из матросов все, что только мог, а им надоело отвечать на расспросы. Тогда юноша стал любоваться берегами, медленно уплывающими мимо. Много непривычного — совсем другая конструкция домов, своеобразные очертания кровель, по-иному устроены причалы. А еще — корабли. Чем ниже по течению, чем полноводней делался Бодель, принимавший воду многих ручьев и речушек, и тем более разнообразные корабли встречались в пути. Уже через три дня после отплытия из Раамперля река стала
