страны. Заночевать граф решил на территории Болотного Края. Все-таки здесь им скорее всего ничего не грозило, а чуть подальше начнутся горы Страха, которые не случайно получили некогда это название. Собственно говоря, еще более красноречиво говорил о горах тот факт, что там никогда не селились гномы — хотя весь Мир знал о месторождениях золота… Если уж даже это алчное и храброе племя не рискнуло добывать там благородный металл — значит эти горы и впрямь грозили неописуемыми опасностями… И вот только люди, уступающие гномам во всем, пожалуй, кроме алчности — только люди осмелились основать в горах Страха постоянные поселения и покуситься на тамошнее золото… Впрочем, добывали золото осужденные преступники — и они никогда не жили там подолгу… Считалось, что заключенный, умудрившийся продержаться на рудниках пять лет, получит помилование. Но ни разу ни один человек этим правом воспользоваться не сумел…
Собственно, сами горы Страха с их мрачными тайнами и золотыми приисками лежали восточнее, граф Гезнур планировал пересечь лишь невысокие отроги хребта — так что скоро кавалькада свернула с Золотой дороги и вскоре наемники достигли официальной границы Болотного Края. «Официальной» — но фактически не было ни вежи, ни поста стражи, ничего в этом духе. Южнее Болотного Края не было ничего — никакой страны, никакого народа. Ничего.
Наступил щекотливый момент — предстояло отпустить заложников. И чем ближе была граница края — тем более беспокойными становились пленные солдаты, да и Дашстельский рыцарь тоже начал волноваться. Гезнур пристроился к Ингви и тихо спросил:
— Скоро время расставаться с сэром Антесом… Вы ведь всегда стоите за то, чтобы честно соблюдать договор, не так ли?
— Естественно, сэр. Ведь верность клятвам — первая заповедь благородного человека, верно?
— М-да, а еще верно то, что за несоблюдение оных клятв следует беспощадно карать. Я имею в виду, что командовал нападением на нас именно сэр Антес из Дашстеля, балагур, философ и знаток легенд. Как вы полагаете, для чего принц отправил к нам именно его?
— Ну, я как-то не задумывался…
— Понимаю. В этих диких краях своеобразные понятия об этике. Ваша магия очевидно чересчур перепугала местных вояк. Если бы мне вздумалось призвать наших гевских рыцарей… Ну, тех — они ведь все еще стояли на границе — тогда мы могли бы перевернуть вверх дном все земли Болотного Края, что могут называться «землями», весь север страны… Сэр Антес послужил чем-то вроде отступного… Такой весельчак, такой балагур — он лезет вон из кожи. Надеется, что у нас не поднимется рука наказать такого душку за вероломство. Что скажете, ваше величество?
— Ну, на Антеса мне в общем-то наплевать, я давал слово только солдатам… Что касается их — я намерен свое обещание выполнить. А вот этого дворянина… Нам ведь еще предстоит возвращение… надеюсь… Стоит ли портить отношения с болотниками?..
— Вернуться мы можем и другим путем, к тому же я полагаю, что на обратном пути я буду обладателем нового оружия, так что смогу их не опасаться… Но я понял так, что вы склонны все же освободить всех заложников?
— Да.
— Я так и думал… Сэр Антес! — рыцарь пришпорил коня и приблизился к беседующим, на его лице читалось беспокойство и неуверенность, — сэр, граница владений принца — за тем бугром… Я полагаю, вы можете отправляться куда пожелаете.
— О, благодарю вас, сэр граф!
— Последняя просьба. Капитан Воробей отпускает солдат, которые сдались ему под честное слово. Мы с ним просим вас, сэр, проследить, чтобы они вернулись к своим сеньорам без приключений. Позаботьтесь о них.
Когда рыцарь и гурьбой следующие за ним солдаты скрылись из виду, граф спросил у Ингви:
— Вы довольны? Я правильно понял ваши намерения?
— Да. Спасибо, граф.
— Не за что. Знаете, ваше величество, я вам завидую. Я тоже иногда в глубине души чувствую стремление поступать так, как диктует доброта… Но всегда приходится поступать иначе — так, как диктует выгода…
— Но вот в данном случае… Какая выгода была бы от смерти этого веселого рыцаря?
— В данном случае… Вы ведь сами заметили, что нам еще предстоит возвращение через Болотный Край. Если здешние сеньоры решат, что мы спускаем с рук предательство… Но вот и граница! Теперь все тонкости взаимоотношений с болотниками отступают на задний план. Нас больше должно волновать предстоящее путешествие через горы в Могнак Забытый…
Отряд перестроился. Теперь предстояло двигаться по тропке, петляющей между грудами камней и холмами… Наемники разослали во все стороны дозоры, ибо дальнейший путь проходил не по «дружественному» Болотному Краю, а по диким ничейным землям. Здесь могли встретиться совершенно непредвиденные опасности, а растянувшаяся по узкой тропе кавалькада стала более уязвимой…
На ночевку экспедиция расположилась в долине посреди невысоких гор. Здесь было довольно холодно — многие достали из поклажи плащи и куртки. В лагере развели костры, по окрестным вершинам были выставлены пикеты… Разговоры смолкли, больше не было слышно шуток и веселой ругани… Солдаты не сговариваясь все стали хмурыми и настороженно вглядывались в суровый пейзаж. Это все-таки были горы Страха…
День с самого начала пошел неудачно. Вместо того, чтобы спокойно встретиться с архиепископом Кениамерком, пришлось принимать напыщенного дурака — нового короля Сантлака, Метриена Первого. Прежний король, Игрин, хотя и не блистал умом, но все же имел некоторое представление о приличиях… А этот — явился в сопровождении огромной толпы своих вассалов, латников в крикливо-пестрых плащах и целой своры слуг. Непонятно, зачем было тащить из Энгры в Ванетинию такую толпу бездельников. Видимо Метриену хотелось более пышно обставить церемонию принесения вассальной присяги… Ну и зря старался — обычаи строги. Никто из свиты этого выскочки — сверх положенного числа сопровождающих, разумеется — не переступил порог Валлахала…
Ну и сама церемония затянулась на полдня. Затем — когда Метриена Первого удалось наконец выпроводить, пообещав устроить торжественный пир завтра — с докладом явился канцлер. Не сообщив ничего важного, коротышка тем не менее отнял у его императорского величества практически весь остаток дня… Гвино словно нарочно отвлекал Элевзиля всякой ерундой — непонятно зачем…
И только к вечеру Элевзиль наконец освободился и послал слугу за кузеном Кениамерком. Император чувствовал, что устал и нуждается в богословской беседе с мудрым родичем, как в глотке свежего воздуха… Счастье, что кузен откликнулся на приглашение без задержки… И Элевзиль с наслаждением погрузился в стихию мудрости и возвышенности…
Когда за дверью раздался громкий тяжелый топот, император поначалу не обратил на него внимания — он был увлечен занятным пассажем из Мерка Нового. Но вот в дверь заколотили. Это было неслыханно! Ученые занятия его императорского величества мало кто осмеливался прерывать — это было обязанностью (тяжелой обязанностью!) самых старых и доверенных слуг, которые потом коленопреклоненно поясняли причину такой дерзости. Это если они тихим и деликатным постукиванием в дверь прерывали монарший досуг… А громкий наглый стук — это было невероятно, неимоверно, неслыханно! Император встрепенулся — стук перешел в грохот. Кто-то пытался силой открыть запертую дверь кабинета. Массивная дверь держалась, но треснул засов. Дверь начала приоткрываться. Император, подхватив свой тяжелый стул (больше ничего, хотя бы отдаленно напоминающего оружие, под рукой не оказалось), шагнул навстречу неведомой опасности, за его спиной архиепископ забормотал молитву…
Дверь рывком распахнулась, на порог сунулся первый заговорщик, вооруженный коротким мечом. Элевзиль, рослый массивный мужчина, обрушил на его голову удар своего стула. Сила удара была такова, что стул разлетелся в руках императора, а нападавший, не издав ни звука, рухнул к ногам монарха… Элевзиль услышал за спиной крик кузена:
— Эли! Дверь! — и скрежет тяжести по полу.
Не раздумывая Элевзиль мощно рванул дверь и захлопнул ее, сбив с ног и отшвырнув в коридор
