неба темный силуэт всадника в полном вооружении. Рядом нет никого, даже оруженосцев. Рыцарь один.
Лэрд Каст проворчал что-то ругательное насчет безголовых господ рыцарей, которым, значит, как вожжа попадет под хвост… Но все же, созвав нескольких наиболее уважаемых родоначальников поплелся на холм к дворянину. Проходя мимо одиноко стоящего Анра-Зидвера (ужасного мага горцы сторонились — только его ученик меланхолично жевал что-то, усевшись рядом на бугорок), дой-Лан-Анар махнул рукой:
— Эй, почтенный чародей, идем с нами. Поговорим с этим… благородным из низин…
Маг послушно присоединился к группе лэрдов, которая мгновенно перестроилась. Все старейшины как бы невзначай оказались по правую сторону от Каста, тогда как колдун, не глядя по сторонам, шагал от него слева…
Перт тут же очутился рядом с учеником мага. Тот, не обращая внимания на юношу, жевал кусок черствого хлеба, аккуратно подбирая крошки в подставленную ладонь.
— Слышь, земляк, — обратился к чародею Перт, — а ты можешь такие чары на мою секиру наложить, чтобы она разила, как…
— Наложить-то я могу, — поднял на молодого горца сонные глаза колдун, — кое-чего наложить… А сам ты — обычной секирой биться боишься, что ли?
На колдуна Перт не обиделся (себе дороже на такого обижаться), а только промолвил примирительно:
— Ну чего ты… Я ж к тебе как к земляку… По-соседски…
Колдун прожевал. Вкинул в рот крошки из горсти. Вытер губы тыльной стороной ладони. Отряхнул руки. Оглядел из-под капюшона Перта с ног до головы. Встал. И наконец молвил:
— Покажи секиру.
— Во…
— Хорошее оружие. Если я заколдую его — немного силы прибавится. Немного, говорю, прибавится — я ж ученик только. Но если ты на мои чары понадеешься, так можешь и сплоховать в бою из-за этого. С непривычки-то.
— Не-е… Я осторожно.
— Ну что ж — давай попробуем… земляк…
Тем временем делегация лэрдов поднялась на холмик к одинокому всаднику.
— Приветствую, сэр, — обратился к рыцарю предводитель горцев, — я лэрд Каст дой-Лан-Анар. Позвольте узнать ваше имя и титул.
— Я дворянин из… Впрочем, неважно, — отозвался тот, — можете звать меня «Рыцарь, Смывающий Позор». Или «Рыцарь Подаренной Жизни».
— Очень остроумно, сэр Кернит, — прокаркал неожиданно Анра-Зидвер.
Воин прямо-таки подпрыгнул в седле, его конь переступил ногами, всхрапнув и помотав головой — громыхнули латы, прикрывающие животное.
— Прошу вас, — неуверенно начал рыцарь, — прошу…
— Да бросьте сэр! Эти грубые горцы и слыхом не слыхивали о том, чем вы прославились на родине! Но я обязуюсь молчать о вашем происхождении — довольны?
— Буду премного обязан… почтенный…
— Я — маг «Восставший Из Мертвых», — объявил чародей. И вдруг тоненько хихикнул…
Лэрды, молча выслушавшие этот диалог, переглянулись и пожали плечами. Чародейские штучки да благородственные выверты этого барина из низин…
— Но ежели и вы, сэр, вдруг спутаете меня с кем-то, — продолжил чародей, — то уж будьте так любезны — держите свои домыслы при себе.
Всадник слегка склонился в седле… Железное забрало уставилось в тьму под капюшоном… С минуту рыцарь вроде бы размышлял, затем издал неопределенный звук, приглушенный к тому же шлемом.
— Уговор, сэр! — Маг Анра-Зидвер воздел костлявую руку. — И теперь о деле. Мы с этими честными жителями гор идем на войну с гномами. А вы чем здесь занимаетесь?
— Я дал клятву не бежать более с поля боя, ибо обязан искупить свой позор. Я буду сражаться с гномами.
— Измену нелюдю смыть кровью нелюдей? Ловко… Вот что, сэр Кернит, вам что-нибудь известно о гномьем волшебстве?
— Я видел их чародейские приспособления, при помощи которых они метали камни. Видел так же ясно, как вижу вас. Но я мало что смыслю в тавматургии.
— Ладно, расскажете мне обо всем, что видели. И не желаете ли присоединиться к войску?
Лэрды сердито забурчали, возмущенные самоуправством мага — но стоило Анра-Зидверу бросить взгляд в их сторону — горцы смолкли.
— Нам не помешает хоть один настоящий рыцарь — верно, Каст? — вкрадчиво поинтересовался маг.
В ответ лэрд важно кивнул. А что еще ему оставалось? Не ссориться же с чародеем накануне великой битвы? А битва должна была начаться вот-вот…
Жизнь в Ванетинии так и не смогла возвратиться в нормальное русло даже после того, как было объявлено, что главный бунтовщик (бывший канцлер) убит — и тело Гвино было выставлено для всеобщего обозрения. Это была идея Велиуина — представить дело так, что у власти не мятежники, а как раз наоборот — защитники порядка и законности. Заверения о том, что Велитиан молился всю ночь, получил откровение свыше и теперь стал добрым и богобоязненным принцем, жители столицы также восприняли скептически. Мягко говоря. Когда ворота города наконец были открыты — из них потек сплошной поток повозок, всадников и пешеходов. Бежали те, у кого была возможность отсидеться где-нибудь в глуши, уезжали купцы, вывозя товары и деньги…
А в Ванетинию входили сантлакские дворяне. Поначалу эти провинциалы были ошеломлены размерами и величием города, но затем разобрались, что кабаки-то есть и здесь… Напившись, многие дворяне начали буянить и вообще вести себя как завоеватели в побежденной стране. Они задирали друг друга, оскорбляли горожан, кто-то отказывался платить за выпивку, рассматривая ее как плату защитникам или же как некую контрибуцию. Разумеется, жители столицы, привыкшие глядеть на провинциалов свысока, не стерпели такой наглости — в нескольких местах вспыхнули драки, где-то дошло до поножовщины, сантлакцы пустили в ход оружие… Два трактира подожгли и дым пожаров поднялся высоко над крышами, пугая обывателей в других районах города… Заметные издалека столбы дыма, кстати, дали пищу для совершенно идиотских слухов, еще более усиливших панические настроения в столице…
После того, как в нескольких местах вспыхнули серьезные потасовки между сантлакцами и местными, Каногор (опять же по совету Велиуина) велел своему приятелю Метриену вывести рыцарей из города и обещал снабжать их всем необходимым. Многие сантлакцы разбрелись по окрестностям в поисках добычи и развлечений. Для удержания в войске остальных потребовалось много серебра — имущество «мятежника Гвино» было конфисковано и пущено с молотка, но денег все же не хватало… Налоги не поступали, расходы же росли по мере того, как из Сантлака являлись новые толпы провинциальных дворян, жаждущих урвать свой кусок в борьбе за правое дело… Граф Эстакский буквально разрывался на части, не успевая затыкать все дыры. Велиуин взялся помочь его чиновникам разобраться с финансами, порекомендовав маршалу сосредоточиться на главном — сношениях с провинциями и выборах архиепископа. Дело было вот в чем. Во время лихорадочных попыток обуздать анархию мятежники получили известие о том, что Алекиан в Гонзоре уже объявил себя императором, пренебрегая соблюдением формальностей — его короновал тамошний епископ, вместо меча Фаларика на церемонии ему вручили какой-то другой (тоже старый и богато украшенный) меч… Да и саму церемонию теоретически необходимо было провести в Валлахале… Алекиан отказался от всего этого, спеша успеть короноваться раньше брата. Свежеиспеченный император, не смущаясь, тут же принялся сулить всем сеньорам жирные куски и раздавать титулы. Это оказалось неожиданным и сильным ходом и требовало адекватного ответа.
Поскольку формально закон о престолонаследии был на стороне Алекиана, заговорщики решили пустить в ход запутанную казуистику, как то: выбрать
