Я хватаю кисть и со всей силы поддаю записку. Наблюдаю, как она переворачивается в воздухе, прежде чем спланировать на пол. А сама понимаю, что веду себя по-детски, смешно и глупо, особенно когда подскочившая ко мне мисс Мачадо подхватывает листок.
— У тебя что-то упало, — нараспев произносит она, улыбаясь светло и вопросительно.
Ей и в голову не пришло, что я нарочно это сделала.
— Это не мое, — отвечаю я, перекладывая краски.
Пусть учительница сама отдаст записку Стейше, а лучше вообще выбросит.
— Значит, у нас в классе есть еще одна Эвер? А я и не знала, — улыбается она.
Что-о?!
Я хватаю записку. Вот, четко написано: «Эвер», — и почерк явно Деймена, его ни с каким другим не спутаешь. Не нахожу никакого логического объяснения. Я-то совершенно точно знаю, что видела!
Разворачиваю записку дрожащими пальцами, отгибаю по очереди все три уголка и, разгладив складку, тихонько ахаю: передо мною маленький, но очень реалистичный набросок цветка — прекрасного алого тюльпана.
Глава 11
Всего несколько дней до Хэллоуина, и мне нужно доделать маскарадный костюм. Хейвен оденется вампиркой (кто бы сомневался), Майлз — пиратом. Я его отговорила наряжаться Мадонной эпохи лифчиков с конусообразными чашечками. А кем я собираюсь одеться — не скажу. Моя великая идея постепенно переросла в излишне грандиозный проект, и я быстро теряю веру в то, что он мне по силам.
Надо признаться, я очень удивилась, что Сабина вообще намерена отмечать этот праздник, да еще и гостей пригласить. Отчасти потому, что она такими вещами, по-моему, не особо интересуется, а главным образом потому, что мы с ней на двоих от силы пятерых гостей наберем. Как оказалось, Сабина общительнее, чем я думала — она мигом начеркала два с половиной столбца имен, а у меня список до жалости короткий: всего двое моих друзей, ну и, возможно, каждый из них еще кого-то приведет с собой.
Пока Сабина заказывала еду и напитки, я поручила Майлзу заняться аудио-музыкальной частью вечеринки (на деле это означает, что он притащит свой плейер да возьмет напрокат несколько ужастиков), а Хейвен обещалась принести кексы. В итоге я и Райли остались, по сути, единственными участниками комиссии по украшению помещений. Сабина вручила мне каталог и кредитную карточку с наставлением «не стесняться в средствах», так что вчера и сегодня всю вторую половину дня мы занимались превращением дома из обычного для калифорнийского побережья современного жилища в зловещий средневековый замок со склепом и подземельем. Как это было весело! Напомнило мне прошлое, как мы дома готовились к Пасхе, к Рождеству и ко Дню благодарения. Не говоря уже о том, что мы с сестрой были заняты делом и потому гораздо меньше ссорились.
— Оденься русалкой, — советует Райли. — Или кем-нибудь из этого шоу про подростков округа Ориндж.
— Боже, неужели ты все еще смотришь эту ерунду? — Я балансирую на предпоследней ступеньке складной лесенки, подвешивая еще одну искусственную паутину.
— Я не виновата, система «Тиво»[2] сама ее включает! — пожимает плечами Райли.
— У вас там еще и «Тиво» есть?
Я жадно ловлю каждый клочок информации, ведь сестра, как последняя жадина, не спешит делиться хоть бы самыми мелкими подробностями.
А она хохочет.
— Поверила! Надо же!
Райли корчит гримасу и вытаскивает из картонной коробки гирлянду с разноцветными лампочками.
— Давай поменяемся, — предлагает она, разматывая провод. — Глупо же тебе лазить вверх-вниз по лестнице, когда я легко могу взлететь и все, что надо, развесить.
Нахмурившись, отрицательно качаю головой. Пускай так было бы легче, а все-таки хочется сделать вид, что моя жизнь хоть в чем-то нормальна.
— Так кем ты оденешься?
— Не скажу! — Я прицепляю паутину в углу и слезаю с лестницы рассмотреть, как получилось. — У тебя свои секреты, у меня — свои.
— Так нечестно!
Райли, надувшись, скрещивает руки на груди. На папу такие штучки действовали, на маму — никогда.
— Спокойно, ты все увидишь на празднике.
Я беру скелет, который должен светиться в темноте, и начинаю распутывать сцепившиеся друг с другом конечности.
— Ты меня приглашаешь? — радостно пищит Райли, широко раскрыв восторженные глаза.
— Как будто я могу тебя остановить! — смеюсь я, прислоняя мистера Скелета к стеночке у входа — пусть встречает гостей.
— А твой парень тоже придет?
Я вздыхаю.
— Ты же знаешь, что у меня нет никакого парня.
Как мне надоела эта бесконечная игра!
— Я все-таки не совсем дурочка, — обижается Райли. — Не воображай, что я забыла великую дискуссию по поводу свитера. Не терпится познакомиться с твоим красавцем — или, лучше сказать, не терпится его увидеть. Вряд ли ты меня ему представишь! Если подумать, это довольно-таки невоспитанно. Если он меня не видит, это еще не значит, что…
— Да не приглашала я его, не приглашала, успокойся! — ору я и слишком поздно соображаю, что попалась в ее коварную ловушку.
— Ага! — Райли высоко поднимает брови, торжествующе изогнув губы. — Я так и знала!
Смеясь, она бросает мне гирлянду и подпрыгивает на месте от восторга. Вихляя бедрами, тычет в меня пальцем.
— Я знала, знала, знала! — Размахивает руками и кружится по комнате. — Ха! Я знала!
Я закрываю глаза и вздыхаю, проклиная себя за то, что попалась на такую примитивную подначку.
— Ничего ты не знаешь! Не был он никогда моим парнем, понятно? Он… он просто новенький у нас в школе. Сначала показался симпатичным, а потом я поняла, что он девчонок меняет как перчатки, и… скажем так — пришла в себя. Он мне даже и симпатичным-то больше не кажется. Серьезно, все это и десяти секунд не продлилось, и то оттого только, что сразу не сообразила, что к чему. Между прочим, не у меня одной такое помутнение мозгов случилось. Майлз и Хейвен чуть не передрались из-за него. Так что прекращай свои пляски и давай-ка за работу, ладно?
Едва закончив говорить, я понимаю, что моя пламенная речь звучала так, словно я оправдывалась, и вряд ли она могла кого-нибудь убедить. Но сказанного не воротишь, так что я просто стараюсь не обращать внимания на то, как Райли кружится вокруг меня и выпевает:
— А я знала! Вот знала, и все тут!
В день Хэллоуина дом выглядит потрясающе. Мы с сестрой приклеили скотчем паутину на все окна и по углам, а в середине каждой посадили большущего паука — «черную вдову». К потолку подвесили черных летучих мышей из резины, разбросали по комнатам кровавые отрубленные руки и ноги (муляжи, понятное дело), а в одной из комнат установили хрустальный шар и ворона, подключенного к электрической розетке — у него время от времени загорались глаза, и он говорил: «Ты еще хлебнешь горя! Карр! Хлебнешь
