кивнул, ломая стражнику шейные позвонки. Все было кончено.
Оборотень сноровисто прикрыл дверь, чтобы не так привлекать внимание, если кто пройдет, и принялся обирать тела. Стражники оказались вооружены до зубов. Помимо двух легких копий, богатырям достались два меча странного вида, набор швыряльных ножей и небольшой топорик.
Но все это оружие оставалось совершенно бесполезным, пока те, кто мог им воспользоваться, сидели в колодках. Немного подумав, Подосен с решительным видом взяд нож и начал ковыряться в замках. Спустя немного времени Ратибор смог, наконец, встать на ноги.
— И когда ты замки взламывать наловчился? — с уважением спросил новгородец.
— Было время, — уклончиво ответил оборотень, принимаясь за колодки Муромца.
Когда и с этим делом было закончено, Илья снова уперся ногой в стену и потянул за цепь. На этот раз только за ту, что держала правую руку. При этом богатырь помогал себе левой. Подосён тоже подошел и помог.
Некоторое время казалось, что они так и застыли навеки изваянием. Затем железо стало понемногу поддаваться, а потом с лязгом лопнуло. Илья, не удержавшись на ногах, повис на оставшейся цепи. Придя в себя, он могучим рывком освободил и левую руку. Обрывки цепей свисали с запястий Муромца, держась на крепко сомкнутых браслетах.
— Скорее! — поторопил Ратибор. Он не знал, когда здесь проводится обход, но хорошо понимал, что до этого момента все в камере должны стать боеспособными.
Дальше дело пошло легче. Ратибора освобождали уже втроем — Илья, Подосён и сам Ратибор. Цепи, державшие Драгомира, и вовсе поддались сразу.
Леший тут же взял себе топорик и один из мечей. Именно так он больше всего тренировался в бытность свою еще в младшей дружине. Муромец взял оставшийся клинок, прикинул по руке, со вздохом отложил его в сторону и покрутил в воздухе обрывком цепи.
— Вот это по мне, — удовлетворенно сказал богатырь. — Легковато, правда, но в случае чего за палицу сойдет…
Драгомир прикинул по руке копье. Оборотень вооружился ножами, надев на себя пояс, к которому они были прицеплены. Теперь можно было пробиваться.
— Судя по всему, нам не по пути, — сказал Драгомир. — Во всяком случае, я бы хотел смыться отсюда, пока не набежала толпа народа. Значит, мне туда, — он указал влево по коридору. — А вы?
— Нам вглубь, — отозвался Ратибор. — Но пока все равно по пути. Сомневаюсь, что тюремный коридор ведет к правителю…
И тут слева гулко раздался топот множества ног. Стража все-таки прибежала по тревоге.
Муромец распахнул дверь камеры до отказа. Она открывалась наружу, почти полностью перегораживая узкий коридор. Воины поспешно укрылись за этой преградой.
— Ну кто так строит? — по привычке ворчал Илья при этом. — В тюрьме двери должны открываться внутрь, чтобы вышибить нельзя было… А впрочем, нам-то что? Лучше даже.
Развить мысль он не успел. Стражники принялись стрелять из луков. Стрелы со стуком втыкались в прочную дверь. Когда она стала похожа на ежовую шкуру, до стражников наконец дошло, что лук в такой тесноте — не самое удобное оружие, и они пошли в атаку.
Драгомир выглянул из-за двери, пригнувшись к полу. Тут же выпрямился.
— Человек десять, — он презрительно сплюнул на противоположную стену. — В таком коридоре мы целую армию держать можем. Готовься! — с этими словами наемник ткнул копьем через окошечко. Как он умудрился не сломать свое оружие, и как оно не застряло между прутьями — для остальных так и осталось загадкой. Но одним нападавшим тут же стало меньше.
Илья высунул руку наружу и махнул цепью. Раздался лязг — кому-то попало по шлему. Муромец сноровисто схватил оглушенного за ногу и втащил в укрытие. Подосён, для которого муки совести были пустым словом, когда речь шла о врагах, перерезал стражнику горло.
— Уже восемь, — подытожил оборотень, примеряя шлем.
Стражники отступили подальше. Они явно поняли, что в таких условиях их численное превосходство сходит на нет, а пленники — более опытные воины, да к тому же и вооружены теперь неплохо.
До спрятавшихся за дверью богатырей донесся звук разговора. Противники о чем-то совещались.
Затем Драгомир неожиданно приложил ухо к полу и помрачнел.
— Держись, ребята, — сказал он, не вставая. — Сюда идет велет. Или кто-то еще тех же размеров, невелика разница.
Муромец вместо ответа подпер дверь плечом. Пользы от этого было чуть, но в случае, если бы великан принялся бить в дверь, эта мера могла помочь ей не слететь с петель.
Шаги кого-то большого и тяжелого стали слышны уже всем. В шуме голосов по ту сторону зазвучала радость. Потом она сменилась возгласами досады — велет протискивался поближе, нещадно прижимая при этом стражников к стенам.
Подосён швырнул нож. Рассчитывал он попасть велету в горло, но чуть промахнулся. Нож вошел по рукоять под правую ключицу великана. Тот взревел, выдернул клинок из раны и отправил обратно. Правда, не попал. Несчастный нож унесся куда-то в коридор.
Затем на дверь обрушился страшный удар. Но она была сделана на совесть и выдержала. Видимо, в этой камере содержались преступники, по силе сравнимые с велетом, и при строительстве рассчитывали именно на них. Подумав еще немного, велет осторожно взялся за верхний край двери и резко дернул.
На такое, как ни странно, никто не рассчитывал. Дверь закрылась, а беглецы оказались нос к носу с великаном, хотя и безоружным, но не менее опасным от этого.
Драгомир выскочил вперед и нацелился копьем. Велет тут же прикрыл одной лапой горло, другой — грудь, а ногой пнул противника. Наемник отскочил и ударил…
Он не промахивался почти никогда. Попал точно и на этот раз. Конечно, чтобы пробить толстую шкуру и стальные мыщцы древнего великана, нужна была великанская же сила, но Драгомир целился не в сердце. Листовидное острие вошло велету точно туда, где находится самое уязвимое место у любого мужчины.
Стены подземного коридора содрогнулись от жуткого вопля. Велет схватился руками за копье, торчавшее у него между ног, и рухнул как подкошенный. Драгомир еле успел выдернуть оружие, а то бы сломалось. Стражники с криками ужаса бросились удирать туда, откуда пришли.
— Здесь не состязание, в конце концов, — спокойно сказал Драгомир, выходя из укрытия и всаживая копье в основание черепа бесчувственного велета.
Ратибор посмотрел на наемника с восхищением, а затем до него дошло, что из всех четверых новгородец был единственным, кто вообще ничего не делал в этой короткой стычке. Получалось нехорошо. Леший густо покраснел, а затем взял себя в руки. В самом деле, не состязания же сейчас! Впереди, надо думать, еще немало неприятностей.
— Вперед! — скомандовал Драгомир, устремляясь вслед за стражниками.
— Погоди, — прервал его Ратибор. — Кольчуги надо с убитых снять. Если они на нас налезут, то хоть какая-то защита будет.
Подземные люди были настолько меньше своих пленников, что их кольчуги, казалось, никак не могли придтись впору богатырям. На самом же деле оказалось, что Подосёну такая броня чуть великовата, Ратибору и Драгомиру — на одежду влезает, но жмет при этом, ну а на Илью Муромца и в Киеве-то кольчугу по особому заказу бронник делал — другие малы были. Просто подземные воины под броню надевали еще такую толстую куртку, что становились шире в полтора раза.
— Ну что же, — вздохнул Ратибор, безуспешно пытаясь натянуть кольчугу хотя бы до бедер, — коротковата, конечно, но что поделаешь?
Подосён решил остаться налегке. Драгомиру он сказал, что в доспехе ножи метать неудобно, но истинная причина состояла в другом. Волку из рубахи выскочить — дело одного мгновения, можно даже и в рубахе бегать, а вот кольчуга зверю большая помеха… Да и к чему оборотню какая-то еще защита, если любая рана, кроме смертельной, сама собой затянется, а от смертельной и доспех не спасет…
Вскоре впереди показалась развилка. С одной стороны широкий проход вел туда, где цельную, на первый взгляд, стену рассекала еле заметная трещина. Судя по всему, это были те самые ворота, через которые дивьи люди выходили на поверхность земли. С другой — не менее широкий уходил куда-то вглубь
