Напрасно он приводил серьезные аргументы: исключительный случай, деньги в сейфе, но недоступны, директор убит, рабочие бунтуют. Все бесполезно.
Похоже, был отдан какой-то приказ, и каждый демонстрировал полное равнодушие к просьбам представителя «Свободной России», даже шериф, который пожал плечами, узнав про убийство – он слушал, посвистывая, взволнованный рассказ молодого человека. Жан вернулся обескураженным, в груди бушевала буря, брови его были сведены, ноздри подрагивали, но голос казался спокойным:
– Думаю, дядя Перро напрасно пошел на охоту за бигорном. Как он нужен сейчас, чтобы отбить готовящуюся атаку!
– Да, рабочие, кажется, переходят в наступление, хотят завладеть сейфом.
– Мы его защитим, – заявил Франсуа.
– Конечно, – согласились два старших брата.
– Есть полдюжины винчестеров, сотня патронташей, а их только триста.
– Но придется убивать…
– Черт возьми, они нас сами вынуждают. Не отдавать же себя на растерзание.
– Вот именно.
Атака началась. Со всех сторон летят камни, разнося вдребезги окна – стекла градом сыплются в комнаты.
– Хорошо ли закрыты двери? – спрашивает Жак.
– Я их закрыл на засов.
– Слуги все снаружи, орут вместе с толпой. Только приказчик внизу.
– Ты, Франсуа, – говорит Жан, – спустись, принеси боеприпасы и вместе с приказчиком иди в комнату бедного месье Ивана: оттуда хорошо просматривается вся долина, – окна выходят на две стороны. А я обойду дом, проверю, все ли закрыто, и вернусь.
Снаружи доносится адский шум. Вопли, пьяные угрозы, проклятия. К гулкому шуму камней, бросаемых со всего размаху по деревянным панелям стен, прибавился звук выстрелов.
Жан, вернувшись, присоединяется к братьям и приказчику. Здесь же по-прежнему лежит изуродованный труп несчастного директора.
Ружья все заряжены. Шесть винчестеров с автоматическим перезарядом и магазином на семьдесят два патрона. Отважные стрелки готовы открыть беглый огонь. Но они ответят только в крайнем случае, в момент смертельной опасности.
Жан хочет вступить с нападающими в переговоры. Он храбро подходит к окну, открывает его, наклоняется вниз и произносит несколько слов. В ответ – гром проклятий. На него нацелена сотня револьверов. Поскольку он безоружен, то пьяные – из благородства, которое сохраняют даже самые опустившиеся, – не открывают стрельбы. Отважный юноша только что приказал своим братьям и приказчикам:
– Ни в коем случае не стреляйте. Если откроем огонь, примирение станет невозможным.
Словно для ответа Жану от толпы отделяется человек. Это опять Рыжий Билл, который повсюду лезет на рожон – то и дело подначивает товарищей, все время демонстрирует свою агрессивность.
До стены осталось не больше пяти шагов, и тут «парламентер» быстрым движением выхватывает пистолет и подло стреляет в Жана.
Будь на этом месте кто-нибудь другой, а не предусмотрительный метис, смерть была бы неизбежной. Но Жан все видит, большой опыт, приобретенный им в разных переделках, научил охотника быть бдительным перед лицом возможного предательства. Он мгновенно отскакивает от окна, и пуля, только задев его кожаную куртку, вонзается в плоть дерева.
В тот же самый момент Рыжий Билл, не видя из-за дыма, что же происходит у окна, вдруг слышит резкий свист, и его шею охватывает крепкая петля; с необоримой силой его тянут вверх до самого подоконника, где громилу подхватывают сильные руки, хватают за бороду и швыряют полузадушенного на пол.
Грубая разгулявшаяся толпа разражается хохотом при виде этого похищения – смелого, ловкого и смешного.
Видеть, как странно извивается Рыжий Билл в петле лассо, мастерски наброшенного на него Франсуа, – достаточный повод для вспышки бурного веселья.
В мгновение ока злобный, исходящий пеной детина связан как сосиска и не может сделать ни одного движения. Франсуа, обрадованный удачной операцией, поднимает тяжеленного пленника на руки и, поднеся к окну, кричит насмешливо:
– Это заложник. Если будете стрелять, сразу раскрою ему голову.
Два часа толпа была равнодушна к Рыжему Биллу. Это плохой работник, грубиян, задира, пьяница, его побаивались из-за силы, но не любили.
Но сейчас, когда он возглавил бунт и устроил попойку в трактире, бунтари принимают его сторону – то ли из благодарности за набитый желудок, то ли чувствуя за ним какую-то тайную власть, которой подчинился даже Сэм-Отравитель.
– Ладно, ладно, – раздаются хриплые голоса, – не убивайте его, может быть, удастся сговориться.
– Сговориться можно совсем просто, – отвечает Франсуа. – Принимайтесь за работу и дайте нам необходимое время, чтобы найти способ, как заплатить вам.
У ошеломленного Рыжего Билла взгляд попавшего в западню зверя; он трусливо, как часто случается с зачинщиками подлых дел, пытается вступить в переговоры, словно и не замышлял предательства.
