Мистер Доллар

Председатель клуба (появляется из глубины зала вместе с дочерью, замечает Редактора). Вас-то я и ищу.

Редактор (встает и подходит к Председателю). К вашим услугам, господин председатель.

Председатель клуба (представляет Редактору свою дочь). Господин главный редактор «Омеги». Моя дочь.

Ела (протягивает Редактору руку). Ах, это тот самый вредный господин?

Редактор. Что вы, госпожа, как можно… Наоборот, мои статьи весьма лояльны.

Председатель клуба. Я хотел бы обратить ваше внимание… Вы знаете, что у нас сегодня вечером предполагается маленькое торжество?

Редактор. Да, я уже знаю… Ради этого я. собственно, и пришел.

Председатель клуба. Знаменитый ученый отмечает свой юбилей: сорок лет преподавания на кафедре. Сегодня вечером в университете состоится торжественное заседание, а после этого, по приглашению совета клуба, он окажет нам честь и посетит наш клуб. Мы устроим здесь небольшое торжество.

Редактор. Значит, вечером здесь соберутся только поклонники юбиляра?

Председатель клуба. Да, вы почти угадали. Но вообще-то все члены нашего клуба отдают должное заслугам такого знаменитого человека.

Редактор. А предполагается ли какая-нибудь особая программа?

Председатель клуба. Никакой особой программы нет, но как обычно – танцы. Видите ли, члены нашего клуба весьма благодарны нам, если мы время от времени изыскиваем удобный предлог для того, чтобы организовать танцы.

Редактор. Только танцы и никаких поздравлений?

Председатель клуба. Да, но, разумеется, я, как председатель клуба, обязан сказать несколько слов, приветствуя юбиляра.

Редактор (достает блокнот). Могу ли я узнать, что вы собираетесь сказать в своей речи?

Председатель клуба. Да что вы, какая речь… Так… буквально несколько слов. Вы же сами знаете, что говорят в подобных случаях: «Господин профессор, наш клуб считает для себя великой честью, что ему представилась возможность отметить в своих стенах такое редкое и значительное событие…» Ну, и так далее. Вы же сами знаете, что говорят в подобных случаях…

Продолжают разговор, в котором принимает участие и дочь Председателя клуба.

Господин без совести (Госпоже, о которой много шепчут). Так вам не нравится цвет моего «ситроена»?

Госпожа, о которой много шепчут. Нет, он мне напоминает плитку шоколада.

Господин без совести. Я перекрашу его в красный цвет, если вы дадите слово совершить со мной вечернюю прогулку.

Председатель клуба (своей дочери, которую приглашают танцевать). Только, пожалуйста, не исчезай, Ела! Как только кончится танец, сразу же приходи сюда. Я рад представить тебя нашему юбиляру – господину профессору. (Отходит от Редактора.)

Господин из порядочной семьи (заметив, что возле Редактора никого нет, подходит к нему). Я хотел бы вас кое о чем попросить.

Редактор. Пожалуйста.

Господин из порядочной семьи. Если вы собираетесь писать что-либо о сегодняшнем вечере, то я хотел бы обратить ваше внимание на то, что вам следует особо отметить этот туалет.

Редактор. Я действительно намереваюсь набросать пару слов о сегодняшнем торжестве.

Господин из порядочной семьи. Какое торжество?! Подумаешь, какой-то профессор сорок лет читал свои лекции! Ну и бог с ним! Пусть идет на пенсию – и все! Поистине грешно из-за любви к какому-то старику не отметить туалет, который можно увидеть только раз в сезон. Вы только посмотрите – это же копия с Венеры, дерние кри![3]

Госпожа копия с Венеры. Держу пари, шер.[4] Милорад, вы советуете господину написать что-нибудь о моем туалете. Оставьте, пожалуйста. Напрасные старания. Вы не достигнете цели. У этого господина нет вкуса.

Редактор. У меня??

Госпожа копия с Венеры. Да, у вас! Описывая прошлый Джокей-бал, вы, например, поставили мой туалет третьим по счету. Представляете, Милорад, мое пан-бархатное платье, отороченное белым горностаем, – третье по счету?!

Господин из порядочной семьи. Это уже атеизм!

Послевоенный господин (желая, чтоб и другие его слышали, чеканит каждое слово). Жан, поставьте на лед бутылку «Мум», но только настоящий «Мум». Кордон руж![5]

Жан. Сию минуточку!

Послевоенный господин. Господин председатель.

Председатель клуба. Что вам угодно?

Послевоенный господин. Я хотел вас спросить, есть ли смысл предложить юбиляру бокал шампанского?

Председатель клуба. А почему нет?

Послевоенный господин. Я очень ценю этого господина профессора. Но все же, антрну[6] (наклоняется к Председателю клуба, по секрету), скажите мне, что – у этого человека действительно есть какие-нибудь особенные заслуги?

Председатель клуба. О да, это очень известный ученый!

Послевоенный господин. Он что же, открыл что-нибудь?

Председатель клуба. Видите ли, я не могу вам точно сказать, чем он прославился. Я не из их общества и как-то не интересовался этим вопросом, но говорят, он был даже кандидатом на Нобелевскую премию…

Господин без совести (подходит к Госпоже с часами на подвязке). Знаете, я сегодня специально оставил свои часы дома, чтоб иметь возможность, если понадобится, спросить у вас время.

Госпожа с часами на подвязке. Вы думаете, мои часы точнее всех остальных?

Господин без совести. Нет, не поэтому. Точность для меня не является основным стимулом. Меня только интересует, сколько времени на ваших часах; а сколько на всех остальных часах, меня не интересует…

Госпожа с часами на подвязке. Удивительное любопытство!

Господин без совести. Я знаю, что вы носите часы на подвязке выше колена.

Госпожа с часами на подвязке. Ах, только поэтому? Ну, это ваше любопытство я могу удовлетворить. (Поднимает юбку выше колена так, что видны часы.)

Господин без совести. Благодарю вас. Но должен вам признаться, мое любопытство еще не удовлетворено.

Маткович (Редактору, – вернувшемуся к столику). Вас, вероятно, снова усиленно агитируют писать о туалетах?

Редактор. Как всегда.

Маткович. Нашим элитным дамам просто нравится быть манекенами. Вы заметили, как человек, поднимающийся в высшее общество, постепенно теряет человеческое достоинство? Казалось бы, человек должен терять достоинство, когда он опускается вниз. Но не тут-то было – происходит обратное.

Редактор. Как вы себе это представляете?

Маткович. Наши дамы становятся передвижными выставками вечерних туалетов, а наши мужчины теряют свои имена и обезличиваются. Вы слышали, что говорил Жан об этом пожилом господине? Никто не знает, кто он и как его зовут. Известно лишь то, что у него сто шестьдесят тысяч динаров ежемесячного дохода. И этого достаточно. Никто у него даже не спросит ни имени, ни фамилии. Точно так же и со всеми остальными. Вот об этом, если вы спросите, вам скажут: «Это Господин из порядочной семьи». А вот про того – «Господин с хорошими связями». А это – «Господин, ожидающий богатое наследство». Ну, а этот вот