— Банкрот!.. Банкрот! Я погиб, друзья мои!
— Но вы забываете о кубышке, спрятанной у паталосов. Месье Феликс, у нас же есть кубышка.
— Нет, нет! Я отказываюсь! Слышите?
— Посмотрим! А что в другой телеграмме?
— Месье Феликс! Это еще полбеды. Фирма тонет. Но вы на берегу. Милое дело! У вас новое состояние. Если я правильно понял, долги удалось оплатить. То есть честь ваша спасена. Да к тому же есть двадцать тысяч для месье Кальдерона.
— Да, Беник, это единственное, что меня утешает. Честь спасена!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЮНГА ИВОН
ГЛАВА 1
— Итак, вас зовут Феликс Обертен и вы родом из Франции?
— Меня действительно зовут Феликс Обертен, и я действительно француз.
— А вот английский посол иного мнения.
— Месье, англичане — негодяи и, что еще хуже, идиоты. Любой нормальный человек по моему акцентуnote 245 сразу догадается, что имеет дело с уроженцем Центральной Франции. Англичанин, как бы ни старался, никогда не сможет говорить как я, он просто не знает наших орлеанских словечек и выражений. Никогда не сможет!
— Действительно, как парижанин, не могу с вами не согласиться. Но оставим этот разговор. Я врач, а вы мой пациент. Прошу вас, чистосердечно отвечайте на вопросы. Вам тридцать два года?
— Да, месье.
— Много болели в детстве?
— О нет, месье! Я был на редкость крепким ребенком и пяти минут, кажется, не хворал.
— Странно. Ваши родители живы?
— Да, и тоже абсолютно здоровы.
— Отчего умерли их родители?
— Должно быть, от какой-нибудь болезни. Им было за восемьдесят.
— Прекрасно. Итак, коллеги, приступим к осмотру больного. Будьте предельно внимательны, проявите самостоятельность, постарайтесь поставить собственный диагноз. Правда, задача эта не из легких. Обратите внимание: не только щеки, ноздри, губы и пальцы совершенно синие, но и все тело, лицо, руки, ноги. В чем же причина? Это не густой и темный оттенок, какой бывает при холерном цианозе. Здесь скорее голубизна, лазурь…
Рядом с профессором, с любопытством рассматривавшим бакалейщика, стояла группа молодых студентов в белых халатах с треугольными нагрудниками и рассованными по карманам ножницами и пинцетами. Студенты смотрели то на профессора, то на больного. Многие что-то аккуратно записывали. Сам Феликс Обертен, лежавший на больничной койке, проявлял полное безразличие к словам профессора.
Время от времени появлялась монахиня. Она медленно и плавно скользила по паркету, словно по льду, останавливаясь, складывала на груди руки и дарила больному добрый, сочувственный взгляд.
Монахиня бледная, как ее капорnote 246, вот уже тридцать часов не отходила от пациента. Его привезли в госпиталь без сознания, едва ли не при смерти. Самоотверженная сиделка была счастлива, что жизнь возвращается к несчастному.
Врач, еще молодой человек, лет тридцати пяти — тридцати восьми, крупный, высокий, с голубыми глазами, светлыми волосами, седеющими на висках, объяснялся, как мог заметить уважаемый читатель, по-французски.
Доктор Роже был родом из Парижа. Он приехал в Буэнос-Айресnote 247 восемь лет назад, чтобы изучать на месте желтую лихорадку. Обширные познания, бескорыстие, приветливость снискали ему всеобщее уважение. Несмотря на скромность и даже некоторую застенчивость, врач быстро занял видное положение. Лечение, назначенное им, неизменно давало положительные результаты. Имя Роже стало весьма популярным. Его клиентураnote 248 все увеличивалась, а состояние росло. Научная работа успешно продвигалась и возвращение во Францию откладывалось со дня на день, из месяца в месяц и, наконец, из года в год. Молодой человек никак не мог решиться покинуть благодатный край, где все сулило блестящую карьеру.
Доктор Роже нередко помогал своим соотечественникам.
После смерти надзирателя городских больниц это место по конкурсу досталось ему, и с тех пор Буэнос- Айрес окончательно стал его второй родиной, хотя сердцем и душой профессор не переставал оставаться французом.
В Буэнос-Айресе было много французов. Некоторые фантастически богаты, но большинство вело скудное существование. Положение эмигрантов, увы, ненадежно.
Итак, Роже стоял у изголовья Синего человека, чья таинственная болезнь пробудила любопытство ученого и стремление во что бы то ни стало разгадать загадку.
— Господа! — обратился он к студентам. — Для начала, что такое цианоз? Главный симптом этой болезни — изменение цвета кожи, синюшность. Существует несколько причин, порождающих цианоз. Не все они известны. Но, как утверждает мой коллега профессор Жакку, одна из возможных причин — нарушение деятельности сердца. Известно, что в процессе кровообращенияnote 249, обусловленного главным образом сокращением сердца, участвуют артериальная кровь — алая и венозная — темная. Цианоз — это результат эндокардитаnote 250 или миокардитаnote 251. Цианоз наблюдается также у детей, родители которых страдали пороком сердца или болезнью легких. Но все эти причины в данном случае исключены. У родителей нашего больного было отменное здоровье, а бабушка и дедушка дожили до почтенного возраста. Пороком сердца никто в его роду не страдал. Рахитаnote 252 у пациента не было. Взгляните на его мускулатуру. Перед нами человек недюжинной силы. Значит, и эта гипотезаnote 253 отпадает. Известны случаи, когда в раннем детстве незамеченными проходят некоторые органические нарушения, дающие затем, во взрослом возрасте, цианоз. В тысяча восемьсот семьдесят третьем году Жело описал подобный случай. Цианоз выявился у субъекта лишь к двадцати годам. Аналогичный случай упоминает Лонгерст: болезнь проявилась в тридцать пять лет. Спросим у больного… Скажите, месье, будучи ребенком, вы не испытывали порой приступы бессилия, одышки, головокружений?
— В лицее я был самым резвым. Лучше всех играл в мяч, меня даже прозвали Железной Ногой. Я с удовольствием занимался гимнастикой, а в пятнадцать лет был уже отличным пловцом. Единственный раз в жизни упал в обморок — когда мне вырывали зуб. Симптомы, которые вы описали, появились только после того, как я посинел.
— Когда впервые это произошло?
— Четыре с половиной месяца назад.
— Можете ли вы уточнить, при каких обстоятельствах появилась синюшность?
— После крушения. Да-да, после крушения… — Нерешительность парижанина не могла ускользнуть от внимания доктора.
— Болезнь началась внезапно?
— Я бы сказал, молниеносно. Когда корабль погрузился в воду, я находился на палубе. Потом много часов плыл. Потерял сознание и очнулся на судне бокаирес — бразильских пиратов. Их так поразил мой
