не только обо мне, — понял принц, — но и о своем будущем ребенке». Он перевел взгляд на отца.
Николас снова сжал в ладони Парагон — сейчас кроваво-красные отсветы падали на его пальцы — и с надеждой посмотрел на Моргану. «Моя королева. Мать Тристана и Шайлихи, — подумал король, — единственная женщина, которую я любил. В нашем сыне так много того, что дала ему ты. Помоги мне убедить его, родная. Только ты можешь это сделать».
Моргана прекрасно поняла невысказанное желание мужа. Постаравшись придать лицу строгое выражение, она обратилась к принцу:
— Истина заключена в том, сын мой, что этот камень не должен носить тот, кто исполняет свои обязанности по принуждению. Лишь человек, обладающий истинным мужеством и решимостью, может быть достойным этой чести.
Напряженно вглядываясь в лицо сына, королева поняла, что ей в конце концов удалось достучаться до его сердца, и последующие слова подбирала с особой тщательностью, зная, что они причинят ей немалую боль.
— Я повторяю вопрос твоего отца: любишь ли ты нас? Любишь ли настолько сильно, чтобы, невзирая на свое нежелание быть королем, пожертвовать собой и все же взойти на престол Евтракии и стать таким правителем, которого заслуживает наш народ? — Моргана умолкла, колеблясь, стоит ли рисковать, приводя последний довод. — Или мы должны просить магов найти другого человека с «одарен ной» кровью, который будет носить этот камень?
«Или мы должны просить магов найти другого человека с „одаренной“ кровью, который будет носить этот камень…» Эти неслыханные слова, произнесенные матерью, эхом отдавались в сознании принца, словно звон колоколов Вечности. Их искренность и простота взволновали его до глубины души. Впервые в жизни Тристан по-настоящему понял, насколько, должно быть, достойным сожаления выглядел он всегда в глазах не только «своих близких, но и подданных.
Принц медленно поднялся и подошел к матери. Чувствуя, что в глазах закипают слезы, он опустился перед королевой на колени, склонил голову и прижался губами к краю ее платья.
— Я по-прежнему не знаю, какой правитель из меня получится, мама, — негромко произнес он. — Но никогда, никогда не сомневайся в моей любви к близким, своей стране и в моей готовности сделать все, что в моих силах, чтобы защитить вас всех. Я буду хранителем этого камня, — Тристан по-прежнему не поднимал головы и потому следующие слова произнес едва слышно. — Но пожалуйста, пойми, мне так многому еще предстоит научиться.
Моргана улыбнулась и посмотрела на мужа, глаза которого тоже заблестели от слез. Она ласково положила руку на склоненную голову Тристана.
«Сейчас, — подумала королева, — это все, о чем мы можем просить тебя».
Часть 2
ГОСУДАРСТВО ПАЗАЛОН
ГЛАВА ПЯТАЯ
Утонченная месть — лакомство, которое нужно по давать на стол в точно рассчитанный момент, не слишком рано, но и не слишком поздно; ее приготовление должно быть безупречно, и с этой точки зрения расчет времени решает все.
Она улыбалась, слушая, как звук щелкающего кнута разносится в утреннем воздухе. Вторая госпожа Шабаша могла бы использовать для того, чтобы наказать раба, свое могущество, но действовать собственными руками всегда доставляло ей особенное удовольствие. Теперь она достигла в этом умении немалых успехов и точно рассчитывала замах плетеным кожаным кнутом, чтобы он опускался именно на те участки голой спины, которые соответствовали ее замыслу. Создаваемый на живой плоти рисунок уже начал приобретать нужные очертания. Кнут свистел в воздухе, капли крови летели в разные стороны.
Волшебница кончиком языка слизнула кровь с тыльной стороны ладони и снова улыбнулась.
Молодой раб по имени Стефан не сумел удовлетворить ее, и ему придется жестоко заплатить за это. У него даже эрекции не возникло, что само по себе было ужасным оскорблением, но потом он совершил и вовсе роковую ошибку: рассмеялся ей в лицо.
Сакку, вторая госпожа Шабаша, полностью обнаженная, стояла в своей роскошной спальне в Цитадели и ее грудь тяжело вздымалась от напряжения. Когда волшебница услышала смех Стефана, с ней едва не случилась истерика; однако это не помешало ей достигнуть желаемого в работе с кнутом. Она так жаждала немедля наказать дерзкого раба, что даже не оделась и не отвела его в темницу, как поступала обычно. Сейчас, внимательно разглядывая кровавые полосы, рассекавшие его спину, Сакку ясно увидела, что до полного успеха еще далеко. Однако всего несколько ударов достойно завершат начатое дело.
Внезапно обнаженный раб застонал, и его тело безвольно обвисло на наручниках, которыми он был прикован к укрепленным на потолке цепям. Глаза его закрылись, голова свесилась на бок, точно у мертвого.
Отбросив за спину прядь длинных, черных как смоль волос, Сакку опустила взгляд миндалевидных глаз на горбатого карлика, сидящего, словно послушный пес, на корточках у ее ног.
— Ну-ка, разберись с ним, Гелдон, — приказала она, сворачивая кнут. — Он слишком силен, чтобы покинуть нас так быстро, — в голосе волшебницы, нежном, как шелк, явственно звучали чувственные нотки.
Карлик, как он уже проделывал это несчетное множество раз, прикоснулся толстыми короткими пальцами к своему ошейнику и нащупал украшенную драгоценными камнями цепь, тянущуюся к металлическому кольцу, врезанному в мраморный пол. Он не знал, сколько таких колец его госпожа приказала закрепить в помещениях Цитадели для того, чтобы ее личный раб всегда находился под рукой и она могла в любой момент использовать его, как ей вздумается, или же снова посадить на цепь. Сакку слегка наклонила голову, и, подчиняясь ее взгляду, кольцо разомкнулось, дав возможность карлику освободить основание цепи. Гелдон покорно подхватил ее и заковылял к безвольно обвисшему телу раба.
— Он жив, госпожа, — почтительно доложил карлик. Он старался говорить по возможности кратко, дабы еще больше не вывести из себя хозяйку.
— Хорошо, — небрежно обронила та. — В таком случае, приведи его в чувство. Мое «творение» еще не закончено, и я хочу, чтобы дерзкий раб в полной мере почувствовал мое мастерство.
Горбатый карлик зашаркал к стоящей неподалеку ванне и набрал ведро холодной воды. Встав на стул, он плеснул водой в лицо раба. Затем, когда тот постепенно начал приходить в себя, Гелдон резким рывком за волосы оттянул его голову назад и вылил на Стефана всю оставшуюся воду. Госпоже нравилось, когда он таким образом приводил в чувство потерявших сознание. Давясь и кашляя, светловолосый молодой мужчина конвульсивно забился в кандалах, пытаясь вдохнуть воздух. Наконец в глазах раба появилось осмысленное выражение, и он вновь неподвижно повис на наручниках. Его забрызганные кровью ноги слегка не доставали до мраморного пола.
Вторая госпожа Шабаша обошла раба, чтобы взглянуть ему в лицо. Сегодня утром, заглянув в Конюшни, она выбрала именно этого мужчину не только за красоту, но и из-за дерзкого вызова, проскользнувшего в его взгляде. Тогда она решила, что с таким огоньком в глазах он наверняка сможет удовлетворить ее самые невероятные желания. А что в результате? Сакку приказала Гелдону вернуться на место и, прищурив глаза, взглянула на кольцо в полу. Оно тут же охватило последнее звено цепи карлика и защелкнулось, снова приковав его к месту.
Подцепив рукоятью кнута подбородок раба, волшебница приподняла его голову и с удовлетворением увидела пылающую в глазах Стефана ненависть.
— Грязная сука! — Раб попытался вложить в эти слова все охватившие его чувства, но из горла вырвался лишь яростный хриплый шепот. — Выбьешься из сил, прежде чем дождешься, чтобы я стал служить тебе. — Он плюнул кровью прямо ей в лицо.
Сакку невозмутимо перевела взгляд на его гениталии.
— Да уж, наверное, — с таким-то инструментом. — Она засмеялась, но быстро оборвала смех и, придвинувшись к нему вплотную, заговорила сквозь стиснутые зубы. — Ты, конечно, видел шрамы на спинах тех, из Конюшен, кто не сумел ублажить меня как следует?
— Она прикоснулась пальцем к капельке крови на своей груди. — Скоро и твое тело, Стефан, украсит
