— Все еще не веришь мне, жалкий огрызок? — ласково осведомилась Сакку. — А я-то надеялась, что мне удастся убедить тебя с помощью этого скромного фокуса.
— Никакие дешевые трюки не убедят меня, что ты настоящая волшебница, — прорычал тот. — Госпожа Шабаша, как же! Они живут в огромном замке, это все знают. Нет, ты просто обыкновенная уличная потаскуха. Правда, выглядишь не так мерзко, как другие, да еще владеешь азами магии, но шлюха есть шлюха, никуда от этого не денешься.
Улыбка заиграла на губах волшебницы, в лунном свете блеснули ее безупречно белые зубы.
— Как тебя зовут, недомерок? — спросила она.
— Многие называют Гелдоном.
— Так вот, Гелдон, можешь считать, что тебе страшно повезло. Ты заинтересовал меня. Повторяю, я — госпожа Шабаша. Но дело не в этом. Выбирай. Или ты принимаешь мое предложение, или подохнешь здесь, как свинья на вертеле, и мой секрет — что иногда я ночами бываю в Гетто, чтобы развлечься, — умрет вместе с тобой, — она издевательски засмеялась. — Такой маленький уродец — и такой большой секрет!
Карлик снова попытался плюнуть в нее, но волшебница стояла слишком далеко.
— Да отвяжешься ты от меня наконец, грязная сука? — вопил он, тщетно пытаясь высвободиться. — Ты хочешь одного — чтобы тебе вставили между ног да еще и заплатили за это! Поищи другого дурака!
Тогда выведенная из терпения Сакку подняла руки к звездам и, выгнув дугой спину и закрыв глаза, начала читать заклинание «кипящей крови».
Заклинанье мое
Невозможно пресечь,
Никому не дано
Отменить мою речь.
Мне нужна твоя кровь,
Мне нужен твой жар
Никому не под силу
Загасить тот пожар.
Пусть вскипит твоя кровь,
Пусть пылает и жжет.
И душа твоя тоже
Пусть огнем изойдет!
С ладоней волшебницы сорвались снопы голубого света и, соединившись, пригвоздили висящего на крюке карлика к стене.
Горбатое тело несчастного уродца охватила все усиливающаяся дрожь, впервые с момента встречи с волшебницей в его глазах заплескалось выражение ужаса. Холодный пот струился по лицу и рукам, и по мере того, как поднималась температура тела, одежда Гелдона начала дымиться.
— Торопись согласиться, пока не наступит момент, после которого пути обратно уже не будет, — прошипела Сакку, любуясь делом своих рук. — Не приведись кому-нибудь увидеть такое, — она рассмеялась. — Правда, к тому времени ты уже ничего не увидишь, потому что лишишься зрения.
Но даже сейчас карлик не произнес ни слова. Волшебница продолжала повышать температуру его крови, голубые лучи засверкали ярче, и тело горбатого уродца еще сильнее забилось о стену. Даже носки его сапог начали загибаться от нестерпимого жара, и все же Гелдон молчал.
Его штанины потемнели от выделившейся мочи, которая тут же закипала, обращаясь в зловонный пар. Вскоре под ним образовалась лужа. Не в силах больше испытывать обрушившиеся на него муки карлик наконец возопил:
— Согласен!
— Нет, так не пойдет, — засмеялась Сакку. — Обратись ко мне как положено!
— Я согласен, госпожа! — заорал он, закатив готовые вот-вот лопнуть глаза.
Из его ушей струилась пузырящаяся кровь.
Голубой луч погас, и Гелдон, кулем свалившись вниз, обессилено привалился к стене. Волшебница, грациозно наклонившись над едва дышавшим карликом, прикоснулась к струйке крови чуть пониже его уха и слизнула с пальцев красную пену.
С этого мгновения Гелдон принадлежал ей.
Она взяла карлика в Цитадель, наложив на него «чары времени». После того что случилось с Гелдоном при встрече с волшебницей в Гетто бедняга лишился мужской силы. Как только он более или менее оправился, Сакку стала посылать его за рабами для пополнения Конюшен. Имея возможность избавить карлика от недугов, она сознательно не делала этого, оставляя ему надежду на исцеление в качестве платы за преданность. Волшебница отвела горбуну отдельную комнатку и приказала служанкам в замке следить за ее чистотой. Фейли, первая госпожа Шабаша, впервые увидев Гелдона, распорядилась немедленно вышвырнуть это омерзительное существо из Цитадели и выговорила сестре за то, что та привела его в замок без ее разрешения. Но Сакку поделилась с ней, каким образом она предполагала использовать карлика, и Фейли смягчилась, при том условии, что Гелдон будет постоянно находиться под присмотром и не сможет бродить по великолепным коридорам замка, как ему заблагорассудится. Так родилась идея ошейника и колец в полу, которая позволила Сакку не только выполнить распоряжение первой госпожи Шабаша, но и еще больше унизить карлика, сделав его жизнь сродни собачьей.
С удовлетворенной улыбкой разглядывая в зеркало свое отражение в великолепном красном платье, Сакку не сомневалась, что скоро, очень скоро этот замок и все, что с ним связано, останется лишь в воспоминаниях. Тогда карлик будет ей уже не нужен и она без малейшего сожаления распрощается с ним, использовав один из семисот опробованных на практике способов медленной мучительной смерти.
Бросив на отражение в зеркале последний взгляд, волшебница подхватила конец украшенной драгоценными камнями цепи, которую Гелдон послушно протянул ей обеими руками.
Фейли медленно поднималась по освещенной факелами винтовой лестнице, ведущей в Палату Шабаша, где за каждой из сестер был закреплено место, соответствующее ее положению. Первая госпожа Шабаша опаздывала к назначенному времени совершенно сознательно, подчеркивая необходимостью ее ожидания свое превосходство над другими сестрами. Прикоснувшись пальцем к двери, в центр каждой створки которой был врезан медный знак Пентангля, она приказала ей открыться. Для большего эффекта Фейли, поднявшись в воздух, царственно вплыла в Палату, и воспарила над своим троном.
Она убедилась в том, что все остальные сестры уже заняли свои места за пятиугольным столом. Лишь одно из мест — пятое — никто не занимал с того самого дня, как более трехсот лет назад этот стол был здесь установлен.
Украшенные картинами три стены и укрытый узорчатым ковром пол Палаты были выложены прекрасным светлым мрамором. Четвертой стеной служил цветной витраж. Его яркие краски переливались на фоне сгущающихся за ним сумерек, отражая отблески огня, играющего в великолепных светильниках, прикрепленных к своду.
Ни слова не говоря, Фейли окинула взглядом сестер, деливших с ней все превратности судьбы. Справа от нее, облаченная в роскошное красное платье, сидела Сакку, вторая госпожа Шабаша, далее — Бона, прямые рыжие волосы которой были столь ярки, что гасили не только блеск ее голубых глаз, но и отсветы изумрудного Пентангля, удерживаемого на шее волшебницы золотой цепочкой. Еще далее — Забарра, самая молодая из них, но не менее могущественная. Она приветливо улыбнулась в ответ на взгляд Фейли, поигрывая белокурым локоном.
Первая госпожа Шабаша пристально вглядывалась в лица сестер. Они выглядели моложе ее, поскольку «чары времени» были наложены на них в более раннем возрасте. Губы волшебницы тронула усмешка. Когда маги смогли применить к себе заклинания «чар времени», они тоже уже были достаточно немолоды. «Как и я, теперь они выглядят людьми в возрасте, — подумала она. — И навсегда останутся такими».
Но Фейли в свое время недаром приблизила к себе именно этих трех сестер, тут сыграли свою роль не только их могущество, но молодость и жизненная сила — которая, благодаря «чарам времени», сохранится навечно. Неважно, что они были молоды и неопытны, какое это имело значение, если в распоряжении волшебницы была вечность, чтобы научить их тому, что знала сама? И она совершенно не завидовала их
