Повернувшись к капитану, она вопросительным жестом подняла стакан, но Клюге покачал головой. Сакку пожала плечами, вернулась на свое место и отпила глоток.
— Рассчитывая на то, что мы переживем завтрашний день и пересечем это ужасное море, я приказываю всем кораблям собраться на расстоянии полутора дней пути от побережья, — продолжала она. — Мы должны высадиться там в тот день, когда будет происходить церемония отречения. Ближайшая территория Евтракии — полуостров Дальний Берег. Он окружен опасными рифами, поэтому евтракийские рыбаки редко туда заходят. Значит, вероятность того, что нас заметят, крайне мала, к тому же мы высадимся под покровом ночи. Учти: никакого огня, ни одного проблеска света! Как только мы прибудем туда, ознакомишь офицеров со стоящими перед ними задачами. Надеюсь, ты ничего не упустишь, в особенности подчеркни, насколько важны для нас Шайлиха и Парагон. Вернувшись на свои корабли, офицеры должны разъяснить то же самое своим подчиненным. В тот же день Фавориты направятся к берегу, что займет у них не больше пяти-шести часов. Шестеро самых сильных перенесут меня в специальной гондоле.
Потом мы перелетим к лесу, окружающему дворец в Таммерланде. Он укроет нас от глаз королевских гвардейцев, сосредоточенных во дворце и на подступах к нему. К тому времени, когда мы доберемся до дворца, уже опять стемнеет. Наступление начнется по моему приказу. Точный расчет имеет решающее значение, как тебе уже известно, — нам нужно будет напасть в тот момент, когда король снимет Парагон с шеи и Камень положат в сосуд с водой. Наш союзник при евтракийском дворе будет участвовать в церемонии и сообщит мне, когда настанет нужное время.
Клюге вспомнил сцену мысленной связи между этим союзником и Фейли, свидетелем которой он был. Теперь по словам Сакку он понял, что этим даром обладает не только первая госпожа Шабаша.
— После сражения, — продолжала волшебница, — нужно будет зажечь сигнальные огни на ближайшем побережье, оно называется дельта Кавалона. Увидев их, капитаны подойдут к берегу и поставят суда на якорь. — Она отпила еще один глоток вина и подняла взгляд темных глаз на Клюге. — Но позаботиться об этом нужно будет лишь в том случае, если мы переживем завтрашний день.
На мгновение ее глаза затянуло поволокой, в них снова загорелись огоньки неутолимого желания. Однако капитан видел, что сейчас оно не имело сексуального подтекста. Сакку страстно желала вернуться на родину, откуда была столь жестоко изгнана, — вернуться, неся с собой смерть и разрушение. Клюге еще о многом хотелось бы разузнать, но он чувствовал, что задавать сейчас вопросы было бы неосмотрительно.
Постепенно в волшебнице снова пробуждался голод плоти, призывам которого противиться она не могла. Держа стакан с вином, Сакку нежно прильнула к плечу капитана.
— Бедняжка, — прошептала она, с улыбкой вглядываясь в его мрачное лицо. — Я знаю о твоих чувствах… ты желаешь владеть мной не только физически, но это все пустое, как ты не поймешь? Человек с твоей кровью не способен вызвать у меня любовь, но ведь нам и так неплохо друг с другом, не правда ли?
«Ну конечно, все дело в „одаренной“ крови», — в очередной раз со злобой подумал Клюге. Он вспомнил, с каким вожделением Сакку разглядывала евтракийского принца. «Что ж, никакая „одаренная“ кровь не избавит молокососа от долгой мучительной смерти, — пообещал себе капитан Фаворитов. — Гораздо более медленной и мучительной, чем та, что постигнет всех остальных».
Он закрыл глаза, почувствовав, как струйка теплого красного вина потекла ему на живот, а Сакку принялась облизывать его бедра.
Стоя в одиночестве на баке корабля, Клюге не сводил взгляда со спокойного моря. Ярко светило взошедшее за спиной солнце, устойчивый, сильный ветер дул в спину — необыкновенно мирная картина, мечта каждого моряка. Вдыхая свежий морской воздух, он устало потер рукой лицо. Прошедшей ночью Сакку долго не давала ему покоя, и он с охотой исполнял все ее желания. А потом капитан просто не мог уснуть и всю оставшуюся часть ночи прослонялся по палубе, задавая себе один и тот же вопрос: что ждет их впереди?
Он перевел взгляд туда, где четырьмя ровными рядами лежали сорок мертвых рабов. Как и говорила Сакку, прибывшие на рассвете капитаны доставили страшный груз и вернулись на свои корабли. Отряд кораблей, ранее шедший кильватерным строем, сейчас выстроился клином с флагманом во главе. С чем бы Сакку ни рассчитывала столкнуться, она хотела, чтобы ее корабль встретил это первым.
Клюге, в соответствии с ее приказами, уже проинструктировал своих офицеров, предупредив, чтобы те не удивлялись ничему, что бы им ни пришлось сегодня увидеть, и постарался, как смог, успокоить подчиненных, подчеркнув, что их жизнь зависит от того, будет ли все происходить так, как задумано волшебницами. Тем не менее он чувствовал себя не в своей тарелке, не имея возможности объяснить, что именно ожидает их сегодня.
Капитан все еще стоял на баке, глядя, как матросы управляются с оснасткой, когда перед ним возник Траакс, его весьма толковый первый помощник.
— Позволь доложить, мой командир, — заговорил он, поедая ясными зелеными глазами угрюмое лицо капитана.
Тот кивнул.
— Текущее состояние дел, — начал Траакс, вытянувшись. — Мы идем указанным курсом со скоростью примерно десять узлов, ветер — устойчивый, восточный. Твои предостережения относительно сегодняшнего утра вызвали у моих людей удивление, но не слишком их испугали. Хотя никто не понимает, чего следует ожидать.
Клюге уже открыл было рот для ответа, но капитана прервал раздавшийся за его спиной голос.
— Благодарю, Траакс. Можешь быть свободен, — безо всякого выражения произнесла Сакку.
Она подошла к Клюге и встала рядом с ним — лицом на запад, спиной к восходящему солнцу.
— Да, госпожа. — Траакс, коротко поклонившись, не мешкая удалился.
По лицу волшебницы было невозможно догадаться о том, что происходило между ними сегодня ночью. «Она — словно воплощение самой красоты, — подумал Клюге с болью. — Красота, к которой мне позволено прикоснуться на мгновенье, но обладать которой я не смогу никогда…»
Они молча стояли рядом, глядя, как волны плещут, разбиваясь о форштевень судна. Солнце приятно грело спину…
Внезапно все вокруг начало меняться.
Откуда-то наползла прохлада; казалось, с каждым мгновением становится все холоднее. Клюге обернулся в сторону солнца, предполагая, что на них движется штормовой фронт, но до самого горизонта за кормой над морем не было заметно ни единого его признака. А потом напор ветра резко пошел на убыль, и через некоторое время корабль вошел в зону полного штиля. Было совершенно непонятно, движется ли еще флагман или застыл посреди ровного, будто стекло, моря. Все звуки словно исчезли, и в мертвой тишине было слышно лишь тяжелое дыхание застывших в недоумении матросов — из-за сильного холода оно вырывалось из их ртов облачками пара.
Вторая госпожа Шабаша посмотрела в темные глаза капитана.
— Мы на месте, — сказала она ему и скомандовала Трааксу: — Убрать паруса! Закрепить рули! Да побыстрее! — Вновь приблизив к Клюге лицо, она прошипела: — И напомни своим летучим бестиям, чтобы двинуться не смели без моего приказа.
Отвернувшись от капитана, Сакку заскользила взглядом по гладкой, неподвижной поверхности моря.
И тут над морем появился туман.
Такого Клюге видеть еще не доводилось. Туман поглотил их с огромной скоростью, возникнув точно из ниоткуда. Густой, серый, он, казалось, жил своей собственной жизнью, его влажный холод пробирал до самых костей. Капитан Фаворитов вытянул руку и потер пальцами друг о друга. Впечатление было такое, словно туман можно пощупать; во всяком случае, между пальцами ощущалось нечто шелковистое. Повернувшись к Сакку, Клюге обнаружил, что едва видит ее, хотя волшебница стояла от него на расстоянии не более трех футов. «Что происходит? — возопил разум воина, привыкшего доверять только своим глазам. — Это невозможно!»
И тут туман стал обретать форму. Капитан увидел, что туман начал вытягиваться по обеим сторонам судна двумя длинными стенами, поднимающимися как будто прямо из моря. В проблесках между его
