— Миллион фунтов! — воскликнул Биканель. Потом он сказал себе:
— Надо, чтобы это сокровище мне принадлежало. Тогда конец рабству… свободная жизнь и пышность раджи! Все эти люди исчезнут, — и я останусь единственным владельцем этого богатства.
Он продолжал громко, обращаясь к Мэри:
— Объясните мне точнее приметы места, где находятся теперь эти люди. Нет ли там развалин, огромной, странной и отвратительной статуи?
— Мне кажется, что я во мраке вижу каменное чудовище… Это черная женщина, у которой четыре руки. Она держит в одной руке саблю, другой держит голову за волосы… я не могу разглядеть других… ее серьги — мертвецы; ее ожерелье — мертвые головы… О, это ужасно!
— Хорошо! Это храм Кали. Берар полагал, что он в полной безопасности, если спрячет их в месте, которого все боятся. Он не мог ничего лучшего придумать, как выдать их мне теперь все равно что связанными… Это будет мне отличным вознаграждением!
Желая получить от Мэри еще сведения, он спросил у нее:
— Что делает капитан?
— Он спит! — сказала она слабо, едва дыша.
— А матросы?
— Тоже спят.
— А Берар?
— Я не знаю, я плохо вижу, я не могу… О! Как я страдаю! Сжальтесь!
— Еще два слова, и я вас разбужу. Что делает Берар? Смотрите! Я хочу, чтобы вы это видели!
Она застонала и пробормотала разбитым голосом:
— Он ждет возвращения… людей…
— Каких людей?
— Я не знаю, я не могу…
— Вы должны видеть еще!
— О, я страдаю, я умру, — сказала она, задыхаясь.
— Смотрите! Я вам приказываю, я так хочу!
— Людей, которые ушли искать помощи… тугов, душителей…
— Где они?
Она страшно закричала и, казалось, отбивалась от ужасного видения; потом показала судорожно сжатой рукой на окрестные джунгли и прохрипела глухим голосом:
— Там, они там, душители! Там, я вам говорю!
Биканель одним прыжком бросился в кусты с револьвером в руке. Он только увидел движение листьев и две легкие фигуры, исчезнувшие, как тени. Он вернулся, ворча:
— Берар не спит! Он посылает ко мне шпионов! Но мы их знаем, и их хитрости нам не страшны!
Вспомнив, наконец, о Мэри, которую все еще трясли судороги, он сказал ей грубо:
— Забудьте все, что произошло, и не помните ничего, даже в том случае, если вас усыпит кто-нибудь другой.
Потом он тихонько провел рукой ей по вискам, подул ей на глаза и прибавил:
— Проснитесь!
Веки Мэри заморгали, ее неподвижный взгляд опять стал выразительным и молодая девушка очутилась около миссис Клавдии, которая тоже, казалось, приходила понемногу в себя.
Денежный Король все еще держался в стороне, проклиная события, которые мешали ему сыграть комедию освобождения. С ним была половина людей, составлявших войско Биканеля, настоящая шайка разбойников.
Оставив обеих пленниц под охраной своих людей, Биканель пошел известить его в нескольких словах о всем происшедшем, пропустив все то, что касалось сокровища герцогов Ричмондских. Янки холодно выслушал и прибавил:
— Я слышу, что мой враг жив и здоров.
— Но не надолго.
— Да будет так!
— Я беру на себя сделать вдовой прелестную графиню де Солиньяк. Мы уедем, вы должны следовать за нами на некотором расстоянии и ни за что не покидать поста, который я вам укажу.
— Well! Но действуйте скорее, я нахожу, что время тянется ужасно долго.
Биканель вернулся к своей группе, заставил миссис Клавдию и Мэри сесть на лошадей, поручил их людям, на которых он вполне мог положиться, и подал сигнал к выезду.
Другая группа последовала за ним, и они тронулись по направлению к храму Кали. Путешествие было долгое и тяжелое, несмотря на быстроту животных и выносливость людей. Наступала ночь, когда они
