— И прекрасно! В пятистах метрах отсюда мы натянули над водой три лианы, разрезанные посредине…
— И что же?
— Каждый из двух отрезков соединен с патроном, начиненным порохом.
— Но заряд не ушел под воду?
— Нет, он плавает сверху, на дощечке из хлопчатника, а это растение такое же легкое, как пробковая кора. Если подплывет какая-нибудь пирога, она наткнется на лианы, концы их, прикрепленные к взрывчатому устройству, натянутся…
— Понимаю. Оно загорится от трения и бабахнет.
В это время мощный взрыв раздался в лесу и страшным эхом отозвался под огромным лиственным сводом. Привыкшие к грохоту грома и шуму деревьев, которые падают от старости, обезьяны и попугаи никак на него не прореагировали.
Но понявшие все бандиты разразились победным хохотом, а их товарищ продолжал:
— Пирога, должно быть, разнесена в щепки, а от ее экипажа остались одни лоскутья. И околевший пес не укусит.
— Не укусит-то он не укусит. Да здесь кишмя кишат гады.
Взбудораженные Мадьяной, которая в ужасе смотрела на подкрепление, змеи шипели, тянули шеи и открывали пасти.
— Там вы установили взрывчатое устройство, а тут мы разведем огонь, — сказал король каторги.
— Понятно! Поджарим всех, кого надо.
— Ладно! Давайте-ка обложим листвой всю площадь вокруг хижины.
Мадьяна поняла, что собираются делать бандиты, задрожала, но не вымолвила ни слова. Король жестко бросил ей:
— Вот что, дорогуша, дальнейшее сопротивление бессмысленно. Через минуту-другую вы окажетесь в огне. Рискуете сгореть заживо. Или, по крайней мере, будете серьезно ранены. Кроме того, обезумевшие змеи, возможно, ринутся на вас и искусают. Выслушайте мое последнее слово: отдайте себя в наши руки, и я клянусь, что никто не сделает вам ничего худого.
Мадьяна в гневе воскликнула:
— О! Трусы! Трусы! Жалкие каторжники! Я лучше умру, чем добровольно сдамся вам!
Бандит пожал плечами, сделал своим приятелям знак и безжалостно произнес:
— Делайте что приказано.
Его дружки тотчас же прикрепили к палкам по маленькому пучку травы и подожгли веточки, которыми была обложена хижина. В мгновение ока все заполыхало. Пламя, потрескивая, начало свою пляску и, ворча, взметнулось вверх, распространяя вокруг дым с отвратительным запахом.
Вначале удивленные, а вскоре напуганные, змеи задвигались, стали размыкать свои кольца, поднимать головы, шипеть и сбиваться в движущуюся, наводящую ужас группу.
Маль-Крепи весело заржал:
— Для зверей с плохим характером это как раз то, что надо!
Приятели с готовностью его поддержали и, подбадривая друг друга смехом и грубыми шутками, стали заменять уже сгоревшие пучки травы свежими. Факелы запылали снова. Тогда головешки, на которых были сгустки смолы, бандиты начали бросать ближе к тому месту, где находилась девушка.
Пучок горящей травы упал к гамаку Мадьяны, а под ним извивались змеи. Мерзкие рептилии (их уже почти лизали языки пламени) собрались в один клубок и бросились к пылающему барьеру, но не смогли его пересечь. Некоторые из них стали подниматься, раскачиваться из стороны в сторону посреди густого смрадного дыма и с яростным шипением падать от удушья. Измученные, теснимые, подталкиваемые, беспрестанно обжигаемые горящими ветвями, они опять сплелись в один комок. И в этом шевелящемся, спутавшемся клубке заполыхали зеленый, красный, ртутно-серый и желтый цвета. Ужасное адское видение заставило не один раз вздрогнуть жестоких, вырвавшихся из лап каторги людей.
Мадьяна поняла, что помощи ждать неоткуда, надежды больше нет и она обречена. Задыхаясь от нестерпимого жара и зловония, ничего больше не видя, не слыша, чувствуя, что жизнь покидает ее, девушка застонала. Из ее уст вырвалась душераздирающая мольба о пощаде. Мадьяна приготовилась к смерти как к ниспосланному свыше освобождению.
— Ага! Браво! Браво! Она в наших руках! — торжествующие негодяи.
— Она нам нужна живой! — Король. — Ведь она стоит миллионы… целое состояние… это золотое королевство!
Одни змеи, сгруппировавшиеся вокруг девушки в гамаке, попадали на разогретую до предела землю, другие обвили столбы навеса и попробовали найти убежище на крыше, наполовину сгнившей.
С уст мученицы слетел последний зов о помощи. Хриплым, затухающим голосом она взывала:
— На помощь! Боже всемогущий! Боже мой! Помоги! Вскоре легкая конструкция, сложенная из сухих веток и листьев, загорелась, и змеи, спрятавшиеся там, вмиг изжарились. Они замертво попадали на землю. Маль-Крепи, острый на язык, съязвил:
— Пф! И пуф! И паф! Они похожи на яйца и каштаны, которые слишком долго держат в горячей золе. Потом еще угри. Вот они, поджаренные что надо. Не желает ли кто отведать сей деликатес под перчиком?
Сгоревшие рептилии перестали двигаться. Слышно было, как они с шумом лопаются. Теперь бандитам уже нечего было опасаться. Они стали хозяевами положения.
Лежавшая в гамаке девушка, в почерневшей от дыма одежде, перестала стонать. Она, без сомнения, находилась в обмороке. Но кто знает, может быть, она умерла.
Впрочем, огонь больше ничто не питало, и он вот-вот должен был потухнуть. Вся эта ужасная драма длилась не более пяти минут.
Торжествующий главарь крикнул:
— Полная победа! Опасность миновала, принцесса у нас. И золотые слитки, которые она собой представляет, наши!
Между тем балки хижины, сделанные из дягиля [144] и других огнеупорных твердых пород, очень стойких, уцелели в огне. Зато хлопковые веревки, привязанные к ним и поддерживавшие гамак, в конце концов сгорели. И он упал прямо на мерзкое нагромождение колыхавшейся, вздувшейся плоти, где еще вспыхивала разноцветная мозаика красок.
Почти тотчас же бандиты бросились к углям, головешкам, стали давить их каблуками, а палками разбрасывать обгоревшие обломки.
Один из них протянул руки к гамаку, окутавшему Мадьяну как саван [145].
Король каторги крикнул ему:
— Берегись! Там могла запутаться какая-нибудь тварь.
А его подручный, изображая храбреца, ответил:
— Не бойся!
Негодяй сделал еще шаг вперед и внезапно остановился.
Тишину прорезал легкий свист — что-то очень нежное, неуловимое, как шелест сухого листа тростника. Человек отступил, поднес руку к горлу и устремил взгляд, полный ужаса, на своих приятелей:
— Меня что-то укололо. Это не змея… нет?
Король приблизился и обеспокоенно осмотрел каторжника. С левой стороны шеи под ухом, на расстоянии ширины ладони, он увидел маленький пучок перьев: желтых, голубых, красных. Это выглядело как трехцветная кисточка не больше мизинца. Она прикрепилась к коже и плоти, как кокарда [146] к форменной фуражке.
ГЛАВА 8
В тот момент, когда раздался взрыв и пирога накренилась, Железная Рука почти бессознательно выкрикнул:
