Сен-Клер поручил мне сопровождать его дочь в Кайенну.
— Мой друг, — прервала его девушка, — что бы вы ни предприняли, можете рассчитывать на меня.
— Мы поговорим об этом через несколько дней, когда пройдут последствия моей болезни. Как бы то ни было, комендант, я вам признателен за великодушие. Обязуюсь от своего имени и от имени мадемуазель де Сен-Клер, — не правда ли, дорогая? — вас не скомпрометировать.
— Да, конечно, — подтвердила девушка. — Как и месье Жермон, Мадьяна не держит на вас зла и не сердится.
Ободренный этими добрыми словами, комендант, рассыпавшись в благодарностях, удалился.
Настоятельница монастыря Сен-Лорана тоже пришла подбодрить молодых людей. Плохие дни миновали, и вскоре они смогут насладиться счастьем, которого заслужили.
Мустик и Фишало, привязанные к молодой паре силой печальных обстоятельств, не стояли на месте от радости.
— Скажите, хозяин, — спросил Мустик, — вы возьмете меня с собой в кругосветное путешествие?
— А если его не будет? — задал встречный вопрос Железная Рука, улыбаясь мальчугану.
— Ну что ж, все равно. Я все равно могу понадобиться. Вот ты, Фишало, хотел бы вернуться на свои виноградники в Божанси?
— Еще бы, разумеется. Но только когда у патрона не будет больше во мне нужды. Хотя, кажется, у меня также появляется вкус к путешествиям…
— Как, тебе не надоело? — прыснул Мустик. — Железная Рука будет отдыхать еще, может быть, два- три дня, а потом окончательно станет на ноги, и я отправлюсь с ним хоть на край света!
Прошло двое суток. Поль Жермен окончательно оправился после болезни, покинул больницу и вернулся в дом славного Франсуа Реми — комфортабельное жилище, построенное на европейский манер. Мадьяна перебралась к настоятельнице, но решила провести несколько часов подле своего возлюбленного. Это было и отдыхом, и осуществленной надеждой. Молодых людей захватили мечты.
Мустик и Фишало сторожили дом.
— Видишь ли, малыш, — говорил мальчик приятелю, — я, по сравнению с тобой, человек высшего порядка.
— Может быть… но хотелось бы-узнать — почему?
— Сейчас скажу… Ты слишком ленив.
— Я? Ну вот еще!
— Ну да! Ты только и думаешь о том, чтобы сажать, окапывать, возиться со своими виноградниками на берегу Луары.
— Черт возьми! Это же моя родина.
— Твоя родина! Вот это я и ставлю тебе в упрек. Я прекрасно понимаю, что у каждого есть свои места, которые называются родиной. Мой родной край — Париж. Но он, как и Божанси, стоит на земле. А земля — это тоже наши края. По отношению к луне земля — наша родина.
— Да, это так!
— Так вот, если у человека течет кровь в жилах, он ведь должен знать всю свою родину… Разве не нужно объезжать свои владения?
— Как хорошо ты говоришь, Мустик!
— Хочу знать все, даже в самых отдаленных уголках. Ведь я — настоящий человек. И вот я надеюсь, что Железная Рука не будет сидеть на одном месте, не станет простым буржуа в Кайенне или в Париже.
— Ты верно говоришь, такой опасности нет.
— Я рассчитываю, что он отправится в Индию, а может, и в Австралию или в Томбукту [240]. Я, естественно, последую за ним, в то время как ты, бездельник, осядешь в своем захолустье и застрянешь там…
Тут голос Мустика зазвенел, он разволновался:
— Бросишь своего приятеля, своего друга, своего брата…
Фишало почувствовал, как у него сжалось сердце:
— Нет, не говори так! Это неправда! Я не покину тебя никогда… никогда!
Всех, кто окружал Железную Руку, связывали узы дружбы, которые никто не мог порвать.
Генипа тоже был озабочен. Он, индеец, не смог бы устроиться в Кайенне… или в Париже.
Так же, как и двое верных его друзей, Башелико и Ломи, преданных своему родному краю, он не мог бы жить в стране белых…
С тех пор как индеец увидел Железную Руку в деле, он испытывал к нему чувство сильной привязанности, которое иногда вступало в нем в единоборство с традициями и законами родного племени, с любовью к лесам и таинственным бухточкам.
Время шло. И вот уже Железная Рука заговорил о своем близком отъезде; он распрощался с комендантом, который поблагодарил его за великодушие. А Мадьяна думала о переезде в места, рекомендованные ее отцом. Девушка надеялась узнать там новости о нем и время его прибытия.
Наступил канун отъезда в Кайенну. В маленьком саду возле дома Франсуа Реми — этом великолепном букете тропических растений, который спускался к берегу Марони, — Железная Рука и Мадьяна делились своими чувствами.
Они тоже были не в силах побороть горестный осадок оттого, что надо покидать этот чудесный край, необъятные леса, где природа так богата и красива. Влюбленные говорили о Неймлессе, едва родившемся городе, в котором они пережили самые благословенные минуты, когда впервые встретились их взгляды. Неспешным шагом молодые люди шли по берегу, очарованные шепотом спокойной, но многоводной реки.
Быстро наступила ночь. Непроглядная темнота усилила сладость чувств, объявших их сердца. Мустик, стоявший подле, понял, что он лишний, и вмиг исчез. Ему тоже хотелось помечтать; из любви к романтике он закутался в длинный индейский плащ. Широким шагом он прогуливался, как говорил старик Корнель [241], при бледном свете звезд. Ночь окончательно вошла в свои права. Вдруг Мустик вздрогнул. Ему послышались странные шорохи. Он спрятался за стволом бананового дерева, впился глазами в темноту и увидел загадочные силуэты.
Кто-то очень тихо сказал:
— Это здесь… Проклятая ночь… Так быстро наступает. Он только что был тут.
— Один?
— Нет, с той противной девчонкой, из-за которой пришлось столько повозиться.
— Можно было бы одним ударом поразить двоих. Даб был бы очень доволен, если б мы ему доставили красотку вместе с этим дьяволом — Железной Рукой.
Железная Рука! Мустик не ослышался.
Что это еще за заговор?.. Даб — это Король каторги, заклятый враг Поля Жермона!
«Минуточку, — сказал про себя Мустик. — Надо предупредить патрона. Но успею ли я?»
Славный мальчуган вышел из своего укрытия и побежал в том направлении, где предполагал встретить влюбленных. Но он плохо рассчитал свои силы. Преследователи заметили его. Один из них загородил дорогу мальчику. Мустик отпрыгнул назад и попал в руки к другому.
— Железная Рука! Мы тобой завладели!
Мальчуган собрался было позвать на помощь… Но его детский голос узнают и поймут, что схватили не Железную Руку! Прежде всего надо спасти хозяина.
Бандиты ошиблись, подумав, что завладели Полем Жермоном, и подросток решил создать иллюзию [242] сильного противника. Он отбивался, пуская в ход кулаки и ноги, бил, колотил; однако, несмотря на все усилия, ему было далеко до Железной Руки. Мустика схватили за горло, скрутили руки и ноги, — ему заткнули рот и набросили что-то вроде капюшона на голову. И вот его уже несут куда-то.
У причала стояла лодка, поджидавшая извергов, которые осыпали пленника ударами, ругаясь и кляня по-прежнему Железную Руку, что придавало сил мальчику. Его бросили в лодку, завязали во что-то, похожее на мешок, и сразу же сковавшее все его движения. Лодка отчалила по сигналу и с невероятной скоростью устремилась вверх по Марони.
