Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы назвать причину. ВЭС не является собственником банков и компаний и поэтому не имеет права принудить их проводить инвентаризацию — пусть даже на своей аппаратуре. И ни одна из этих компаний не захочет разбираться, какие из их собственных ценных бумаг не стоят ни гроша! До той поры, пока они почитают их подлинными, они могут использовать их для купли- продажи или иных операций. Если же будет установлено, что это фальшивки — черт возьми, — да они же окажутся с пустыми руками! Внезапно до меня дошла вся отвратительная подоплёка механизма, действовавшего в святая святых нашей финансовой индустрии, — все в точности так, как сказал мне Тор. И это не оставило меня равнодушной.
А кроме того, я поняла ещё одну вещь, и это меня ошеломило: я была несправедлива к Тору, почитая его перешедшим грань от гения к сумасшедшему. Как я могла быть такой самодовольной, почитавшей себя единственной на всем свете личностью, наделённой некими моральными принципами, кои мне должно проводить в жизнь? Он был абсолютно прав, когда советовал мне расширить горизонты. Теперь я понимала, что надо делать.
Я подняла глаза и заметила, как напряжённо он следил за мною, стоя в густом тумане, превратившемся уже в настоящий снегопад. Он улыбался своей кривой улыбкой, и, как обычно, я заподозрила, что он видит работу извилин под моей черепной коробкой и все до одной реакции, приведшие к вычисленному им заранее результату.
— Итак, ты все же принимаешь моё пари? — спросил он.
— Не так быстро, — сказала я. — Если это действительно пари, а не просто двойная кража, не нужно ли обговорить ставки?
— Об этом я не подумал, — признал он, на мгновение растерявшись. — Но ты права. Если мы решимся обречь себя на все эти испытания, надо поставить условия.
Тор немного подумал, пока мы рука об руку брели по тёмной пустой улице в поисках такси. Наконец остановился, повернулся ко мне, положил руки на плечи и заглянул в глаза.
— Я придумал, — сказал он с обезоруживающей улыбкой, от которой я всегда оттаивала. — Тот, кто проиграет, должен исполнить самое сокровенное желание победителя.
— Желание? — переспросила я. — Звучит как в сказке. Кстати, не может случиться так, что проигравший будет не в состоянии выполнить подобное желание.
— Возможно, — согласился он, все ещё улыбаясь. — Однако я уверяю, ты будешь в состоянии выполнить моё желание.
СОТРУДНИЧЕСТВО В РАМКАХ ДОГОВОРА
Человеку, не защищённому дублёной шкурой, подверженному укорам совести, в мире бизнеса делать нечего. Излишняя чувствительность будет выглядеть здесь как шёлковый передничек на деревенском кузнеце.
Не важно, каким путём вам удалось раздобыть деньги, важно то, что вы намерены с ними делать.
Конечно, на следующий день я не могла упустить возможности прогуляться после ленча по Уолл-стрит. Позже Тор чуть ли не силком затащил меня на роскошный обед, заказанный им в ресторане отеля «Плаза». Отведав многочисленные разнообразные блюда и перейдя к кофе с коньяком, мы приступили к уточнению условий нашего пари.
Тор не соглашался сказать мне, какое желание потребует выполнить, если победа достанется ему. Поэтому я решила условиться о более материальных вещах в качестве ставок. По сути говоря, мы то и дело возвращались к этому предмету на протяжении всего обеда, так что задолго до того, как подали коньяк, моя голова уже гудела, и все же я впервые за многие годы так веселилась.
Тор не только обладал даром все объяснять с поразительной лёгкостью, но в часы веселья и отдыха никто искуснее его не мог сочинить шутку, или розыгрыш, или найти совершенно неожиданное объяснение самым разным вещам. Я понимала, что и пари наше он выдумал не только от морального негодования, но и от скуки. Да, он по-прежнему был готов бросить вызов всему на свете, даже самой жизни.
— Пожалуй, будет слишком просто, — заметил он по поводу пари, — положить в карман миллиард долларов и удалиться — на такое способен любой взломщик. Чтобы сделать это действительно интересным, надо суметь скрыть истинную сумму похищенных денег.
— Но как же тогда мы определим победителя? — поинтересовалась я.
— Мы договоримся об определённом отрезке времени — месяца три, например, — для оптимальной проработки деталей. Затем мы возьмём «позаимствованные» деньги… и вложим их! То есть, устроим дополнительное соревнование — как лучше их приумножить. И значит, суть пари будет состоять не в том, кто из нас лучший вор, а кто найдёт деньгам наилучшее применение. Мы обговорим приемлемые суммы. И первый, кто их получит, станет считаться выигравшим.
— Стало быть, просто украсть миллиард долларов для тебя недостаточно, — прокомментировала я, не надеясь услышать ответ.
Но Тор увлечённо нажимал клавиши своей карманной машинки.
— Тридцать миллионов долларов! — провозгласил он, поднимая на меня глаза. — Эту сумму ты сможешь получить на протяжении трех месяцев, — и, не дожидаясь, что я отвечу на это, уткнулся в маленький календарик.
— Сегодня у нас двадцать восьмое ноября, — принялся подсчитывать он, — почти что декабрь. Как я уже говорил, на кражу мне понадобится две недели, потом три месяца, чтобы пустить деньги в оборот, ну ещё пара недель на всякие подготовительные моменты, и я буду готов… первого апреля!
— В апрельский День Дураков?! — рассмеялась я. — А как насчёт меня? Мы с Чарльзом сможем похитить только десять миллионов. Как я смогу вложить их в оборот, чтобы получить тридцать?
— Я всегда относился к Чарльзу с должным почтением, — с улыбкой отвечал он. — Но ведь я уже видел тон карточки. Как это часто случается, ты сама задала ему неверный вопрос: сколько денег ты можешь украсть с личных обменных счётов — но ведь это капля в море! А как насчёт денег, обращающихся за пределами Соединённых Штатов?
Боже милостивый, а ведь он прав! Эта сумма во много раз больше, а я не включила международные обменные фонды в свой «эксперимент». Хотя я и не контролирую такие системы, как «Чипс» и «Свифт» — то есть грандиозную сеть правительственных электронных обменов, — и постоянно сталкивалась с ними, ведь через наш банк проходили и относившиеся к ним деньги.
— Кажется, начинаю испытывать к тебе чувство благодарности, — улыбнулась я, пригубив свой коньяк. — И будет просто здорово, если мы сумеем договориться. Я знаю, чего бы я хотела, думала об этом весь нынешний день. Хочу стать главой службы безопасности в ФЭД: так или иначе, мне уже предлагали это место, но в последний момент не приняли на работу из-за происков босса. Я не сомневаюсь, что ты при твоих связях сумеешь обеспечить мне снова это место. Но мне бы не хотелось выступать перед тобою в роли просительницы, пусть это будет моя ставка в игре.
— Хорошо, — согласился он недовольно. — Но, милая моя, я ведь ещё двенадцать лет назад говорил о том, что ты не создана для банковских учреждений. Люди, работающие там, не в состоянии отличить чёрное от белого: для них вся картина мира сводится к тому, что заём — это актив, а депозит — это пассив. Ты должна принадлежать только мне: я потратил слишком много времени на твоё обучение, чтобы теперь наблюдать, как ты ворочаешь горы бумаг для своих боссов, этих невежд, неспособных оценить, какое сокровище попало к ним в руки.
— Мой дедушка тоже был банкиром, — запальчиво возразила я.
— Нет, он не был банкиром, банкиры сняли с него последнюю рубашку. Поверь, я прекрасно знаю всю эту историю. Чего же ему не хватало — ты хоть раз задавала себе подобный вопрос? Уж во всяком случае, ты вряд ли скажешь, что он был глуп или необразован.
Он махнул официанту, чтобы тот принёс счёт, и продолжил, все больше раздражаясь.
— Хорошо — ты получишь то, что хочешь. Но если выиграю я, а, надеюсь, так оно и будет, то уж я точно знаю, чего хочу. Ты станешь работать на меня.
— В качестве Галатеи, твоего прекрасного творения? — рассмеялась я, хотя на самом деле не находила в этом ничего забавного. Десять лет назад я сумела избежать такой участи. Но даже если мне суждено проиграть, я не намерена превращаться в послушную глину в руках Тора до скончания века.
— И на какой срок ты рассчитываешь? — спросила я. — Не будет же это продолжаться всю жизнь. Он
