Улыбнувшись, девушка победно взглянула на зрителей. Сэндас от изумления выронил кружку.
— Разрази меня гром! — воскликнул один из его приятелей.
Кинжал попал точно в «яблочко», расщепив рукоятку ножа Сэндаса надвое, что само по себе было удивительно, так как она была сделана из твердого дерева, привезенного из Куша, а на его металлическом лезвии появилась глубокая царапина.
Подбежав к мишени, Сэндас выдернул из нее нож Сони и уставился на свое безнадежно испорченное оружие.
— Невероятно! — выдохнул он.
Девушка, улыбаясь, подошла к нему:
— Я могу забрать свой кинжал?
Сэндас бездумно протянул вялую руку, Соня взяла клинок и засунула его в ножны.
— Вино можешь мне не покупать,— великодушно разрешила девушка.— Тебе и так придется раскошелиться, чтобы купить новый нож.
До сих пор молчавшие зрители наконец разразились громкими воплями, гоготом и свистом. Приятели Сэндаса, окружив Соню, хлопали ее по спине и предлагали выпивку. Она кивнула, и все, оживленно переговариваясь, уселись за стол. Бросив взгляд на проигравшего, девушка ласково улыбнулась ему:
— Я ведь предлагала ничью… Хотя, честное слово, даже и не думала, что так получится.
— Так я и поверил,— буркнул тот.
— Эй, хватит кукситься,— воскликнул один из друзей.— Даже за то, чтобы просто увидеть такой бросок, никакого ножа не жалко! — Он повернулся к Соне.— Ты где этому научилась? Расскажи кто, не поверил бы.
Соня махнула рукой:
— Я же не для красоты ношу доспехи. А иметь оружие и не знать, с какой стороны за него взяться… Мне многое пришлось повидать в своей жизни… Да и занятий поменять немало…
Она внезапно умолкла, вероятно, решив, что и так сказала слишком много.
Снова посмотрев на Сэндаса, она хотела опять попытаться утешить его, но заметила, что он глядит мимо нее, в середину зала. Проследив за его взглядом, Соня вдруг обратила внимание, что шум в таверне стихает, и увидела молодую женщину — высокую, темноволосую, одетую богато и изысканно, с роскошными драгоценностями. Вряд ли высокородная дама была частой гостьей в этом квартале, и все же у Сони создалось впечатление, что многие посетители узнали ее. Сэндас, во всяком случае, наверняка был с ней знаком. Он даже встал и протянул руку, приглашая женщину к их столу. Та кивнула и направилась к ним.
Пока Соня пристально рассматривала незнакомку, сидевший рядом коренастый мужчина с огромным животом, почти закрывавшим пояс с ножнами для меча, шепнул ей на ухо:
— Это дочь Эримиора.
Соня удивленно подняла брови.
— Алинор,— приветствовал Сэндас молодую женщину, отодвинул свой стул и направился к соседнему столику за другим стулом для нее.
Но прекрасная Алинор предостерегающе подняла руку:
— Если можно, я бы хотела поговорить с тобой наедине, Сэндас.
Все тут же, не сговариваясь, встали, осушили свои кружки и начали прощаться. Один или двое, которые, вероятно, немного знали Алинор, выразили ей соболезнования по поводу гибели отца, которые она приняла с гордо поднятой головой.
Соня уходила последней. Она старалась задержаться, чтобы понаблюдать за Сэндасом и получше рассмотреть Алинор.
Молодая аристократка — гордая и высокомерная, с умным и решительным взглядом черных глаз — наконец обратила на нее внимание. Некоторое время женщины пристально смотрели друг на друга, но ни одна из них не произнесла ни слова.
— Доброй ночи тебе, Сэндас,— уходя, бросила Соня.
— Доброй ночи, Рыжая Соня.
— Как-нибудь снова поиграем в ножи.
— Да, конечно.— Сэндас казался слегка взволнованным и явно хотел, чтобы Соня поскорей ушла.
Девушка направилась к выходу из таверны, но один из приятелей Сэндаса, пузатый здоровяк, остановил ее, махнув ей рукой:
— Может, выпьешь с нами еще?
— Нет, наверное, хватит. Поздно уже.
— У тебя какая-нибудь важная встреча?
— Нет.
— Присядь ненадолго.
Из чистого любопытства Соня так и сделала, бросив при этом еще один взгляд на Сэндаса с Алинор, которые сидели, склонившись друг к другу и ни на кого не обращая внимания.
— Ты познакомилась с Сэндасом только сегодня, да? — спросил здоровяк.
— Да. И что? — удивленно спросила Соня.
Ее собеседник пожал плечами:
— Странно все это.— Он оглянулся на Сэндаса с Алинор.— Мне это не нравится.
— Это дочь того вельможи, которого казнили? — уточнила Соня.
— Да…
— И что же ей нужно от Сэндаса?
Темные глаза мужчины поймали ее взгляд.
— Они знают друг друга уже давно. Сэндас никогда не говорил об этом, но я думаю, что они были любовниками. Он когда-то служил стражником во дворце. Думаю, именно там они и встретились.
— И что в этом такого ужасного?
— Ничего. Но теперь он служит Хавлату.
— А кто такой Хавлат? — спросила Соня.
Толстяк ответил ей мрачной, кривой улыбкой.
— Всего-навсего самый могущественный человек в городе. Беспощадный ублюдок. Прибрал к своим рукам всех, кто более-менее близок к власти. Сэндасу он не нравится, но Хавлат щедр, и я не думаю, что где-нибудь в другом месте Сэндас смог бы зарабатывать больше.
Соня уже начинала терять терпение:
— Мне-то что с того?
— Тебе — ничего, может быть. Меня мучает вот что… — Он ненадолго задумался. — Поскольку Эримиора казнили… Видишь ли, он был советником, а Хавлат — тоже советник. Публично казнить Эримиора — это совсем не просто. Хавлату необходимо было арестовать его, да еще при очевидцах. Я, конечно, не знаю, что там произошло, но могу поставить золотую булавку за то, что Алинор подозревает: дело нечисто. Она вот пришла к Сэндасу, а Сэндас служит Хавлату…
— Он опустил на стол раскрытые ладони.
— Просто у тебя богатое воображение,— фыркнула Соня.
— Надеюсь, что так. Сэндас мне нравится. Не так уж и часто мы видимся: я бываю в Аренджуне всего несколько раз в году. Сейчас я путешествую с караваном, который прибыл утром, а завтра, то есть уже почти сегодня, мы уходим. Надеюсь, что застану Сэндаса в живых, когда снова сюда вернусь. Я всегда рад нашим встречам, и мне будет его не хватать, если с ним что-нибудь случится.
— С ним будет все в порядке,— вставая, сказала Соня.— Он прекрасно может сам о себе позаботиться. Ты тревожишься просто потому, что уже поздно, а ты очень устал. День был бурным.
— Надеюсь, что ты права, Рыжая Соня.
— Береги себя… — Она внезапно рассмеялась.
— Я позабыла, как тебя зовут. Столько новых имен и лиц за один вечер…
— Медвежье Брюхо.— Он протянул руку.
— Ах, да! — Она улыбнулась: из-за его огромного волосатого Живота его так и прозвали.— Доброй
