Я никак не мог свести воедино веселого, застенчивого юношу, которого я знал, и эту тварь, этого фанатика, о котором мне только что рассказали.
– Не сообщайте ему о нашей встрече. Не подавайте виду, что все о нем знаете. И главное, в его руки не должен попасть найденный предмет.
В замешательстве я покачал головой:
– Не уверен, что такое возможно.
– Как только это попадет ему в лапы, – объяснил мне Менем, – вы, Зоула и Дебби станете для него обузой. Он раздавит вас, как букашек.
– Что, по-вашему, я должен делать?
– Как только найдете ту вещь, дайте нам знать, – сказал Уотерспун. – Мы постараемся обеспечить вашу безопасность.
Я встал. Ноги меня не слушались.
– Кстати, где вы остановилась?
Спрошено будто бы невзначай.
– У нас есть убежище.
– Так дело не пойдет! Нам нужно знать, где именно оно находится.
– Вилла в Ред-Хиллз. – Я от всей души надеялся, что вру убедительно. – В сотне ярдов от бензоколонки «Шелл», справа от нее. Вы не пропустите, такое большое белое здание с балконами. Я нашел его достаточно безопасным.
– Оно было бы таким, не окажись среди вас этой змеи…
Выйдя на улицу, я махнул, останавливая такси, из которого неслось регги. С ним соревновался доносящийся с Матильдас-Корнер тяжелый ритм. Менем сказал:
– Как только мы узнаем, какого рода ваша находка, мы лучше поймем, чем она так привлекательна для курдских террористов.
Мы стояли на людной улице. Я торговался с пожилым растаманом, собираясь ехать в Ред-Хиллз. Уотерспун на прощанье мне помахал. Через пару сотен ярдов, я оглянулся: полицейских не было. Затерялись в толпе.
Когда мы достигли Констант-Спринг, я развернул водителя обратно, после чего мы проехали через все Беверли-Хиллз. Мы аккуратно пробирались по тихим улицам с дорогущими домами, высокими оградами и людоедскими собаками. Нарезав несколько кругов, я убедился, что нас не преследуют, и мы вернулись на Матильдас-Корнер. Я остановил такси в миле от «тойоты». Опять поднимался ветер, а вечеринка в парке была в самом разгаре.
– На дискотеку? – спросил растаман.
– Верно, друг. Сдачу оставь себе.
– Да хранит тебя Господь!
Он поехал дальше. Наследие Боба Марли эхом отлетало от стен домов.
Через полчаса я был уже на вилле. Зоула делала какую-то свою штуку, в которой участвовали ананас, рыба под названием люциан и острый нож. Дебби была здесь же и выполняла роль кухонной прислуги. Долтон, в своем ямайском наряде, внимательно изучал рукопись Огилви. Он приветствовал меня дружеским жестом и застенчивой улыбкой, которые я никак не мог увязать с изуродованными телами на Египетском базаре в Стамбуле.
ГЛАВА 29
Мои часы показывали девять утра. Я проспал три часа.
Снизу раздавался мелодичный голос, принадлежавший местной женщине. В лесу по-прежнему завывал ветер. На кухне что-то жарили.
Я надел свитер, шорты и скатился по широкой деревянной лестнице на первый этаж. Дебби и Долтон сидели за большим столом и пили кофе. Долтон мне помахал, а Дебби одарила очаровательной, простодушной улыбкой.
Подошла молодая чернокожая служанка и с сильнейшим акцентом сказала:
– Здравствуйте, меня зовут Перл. Хотите завтракать?
– Попробуйте что-нибудь из местных кушаний, – посоветовал Долтон.
Глаза Перл засверкали.
– Можно кашу из кукурузной муки и бананов, омлет с сыром…
Она продолжала перечислять. Я разобрал только «соленую рыбу».
– Перл, спасибо, я обойдусь гренками.
Она надулась.
– Гренки нельзя. Можно большие жареные бананы.
– Отлично!
– Хорошо.
Перл улыбнулась, и в следующее мгновение я услышал шкворчание масла на сковородке.
На Дебби были черные свитер и слаксы. Она налила в кофе сгущенного молока и сказала:
– Я наконец-то закончила. Вот мое семейное древо с ямайской стороны.
Она подтолкнула ко мне несколько листов формата А4.
– Папа никогда мне об этих родственниках не рассказывал. Думаю, он их стеснялся. Там встречались браки между плантаторами и их рабынями.
– Он ничего не знал о своих ямайских родичах, – сказал я совершенно искренне.
Только я взял в руки древо Дебби, как в комнату влетела Зоула. Она тоже размахивала листами.
– Посмотри, Гарри! Тайнопись!
Я посмотрел и немедленно узнал тайнопись Бабингтона.
– Рука Огилви. Я узнаю почерк.
В глазах Дебби читалось романтическое предвкушение – сокровища и тому подобное.
– То, что нужно, верно? Гарри, ты должен немедленно это перевести!
– Ешьте, пока горячее! – приказала Перл.
Она пошла наверх – наверное, заправлять постели.
– Я не дешифровщик, Дебби.
Судя по вкусу местных бананов, приправлены они были местным же перцем. Кто-то говорил мне, что острее его не бывает, и теперь я готов был в это поверить.
Долтоновская неизменная улыбка вызывала у меня беспокойство. Неотрывно на меня глядя, он сказал:
– Но ведь этот шифр относится к временам Елизаветы?
– Думаю, это шифр Бабингтона, – сказала Зоула.
«Черт бы тебя подрал, Зоула! Не при Долтоне!»
– Ты не можешь не знать его, Гарри, – насторожилась вдруг она. – Ты же собирался сам его расшифровать, забыл? Может, ты и Крест решил найти сам?
Все тот же уверенный, сбивающий с толку взгляд Долтона. Уж не догадался ли он, что я оказался свидетелем ночного междусобойчика?
– Не глупи, – беззаботно махнул я рукой. – Да, с виду похоже на тайнопись Бабингтона, хотя на самом деле всего-навсего перечень замен букв, набор символов и слов. Их наверняка можно скачать из Сети.
Я старался развеять повисшее в воздухе подозрение.
– Почему бы тебе не пройтись? Посмотреть, нет ли где в городе Интернет-кафе… Пока ты будешь искать, я начну работать с дневником Огилви, как могу.
– Мы с Зоулой займемся этим, – сказал Долтон.
Мне не хотелось, чтобы они оказались вместе.
– Схожу-ка я сам.
– Это почему? – спросила Зоула недоверчиво.
– Чтобы вы двое не сбежали с сокровищем!
Делать вид, что это шутка, я не стал. Воздух был наэлектризован. Зоула налила себе кофе и ледяным тоном промолвила:
– Ты должен был бы знать, что это за шифр, Гарри. Ты только делаешь вид, что не знаешь. Это
