ее.
Впрочем, она сама не до конца понимала, чего на самом деле хочет.
И когда, как раз перед обедом, Эмили наткнулась на Итана в холле, она замерла на месте, испытав настоящее дежавю, увидя его в черном парадном костюме.
— Я думала, ты уже ушел, — пробормотала девушка, полагая, что после балета состоится вечеринка, а до этого еще предстоит банкет с шампанским.
— И решила, что сейчас уже можно выйти из своего убежища? Ты не сможешь вечно избегать меня, Эмили.
— Я и не прошу о вечности. Одного дня время от времени будет достаточно.
Итан нахмурился.
— Мы должны ценить каждый прожитый день. — Взглянув на часы, он тихо выругался, затем развернулся на каблуках. — Поговорим завтра, — бросил он через плечо каким-то странным тоном и отправился на встречу с женщиной своей жизни.
А может, промелькнула предательская мысль, продиктованная его словами, Итан собирается сделать ее, Эмили, своей женщиной?
— Она выглядит так же, как и я в ее возрасте! — воскликнула Эмили, с удивлением рассматривая поблекшую фотографию кудрявой девчонки, неуклюже стоящей у клумбы. Ее руки были скрещены на груди, а на лице застыла полуулыбка. Форма лица и глаз были так похожи на ее собственные, что Эмили будто глядела в зеркало.
Девушка перевернула снимок, но не обнаружила никакой надписи. Однако на остальных фотографиях почерком Роуз были выведены имена, даты и места, запечатленные там.
Питер взглянул на фото, но не забрал его у Эмили, сосредоточившись на тех, что лежали перед ними на обеденном столе. После неожиданной встречи с Итаном Эмили потеряла аппетит, но все же заставила себя съесть обед и теперь присоединилась к Питеру в его очередной прогулке по воспоминаниям.
Дилан бродил по дому, опечаленный недостатком развлечений в субботнюю ночь, и просматривал свою записную книжку в поисках возможных спутников для похода в ресторан.
Эмили же была готова на все, лишь бы не думать об обещанном Итаном «завтра». Она могла бы посмотреть телевизор в комнате отдыха, но это было бы грубо по отношению к Питеру, который так очевидно был настроен поговорить.
— Поразительно! — заключила она, снова вглядываясь в лицо девчушки. Жаль, цвет глаз не был различим. — Кто это? Ты знаешь?
Питер прокашлялся, взял чашку кофе, но пить не стал.
— Моя дочь.
— Твоя дочь? Но я думала... — Эмили замолчала, слишком поздно прикусив язык.
— Что у нас с Роуз не может быть детей? — продолжил за нее мужчина. — Так и есть. Роуз заболела, когда ей было чуть за двадцать.
— Мне очень жаль. Уверена, что это не мое дело...
— Нам пришлось многое пережить тогда. В отчаянии, что не сможет подарить мне детей, Роуз выгнала меня из дома. Я был по уши влюблен в нее. Даже не знаю, как так вышло, но у меня случился роман с секретаршей. Он продлился всего несколько дней, потому что потом Роуз передумала и попросила меня вернуться. Я предложил Марии работу в другом отделении компании, но она сразу уволилась. Мне стыдно признаваться, но я был рад, что она ушла... не хотел лишних напоминаний о том, что натворил. И я боялся, что если Роуз узнает, то выгонит меня навсегда. А она была единственной женщиной, которую я любил.
— Все это знают. — Эмили придвинула свой стул ближе и похлопала Питера по руке. — Вы с Роуз были женаты... ммм... сколько?
— Исполнилось бы уже пятьдесят лет, если бы моя милая не ушла так скоро.
— Но... где же ребенок? — Эмили не вынесла бы новости, что Питер тайно жил на две семьи. — Ты уверен, что девочка от тебя?
— Я был первым мужчиной Марии. Ей стукнуло почти сорок — на десять лет старше меня, я и подумать не мог, что она забеременеет.
Эмили сжала зубы, чтобы челюсть не отвисла.
— Однако я не знал ничего о девочке. Мария никогда не говорила мне, что ждет ребенка. Она уволилась и исчезла. А двадцать лет спустя я получил от нее письмо, уже после ее смерти. Она рассказала мне о Кэрол — моей дочери, — ее чертенке, как она называла ее, и прислала этот снимок. Написала, что ей очень жаль, но она не хотела разрушать мой брак и рисковать тем, что я заберу девочку к себе для Роуз.
— И какая она, ваша дочка?
— Не знаю. Это фото — единственное, что у меня есть. Она умерла в девятнадцать лет. Спуталась с какими-то наркоманами и погибла при странных обстоятельствах в Индонезии, где в то время жила со своим парнем.
— О господи, Питер! Значит, вы так никогда и не встретились? — в ужасе воскликнула Эмили. — Это все, что осталось после нее? Письмо и фото?
— Я провел расследование, но не мог ничего предпринять, пока Роуз была жива. Я не мог открыть ей, как подвел ее. То, что у меня есть дочь, убило бы Роуз раньше времени... — голос Питера сорвался. — Видишь ли, Кэрол была беременна, когда приехала в Индонезию. Она умерла вскоре после рождения малышки.
— Так у тебя есть внучка!
Питер кивнул.
— Да. Внучка, которой я очень горжусь.
— Это чудесно! Рада за тебя.
— Разумеется, об этом пока никто не знает, кроме тебя и адвокатов. Я... не представляю, как сообщить об этом мальчикам. Они обожали свою тетю Роуз.
— Понимаю, — кивнула Эмили. — А твоя внучка? Она живет в Индонезии?
— Нет, ее удочерила новозеландская пара.
И Питер рассказал невероятную историю о том, как Кэрол тайком приехала в Красный Крест, чтобы ее дружки наркоторговцы ничего не сделали с ребенком. В день родов стоял ужасный шторм. Кэрол помогла молодая пара миссионеров, муж и жена, которые пообещали в случае чего позаботиться о девочке. Кэрол назвала им только свое имя и сказала, что у нее нет родных. Поэтому они вывезли девочку из страны как свою дочку.
Эмили выслушала историю относительно спокойно, пока Питер не упомянул день рождения внучки. Она допила остатки остывшего кофе, стараясь не обращать внимания на странный звон в ушах. У нее возникло ужасное чувство, что странные взгляды Питера в ее сторону теперь вполне объяснимы.
— Какое совпадение. Я тоже родилась в этот день. И мои родители работали в Индонезии в то время.
— Это не совпадение, Эмили. — Питер решил, что хватит ходить вокруг да около. — Твои родители и были той самой парой, которая удочерила ребенка Кэрол. Ты моя внучка.
— Но этого не может быть! — воскликнула девушка. — Прости, но ты ошибаешься. Это не я. Меня не удочеряли.
— Ты уверена? У меня есть доказательства... — Питер закашлялся. — О, милая... я просто заключил, что твои родители сказали бы тебе об удочерении.
— Разумеется, я уверена. Я видела свое свидетельство о рождении. И ты прав, родители сказали бы мне все.
Если Питер ее дедушка, то Джеймс Квест — нет. Но тогда почему он так гордился тем, что передает
