Если он собирается стать невольным участником этого фарса, то нужно, по крайней мере, сделать это красиво. В конце концов, это делалось ради представления, и было очень даже легко вступить в роль, потому что все было по-настоящему, если не считать очевидного страха с ее стороны, о чем говорили дрожащие губы.
Это было любопытное ощущение. Давным-давно он взял за правило избегать поцелуев. Совокупление, которое он предпочитал, — это совсем другое дело. Были дни, более того, недели, когда он чувствовал себя отрезанным от всего мира, почти лишенным души.
Уголком своего сознания Роуленд уловил возмущенный шепот потрясенных гостей.
Элизабет прервала поцелуй и уткнула лицо ему в лацкан. Тем не менее, она не ослабила хватку вокруг его шеи.
Было такое впечатление, что она боялась посмотреть на то, что совершила.
— Могу ли я напомнить, что мы не одни? — шепнул он, вкладывая во фразу определенную толику юмора. — Поймите, я вовсе не жалуюсь.
Ее жаркое дыхание опалило ему щеку.
— Мэннинг? О, мистер Мэннинг, дорогой мой приятель! — раздался изумленный голос принца- регента. — Убери с прохода свою — гм! — птичку и себя. Ты совершенно ясно доказал, что еще недостаточно научился себя вести в приличном обществе. Веллингтон, захватите мою табакерку. Пимм, вы мне нужны.
Герцог Веллингтон, явно раздраженный тем, что должен исполнять роль собачонки, немедленно повиновался, а подобострастный низкий поклон Пимма и его напряженная улыбка не могли скрыть ярости. Хелстон и Эллсмир двинулись за Роулендом, в то время как остальные гости затаили дыхание, надеясь и рассчитывая на то, что будет продолжение этой сцены; рассказ об этом скрасит и оживит их жизнь на многие годы вперед.
— Будь умницей, Мэннинг, — настойчивым шепотом призвал Хелстон, — и сделай так, как велел его высочество. Сюда, пожалуйста, Эллсмир и я проводим тебя.
Роуленд мало что слышал, поскольку Элизабет наконец подняла глаза и взглянула на него, после чего Мэннинг спешно взял ее руку и положил на свое плечо.
— Исчезни отсюда, — пробормотал он Джошуа Гордону, своему незадачливому лакею.
Роуленд провел Элизабет по центральному проходу к выходу, не ожидая, когда два окаянных лорда помогут ему. Он почувствовал ее желание пойти в другом направлении, когда они приблизились к королевскому трио, но не позволил ей этого. Они остановились перед принцем-регентом и, прежде чем уйти прочь, отвесили изысканный поклон.
Их остановил голос принца.
— О, Мэннинг, коль уж так случилось, что ты оказался здесь, кто выиграет Королевский золотой кубок в Аскоте?
Я прощу твою вульгарность, если ты скажешь мне правду.
— Вечерняя звезда Весперс, ваше величество. Разумеется, это моя лошадь.
— А кто эта твоя дерзкая озорная девчонка? Принц-регент устремил водянистый взгляд на Элизабет.
— Не требуйте, чтобы я раскрыл имена своих обеих призовых кобылок, ваше величество!
Принни засмеялся, услышав столь дерзкую реплику, и вяло помахал рукой.
— Поди прочь и ты, и твоя черноволосая плутовка. Но на следующей неделе мне надо будет поговорить с тобой.
Элизабет вцепилась в руку Роуленда.
Когда они проходили мимом Пимма, генерал отступил назад и негромко проговорил в ее сторону:
— Я буду ждать миссис Уинтерс сегодня после полудня, где бы она ни остановилась. Буду счастлив, если вы скрасите наш вечер.
Элизабет скосила глаза в сторону подруги, которая стояла через две скамьи от них. Лицо у Сары было отрешенным, на нем не было и намека на страх. Но Сара никогда и не верила в то, что Пимм способен на те жестокости, о возможности которых предупреждала Элизабет. Сара лишь хотела находиться рядом с ней, когда решилась убежать и вернуться в Англию.
Элизабет лишь слегка кивнула Пимму, после чего они оказались снаружи и Роуленд начал проталкиваться сквозь толпу на ступеньках церкви, мимо скопления карет; наконец она позволила себе глоток воздуха.
Он остановился около простенького экипажа, который довез Элизу сюда, открыл дверцу и бросил короткое:
— Залезайте внутрь!
Элизабет Ашбертон молча повиновалась. Он захлопнул дверь, оставив Элизу одну в темноте зашторенного салопа. До нее донеслось его лающее приказание:
— Давай мне вожжи, Джонси! Я буду править.
Карета покатила вперед без обычного рывка.
О Господи… Элизабет поняла, что сейчас из ее глаз хлынут жгучие слезы, и использовала старый прием отца: как можно плотнее прижала язык к нёбу, пока не перестала дрожать.
Сердце бешено колотилось в груди. Она чувствовала себя такой же несчастной, какой была в день смерти отца.
Так, значит, все было бесполезно? Долгое путешествие из Испании в Англию, два года страха, бесконечная секретность? Она упала на кожаную диванную подушку, сжимая в руке маленький носовой платочек, который нашла в своем кармане. Господи, как же она ненавидела женскую беспомощность!
Элизабет отдалась потоку мыслей, которые все эти месяцы старалась пресекать, не обращая внимания на то, какое направление они приняли. Это длилось до тех пор, пока карета не остановилась, причем так же мягко и осторожно, как до этого тронулась с места.
Дверца открылась, и внутрь ворвался солнечный свет. Элизабет увидела руку, которая ожидала ее.
В конце концов Элизабет ухватилась за руку, и Роуленд помог ей выйти из кареты.
— Вернешься через полчаса, Джонси, — приказал он кучеру.
— Слушаюсь, сэр, — кивнул кучер, и пара гнедых тут же тронулась с места.
Элизабет огляделась по сторонам и обнаружила, что они находятся на опушке рощи, возле реки — очевидно, Темзы.
— Где мы? — пробормотала Элиза.
— Кто вы? — негромко спросил Роуленд, что было совсем не похоже на его грубовато звучащие вопросы.
— Вы уже знаете, кто я.
— Нет. Кто вы?
Она устремила на него пристальный взгляд.
— Просто девушка, как и многие другие. — Она замолчала, но затем почувствовала, что нужно продолжать говорить, поскольку он не заговорит снова. Он ожидал с таким видом, что у нее не оставалось сомнений: он готов ждать целую вечность, пока она не ответит и не удовлетворит его любопытство. — Просто девушка, которую очень любил отец. Девушка, которая не стоит его любви… Не заслуживающая уважения девушка, которая не может решить, что делать.
— Вы, — сказал он, покачав головой, — не можете принять решение? Да вы единственная наиупрямейшая женщина, которую я имел неудовольствие знать! Давайте начнем сначала. Кто вы?
Она вздохнула.
— Мисс Элизабет Ашбертон.
Его брови слегка приподнялись.
— А ваши родители?
— Моя мать умерла, давая мне жизнь.
— Кто ваш отец?
— Джордж Ричард Ашбертон, капитан роты легковооруженной дивизии, которая служила на Пиренейском полуострове.
