«О текущем моменте», № 2 (95), август 2010 г.

«маленького человека» благородному супермену разрядку негативных эмоций, порождаемых в психике социальной системой, и это поддерживает систему.

· Что касается «эротики» на экранах, то с нею ещё проще:

O эротика - это то, что обращено единственно к любимому человеку противоположного пола и возбуждает его половые инстинкты в определённых обстоятельствах взаимоотношений двух личностей, она - один из аспектов Любви (в силу этого объективного обстоятельства эротика не может появляться на экране, доступном для посторонних взоров [55]);

O порнодейство - не имеет уникальной персональной адресации и обусловленности Любовью, а направлено на возбуждение половых инстинктов в толпе в обстоятельствах, не требующих от людей активности в сфере половых отношений.

В этом - разница эротики и порнодейства, которую социологи и юристы никак не могут (либо не хотят?) понять на протяжении всего ХХ века, и потому не могут юридически строго разграничить порнодейства и эротику, чтобы поставить надёжный заслон на пути растлевающей подростков порнухи.

Если индивид оказывается вовлечённым в порнодейство как непосредственный участник или как сопереживающий зритель, то он этим фактом соучастия сбрасывается к животному типу строя психики. После этого на некоторое время он существенно утрачивает потенциал дееспособности как за счёт изменения текущего круга интересов, так и за счёт перестройки процесса психической деятельности. [56] Кроме того, если до вовлечения в порнодейство индивид соучаствовал в процессах, которые требуют иного типа строя психики, то в результате вовлечения в порнодейство он выпадает из этих процессов на более или менее продолжительное время, в ряде случаев необратимо, вследствие чего результаты этих процессов либо становятся недостижимыми в принципе, либо могут быть достигнуты с опозданием. И то, и другое может оказать очень вредоносное воздействие на другие процессы, обусловленные результатом первых.

Т.е. если система транслирует порнуху в телеэфир, то тем самым она устраняет из сферы политики потенциальных конкурентов.

Если же порнуха становится доступной в подростковом возрасте (надёжным средством обеспечения такой доступности стал интернет), то личностное развитие подростков тормозится, если они, во-первых, не успели обрести к этому возрасту других интересов, определяющих смысл их жизни, а во-вторых, они не успели выработать воли (чему способствовало то обстоятельство, что телевизор в их семьях стал «главой семьи»). В наиболее тяжёлых случаях оно останавливается либо извращается.

Кроме того порнозависимость - один из факторов, который препятствует созданию семей и способствует распаду семей так или иначе возникших.

Тема растления подрастающих поколений телевещанием периодически пробивается и в телеэфир, но всё завершается тем, что «свобода слова и свобода творчества телевизионщиков - священны»; «“гнусная порнография” не разграничена юридически строго с благородным эросом, а разграничить их - неразрешимая проблема», «смотреть разврат вас никто не заставляет», «защиту детей обеспечьте сами активацией в домашней электронике функции “родительского контроля” на включение телевизора и доступ к порносайтам интернета», а государство не находит в себе политической воли, чтобы поставить телевизионщиков на службу общественному развитию, в чём и выражается работа “элитарного” государства на фашизацию общества.

При этом телевещание у значительной части населения подавило навыки прочтения текстов, т.е. навыки извлечения из текстов информации, ранее не известной читателю. Эти навыки основаны на согласованной работе полушарий головного мозга - левого (отвечающего за лексику и логику) и правого (отвечающего за формирование образных представлений - видеоряда, сопровождающего чтение текста), а они не формируются при просмотре телевизионных программ. Это - один из факторов, делающий индивида, не умеющего извлекать информацию из текста, зависимым от тех, кто может ему показать, что и как надо делать из того, что он сам пока делать не умеет. Таким образом мировое телевещание в его исторически сложившемся виде подавляет творческий потенциал сотен миллионов.

Кроме того, неумение извлекать информацию из текстов приводит к тому, что изрядная доля населения получает представление об истории и политике из всевозможных экранизаций, которые весьма далеки от своих текстовых прототипов и реально имевших место событий [57], не говоря уж о том, что идеи (и в особенности идеи социальной значимости) требуют лексического выражения, которое не способен заменить видеоряд. Так видеоряд фильма Лени Рифеншталь «Триумф воли» (кинохроника одного из съездов НСДАП) при этом названии идеализирует фашизм, но будь фильм назван «Апофеоз безволия», это был бы один из наиболее сильных фильмов обличающих порочность фашизма.

Но может быть высказано возражение: телевидение - это отдых от трудов; развитие детей должна обеспечить школа; взрослые вполне могут развивать и проявлять свою «креативность» на работе и в бизнесе; а вне школы и вне работы - пусть отдыхают, в том числе и у телевизора - имеют право, гарантированное конституцией.

Однако реальность наших дней такова, что в школу ребёнок попадает уже после того, как его психику на протяжении нескольких лет дефицита родительского внимания утюжило телевещание известного толка. Кроме того, в ходе реформ системы образования, которые проводятся на протяжении последних нескольких десятилетий в Европе, в США, в России и в других странах, прослеживается одна и та же тенденция, в результате доминирования которой школа перестаёт быть школой, а превращается в специфический как бы «досуговый клуб», действующий по месту жительства школьников при процессе «как бы обучения», но который решает совершенно иные задачи, не декларируемые в уставах и нормативных документах, определяющих функционирование учреждений якобы всеобщего образования [58]. В настоящей записке мы не будем приводить выдержки из источников, названных в сноске, данной к предъидущему предложению, их анализировать и комментировать [59], а поясним обстоятельства, из которых проистекает именно такая тенденция к реформе всеобщего обязательного образования во всех странах мира.

Широко известно высказывание английского философа Ф.Бэкона (F.Bacon, 1561 - 1626), «Knowledge itself is power» - «Знание по сути своей есть власть». Это высказывание и связанные с ним обстоятельства жизни общества практически никогда не обсуждаются публично ни в учебниках и монографиях по курсу социологии, ни в дискуссиях на темы политики и педагогики. Поэтому большинство людей не задумывается о практически очевидном.

Одним из генераторов толпо-“элитаризма” является монополия на знания: прежде всего, - на знания социально-управленческого характера. Эта монополия, позволяет взимать монопольно высокую цену за продукт управленческого труда [60], от результатов которого зависит всё общество, не способное в условиях действия монополии на знания определённых социальных групп выдвинуть из своей среды альтернативных компетентных управленцев, которые бы обеспечили более высокое качество управления за меньшую цену, в результате чего вырос бы уровень благосостояния всего общества, а не только правящей “элиты”.

Соответственно этому обстоятельству целенаправленное культивируемое в преемственности поколений невежество большинства является залогом устойчивости паразитической власти над этим большинством некоего “элитаризовавшегося” меньшинства.

Но кроме того любые знания и их «запасы», хранимые в культуре, - ограничены, а жизнь всегда ставит людей и общества в ситуации, в которых известные им знания и проистекающие из них навыки не работоспособны в том смысле, что не ведут к достижению желаемых целей вообще или же с необходимым уровнем качества. Т.е. в такого рода ситуациях требуются новые знания, которые желательно вырабатывать не под давлением обстоятельств в ходе развития ситуаций (особенно ситуаций трагического характера), а заблаговременно. Соответственно, чем больше людей в обществе так образованы, что могут самостоятельно осваивать и производить с нуля необходимые обществу знания, тем бо?льшим преимуществом это общество будет обладать над обществами, в которых подавляющее большинство не способно производить знания, но может только оперировать ранее выработанным знанием, которое они получили от учителей в готовом к употреблению виде.

Соответственно в толпо-“элитарном” обществе возникают три уровня несвободы