Джек кивнул.
— Полрумба, — снова проорал он в трубу, и снова замогильный голос отозвался:
— Есть полрумба, сэр.
Корабль мог получить тяжелые повреждения, и он их получил, но если только он не затонет в следующую минуту, фрегат нанесет удар по «Маренго»; мощный, очень мощный удар. Ведь «Сюрприз» должен был вот-вот встать поперек носа «Маренго», и его молчавшие до поры орудия вступят в дело, причем с близкой дистанции. На форкастле «Маренго» защелкали мушкеты: морские пехотинцы расположились на его баке и фор-марсе. Еще сотня ярдов, и если «Маренго» не отвернет, то окажется под продольным огнем, если же отвернет, они встанут борт к борту и будут обмениваться бортовыми залпами до последнего.
— Мистер Стауртон, пошлите людей ставить и обстенить фор-марсель. Кэллоу, Ли, Черч, бегом вперед.
Ближе, еще ближе. «Маренго» все еще вздымал мощный бурун, «Сюрприз» стал замедлять ход. Его курс пересечется с курсом «Маренго» на дистанции ярдов в двести, фрегат уже сейчас оказался так близко к двухпалубнику, что «индийцы» прекратили огонь из страха попасть в своего. Еще ближе, для верности; расчеты орудий напряженно склонились у наведенных на цель стволов, слегка подправляя их для вящей точности, и не обращая внимания на мушкетные пули.
— Огонь! — скомандовал Джек, когда фрегат стал всходить на волну. Орудия отозвались протяжным громом. Когда дым рассеялся, перед ними предстал «Маренго» с развороченным носом: свисающие снасти, безумно полощущие стаксели.
— Слишком низко, — заорал Джек. — Целься выше, выше. Кэллоу, Черч, цельтесь выше!
Убивать французов смысла было немного: рангоут, такелаж — вот что важно, а вовсе не кровь, стекающая через шпигаты «Маренго», прочерчивая на белом алые полосы.
Надрывные хрипы, тяжкая работа: откатить, пробанить, зарядить, забить ядро, накатить снова. И вот орудие номер три — самое быстрое — стреляет первым.
— Ставь, — закричал Джек, стараясь перекрыть шум. — Обстенить фор-марсель!
«Сюрприз» замедлил ход, и встал, окутанный собственным пороховым дымом, прямо напротив носа «Маренго», осыпая его ядрами со всей скоростью, на которую были способны расчеты орудий. Третий залп слился с четвертым, пальба сделалась непрерывной, Стауртон и мичманы сновали по линии орудий, нацеливая, выправляя, превращая отрывистые приказы своего капитана в выстрелы — настоящий огневой шквал. Люди еще не вполне пришли в себя после полученной трепки, и не все ядра попадали в цель, и большинство попадало слишком низко, но на такой дистанции сильно промахнуться было сложно. «Пороховые мартышки» метались как угорелые, картузы с порохом подавались бесперебойно, расчеты орудий, голые по пояс, обливались потом и орали как сумасшедшие, наслаждались своей местью, забивая ею пушки по самые жерла. Но так не могло продолжаться вечно. Сквозь просветы в дыму было видно, что Линуа намерен подойти прямо к «Сюрпризу», чтобы раздавить маленький фрегат корпусом или взять его на абордаж.
— Убрать фок. Наполнить фор-марсель, — заорал Джек во всю силу своих легких. Потом повернулся к трубе. — Два румба влево.
Нужно любой ценой удержаться у носа «Маренго», продолжая молотить его ядрами — бак линейного корабля превратился в руины, но ни одна жизненно-важная деталь рангоута не пострадала. «Сюрприз» дернулся, начиная неуклюжий поворот, и в поле зрения показался борт двухпалубника. На нем вопреки волнению открыли нижние порты и выдвинули мощные тридцатишестифунтовики. Одно движение руля француза позволит ввести их в дело, и на «Сюрприз» с дистанции пистолетного выстрела обрушится сокрушительный залп. Потом они могут снова задраивать порты, потому что фрегат будет уже потоплен.
Этередж, вооруженный четырьмя мушкетами, которые заряжала прислуга, прицельно бил по фор- марсу «Маренго», снимая любого, кто посмеет высунуться. В полумиле за кормой британский авангард открыл огонь по «Бель-Пуль» и «Семийянту», последние пять минут продолжавшим сближение. Повсюду дым, грохот залпов заглушает рев ветра.
— Левее, левее, лево на борт! — проорал Джек в трубу. Потом выпрямился. — Поднять грот!
Где же твоя скорость, бедный дорогой «Сюрприз»? Он еще держался впереди «Маренго», но для этого ему пришлось настолько увалиться под ветер, что бортовые орудия не могли вести огонь, и фрегат повернулся к носу «Маренго» кормой. Огонь ослабел, потом замер, и моряки уставились на «Маренго»: поворот его штурвала на две спицы позволит французу дать залп всем бортом, который уже ощетинился двойным рядом выдвинутых из портов орудий. Почему он не поворачивает? Почему сигналит? Мощный рев орудий справа по борту объяснил почему. «Ройял-Джордж» и два следующих за ним судна оставили линию баталии — священную линию! — и устремились на «Маренго» с одной стороны, в то время как авангард приближался к нему с веста, грозя взять в два огня — единственный маневр, способный испугать Линуа.
«Маренго» привелся немного, и его поворот позволил снова ввести в действие орудия фрегата. Они разразились сполохами, и почти тут же им ответили разрозненные выстрелы пушек верхней батареи француза. Дистанция была такой малой, что ядра прошли высоко над палубой фрегата, на которую посыпались горящие пыжи. С расстояния плевка можно было различить даже лица, выглядывающие из портов противника. На мгновение оба корабля оказались друг напротив друга. Сквозь пробоину в фальшборте квартердека «Маренго» Джек разглядел сидящего в кресле адмирала: выражение лица у него было хмурое, он указывал на что-то наверху. Джеку часто приходилось сидеть с ним за одним столом, и он сразу узнал характерный наклон головы Линуа. Теперь поворот «Маренго» увеличил расстояние. Еще залп карронад с юта линейного корабля, и он завершает разворот, подставляя корму продольному огню уцелевших орудий фрегата — у последнего еще две пушки были сбиты со станков, а одна взорвалась. Огонь разворотил кормовую галерею француза. Новый залп вслед набирающему скорость неприятелю, и торжествующий вопль: бегин-рей «Маренго» полетел вниз, за ним последовали крюйс— и брам-стеньги. Потом линейный корабль оказался вне дистанции выстрела, и как «Сюрприз» не стремился, у него не было возможности ни совершить поворот, ни развить достаточную скорость чтобы продолжить бой. Неприятельская линия повернула «все вдруг»; французы привелись к ветру, проскочили между сближающимися линиями «индийцев» и легли на прежний курс.
— Мистер Ли, — воскликнул Джек. — Сигнал «всеобщая погоня».
Погони не получилось. «Индийцы» рванулись вперед, поднимая все что можно, рискуя потерять трюмсели, но французы только пятками сверкали, а когда Линуа повернул к осту, Джек отозвал своих.
«Лашингтон» подошел к ним первым, и капитан Маффит поднялся на борт фрегата. Его появившееся над планширом раскрасневшееся лицо сияло триумфом словно восходящее солнце, но это выражение сменилось крайним изумлением едва коммодор вступил на залитую кровью палубу.
— Боже мой! — вскричал он, озирая царящую вокруг разруху: семь орудий сбиты, четыре порта слились в один, шлюпки на рострах превращены в щепы, кругом обломки рангоута, через шпигаты сливается откачиваемая из трюма вода, обрывки снастей, шкафут засыпан слоем щепок высотой до колена, в фальшборте зияют пробоины, фок— и грот-мачты срезаны почти на одинаковой высоте, в бортах накрепко засели двадцатичетырехфунтовые ядра.
— Господи, как вам досталось! Поздравляю вас с победой, — сказал Маффит, обеими руками стискивая ладонь Джека. — Но как же вам досталось! Боюсь, у вас ужасные потери?
Джек едва стоял от усталости, нога, распухшая внутри башмака, жутко болела.
— Спасибо, капитан, — ответил он. — Они задали нам хорошую трепку, и если бы не «Джордж», так благородно поспешивший нам на выручку, мы, видно, пошли бы ко дну. Но потери весьма невелики: мистер Хэрроуби, увы, и еще двое убитых, и множество раненых. Но для такого жаркого дела список потерь не такой уж большой. Да и в долгу мы не остались. Да уж, рассчитались с ними сполна, ей-богу.
— С вашего позволения, сэр, в трюме восемь футов и три дюйма воды, — объявил плотник. — И она прибывает.
— Могу я чем-нибудь помочь, сэр? — вскричал Маффит. — Плотники, боцманы, люди на помпы?
— Был бы очень признателен, если бы мне вернули моих офицеров и матросов, и буду рад всем, кого вы сможете мне выделить. Фрегат не продержится и часа.
