с ним. Кроме разве молодого лорда Гастингса, который славился тем, что, даже будучи мертвецки пьяным, умел хорошо держаться в седле, но отнюдь не имел задатков злодея.
К тому же леди Мерримид, когда ее стали расспрашивать, упомянула о том, что Джозеф Смит первым покинул Сандринхем. Он уехал очень рано, еще до рассвета, она сама видела из своего окна, как он покинул замок.
Возникали вопросы, сначала их задавали шепотом, затем громче, вслух, а потом они стали появляться тщательно сформулированными на полосах бульварных газет. Как этому человеку удалось сколотить такое состояние? Откуда он родом? Пронырливые журналисты так ничего и не разузнали о подробностях его прежней жизни. В Оксфорде все преподаватели и наставники помнили Смита лишь как серьезного юношу, прилежно изучающего богословие.
Как мог богослов стать фабрикантом, преуспеть как финансист и ученый- химик? Он был удивительно осведомлен обо всех новых научных открытиях во Франции и Германии. Слишком много странного и непонятного было в этом мистере Джозефе Смите.
Оставалось лишь одно логическое объяснение: кто-то его поддерживает. Какая-то организация или скорее всего иностранное государство вкладывает средства в компанию Джозефа Смита, а он, в свою очередь, вынашивает дьявольские планы уничтожения королевской семьи.
Эти слухи вызвали серьезное недовольство, а одна из газет напечатала на первой странице сообщение об аресте Джозефа Смита как изменника родины и рисунок джентльмена с бородой, которого держали за руки наводящие страх полицейские. При ближайшем рассмотрении оказалось, что на рисунке был изображен врач, обвиненный четыре года назад в убийстве жены. Но это опровержение для читателей уже не имело значения. Ведь заголовки объявляли, что это Смит, поэтому в Лондоне поверили, что это был именно он.
К несчастью для издателей газет, сообщение оказалось чистейшей ложью.
Но тут случилось нечто действительно сенсационное: Джозеф Смит куда-то пропал, словно вовсе исчез с лица земли.
Филип все больше уделял внимание избирательной кампании.
Когда он окончательно поправился после уик-энда в Сандринхеме, то развил необычайно бурную деятельность. По дому он ходил с отсутствующим взглядом. За ним нередко следовал его друг Мортимер.
Иногда Филип, избегая всех, входил к себе в комнату по черной лестнице и тут же отправлял слугу заняться чем-нибудь и не мешать ему. Однажды, случайно увидев его, входящего с черного хода, Констанс поняла причину странного поведения Филипа. Его сюртук был испачкан яичным желтком, скорлупой и чем-то похожим на раздавленные гнилые помидоры, на одном плече, как эполета, повис лист салата.
Очевидно, что его очередная речь перед избирателями была принята ими не так, как он ожидал.
Филип решил воспользоваться помощью одного уходящего в отставку члена парламента. Но достопочтенный Чарлз Бекерсби чаще дремал, чем активно наставлял Филипа в его предвыборной деятельности. Правда, дела у соперника Филипа обстояли еще хуже: некий мистер Джонс, чтобы избежать встреч с недовольными избирателями, прятал лицо под широкими полями шляпы и носил темные очки.
Преимуществом Филипа были деньги семьи и то обстоятельство, что половина жителей Боллсбриджа получал работу и средства существования от хозяев поместья Гастингс- Хаус. Это и гарантировало успех Филипу.
Когда же наконец начались выборы, событие, которое продолжалось целых три дня, Филип сразу же вырвался вперед и после этого не терял голосов. Теперь он стал членом парламента от консерваторов, и семья праздновала победу.
Для Констанс ничего не изменилось. Дни однообразно шли по заведенному порядку: встречи за столом и скучные беседы с Филипом и его семьей. Единственным человеком, с которым она себя чувствовала хорошо и свободно, был старый герцог. Он один скрашивал ее дни, и она привыкла к их ежедневному чаепитию в подвале.
Затем она возвращалась в свою комнату или отправлялась на прогулку, если позволяла погода. Раньше, когда она была гувернанткой, дети, которые имели каждый свой характер, всегда вносили какое-то разнообразие в ее жизнь.
Однажды, во второй половине дня, перед чаем, когда она была в библиотеке, кто-то постучал.
– Мисс Ллойд? Простите. – Стелла присела. – Только что из Сандринхема для вас прибыл пакет. Он очень странной формы.
– Из Сандринхема? Интересно, что это может быть. Дай мне посмотреть.
Девушка кивнула и через минуту вернулась с прямоугольной, удлиненной формы посылкой в толстой оберточной бумаге.
Констанс прочитала надпись.
– Это не из Сандринхема. Он был послан туда, когда я уже уехала. Вот его и переслали мне сюда. Обратного адреса нет.
Она потянулась за ножом для бумаги, чтобы открыть посылку. Содержимое заставило ее рассмеяться. Только так она могла реагировать на то, что увидела.
– Что это? – спросила ее Стелла.
– Это бюро, на котором пишут письма. Его кладут на колени. Оно принадлежало моей матери и было поломано. Он починил его.
– Кто ее вам послал?
– Джозеф. Я хочу сказать – мистер Смит. Господи, не видно, где оно было сломано. Посмотри, Стелла. Даже при ярком свете не видно трещин. Где ему удалось найти мастера, чтобы так починить его?
Она провела рукой по дереву, удивляясь его гладкости. Бюро выглядело лучше, чем прежде. Констанс открыла крышку и увидела хрустальные чернильницы разных цветов для разных чернил. Их грани блестели. Два гусиных пера, два золотых и пачка писчей бумаги с изящными инициалами!
– Не правда ли, красиво, мисс? – не выдержав, сказала Стелла.
– Очень красиво. – Констанс снова коснулась дерева, оно казалось ей мягким, бархатистым, инкрустация на нем сияла.
– Вот это сюрприз! – воскликнула Стелла и постаралась скрыть улыбку, видя выражение лица своей госпожи. – Это настоящий сюрприз.
– Да, – согласилась Констанс.
Открыв одно из отделений, она тут же увидела конверт.
– Я еще никогда не видела такой красоты! – продолжала восторгаться Стелла.
– Да, вещь очень красивая. После чая я поднимусь к себе и напишу письмо.
Она никому не должна показывать этот конверт. Это письмо от Джозефа. Он послал ей его. Никто не должен знать об этом.
Констанс осторожно положила письмо на место.
– Я, пожалуй, спущусь вниз. Все уже собрались?
– Да, конечно, мисс Ллойд. Вы будете пить чай с ними?
Констанс вообще не хотела пить сегодня чай или, на худой конец, предпочла бы скорее общество герцога, а не герцогини, Диши и Филипа.
Но вдруг она улыбнулась:
– Пожалуй, сегодня я присоединюсь к ним.
Вместе со Стеллой она покинула библиотеку, спрятав от чужих глаз бюро, конверт и все секреты, которые были в нем.
Глава 12
Кроме Филипа, герцогини и Кавендиша кто-то еще был в красной гостиной.
Констанс слышала женский голос, мягкий, томно-медлительный, однако хорошо различимый в коридоре. Этот голос ей уже был знаком.
В это время открылась дверь и появился Филип. Лицо его было красным от волнения, словно он был в какой-то опасности.
– Филип!
Он едва повернул к ней голову, но шага не убавил.
– Заседание. Я не должен опоздать. – Он как-то неопределенно махнул ей рукой и скрылся за поворотом коридора.
– Мисс Ллойд? Это вы?
Герцогиня услышала ее голос. Теперь у Констанс не было выбора.
Войдя в гостиную, она увидела прежде всего сияющую герцогиню. Такой счастливой мать Филипа была только в тот день, когда пришло приглашение в замок Сандринхем. Диши, как обычно, сидел в своем кресле с газетой на коленях. В уголке его рта застряла крошка от съеденного пирожного.
– Мисс Ллойд, у нас замечательная новость!
Третьим человеком в гостиной была Виола. Она сидела в голубом с золотом кресле с высокой спинкой.
– Мисс Ллойд об этом уже знает.
– Вы уже сказали ей о вашей помолвке? Где вы могли встретиться?
Констанс только собралась объяснить, что они встретились в Сандринхеме, но в этот момент Виола едва заметно кивнула головой.
– О, мы встретились…
– Здесь. Мисс Ллойд гуляла в саду, а я сидела и рисовала.
– Да, – поддержала ее Констанс. – Я рада снова видеть вас, мисс Рэтботтом. А как получилась ваша акварель?
– Боюсь, не очень хорошо. Пошел дождь, и зеленая краска дубов потекла на цветущие яблони.
– А еще говорят, что маленький дождик никому не помешает.
Констанс посмотрела на Виолу, пытаясь понять, почему их встреча в Сандринхеме должна остаться в тайне. Герцогиня сошла бы с ума от радости, если бы узнала, что обе ее будущие невестки были в обществе принца и принцессы. Может быть, потому, что не был приглашен Диши?
– Вы правы, мисс Ллойд. Иногда даже самые невинные капризы природы могут быть опасными.
Разговор стал принимать все более загадочный характер.
– Боюсь, я не поздравила вас как следует, – промолвила Констанс, повернувшись к брату Филипа.
Он кивнул, но тут же развернул газету и уткнулся в нее.
– Кажется, вас с Виолой не надо представлять друг другу, – промолвила герцогиня.
– Я столько слышала о вас, мисс Ллойд, – подхватила разговор Виола, – и буду только рада познакомиться с вами поближе.
– Да, конечно. Наше знакомство…
– В саду. Это был яблоневый сад.
– Конечно. Поэтому все было без особых формальностей.
– Моя кузина леди Мерримид тоже была в Сандринхеме вместе с вами, не так ли?
– Да. Я имела удовольствие познакомиться с ней. Она тоже неплохо рисует. Видимо, этот талант
