присущ всем в вашей семье.
Виола, казалось, растерялась.
– Неужели Абигайль там рисовала? Это не похоже на нее. Во всяком случае, мне всегда нравились ее рисунки. Я завидовала ее таланту.
– Она, бесспорно, талантлива, – согласилась Констанс.
Герцогиня попросила Виолу разлить чай. Молодая женщина спокойно и непринужденно сделала это, не выказывая почтительного волнения перед ее светлостью. Это не могло не восхитить Констанс.
– Мне показалось, что Филип куда-то страшно спешил, – заметила она.
– Да, он очень спешил.
– Еще бы. Похоже, он не жаждет твоего общества, Виола, – вдруг оторвался от газеты Диши.
Констанс с удивлением повернулась к нему. Обычно он удерживался от каких-либо комментариев, если его не вынуждали к этому.
Виола опустила глаза.
– Очень мило с твоей стороны, Кавендиш.
– Перестань. Ты не переставала мучить беднягу. Вспомни, как ты его столкнула в ров с пауками, где бы он так и остался, если бы не этот лохматый Джозеф Смит, проводивший у нас каникулы. Только он один заметил отсутствие Филипа.
Виола поставила чашку.
– Было очень забавно. Признаюсь, это моя проказа. – Она повернулась к Констанс, и нарочитая небрежность ее слов отнюдь не подкреплялась внезапной скованностью движений. – Видите ли, я известна среди завсегдатаев Мальборо-Хауса своими выдумками и шутками. В прошлом году я бросила кусок мыла в супницу на вечеринке в честь открытия сезона в Лондоне. В поместье Мартин-Смитов, куда все съехались поохотиться, я поставила на притолоку бутылку с чернилами.
У бедной герцогини был совершенно озадаченный вид. Она посмотрела на сына, но тот не собирался прийти ей на помощь. Скрестив ноги, он аккуратно подтянул на коленях брюки и продолжал читать газету.
– Дорогая, – не отрываясь от чтения, наконец промолвил он. – Возможно, лучше не рассказывать мисс Ллойд о твоем успехе в свете благодаря твоему бесспорно яркому остроумию.
– Глупости. Я все объясню мисс Ллойд. Это только позабавит ее. Да, я мучила Филипа, и не только в детстве. Но противный мальчишка даже не желал смотреть в мою сторону. Поэтому мои шалости становились все злее, все оскорбительнее, а когда я вышла в свет, меня уже считали безнадежной для воспитания.
Кавендиш откашлялся и явно выразил желание удалиться. Даже герцогиня была потрясена, хотя пыталась сохранить приятное выражение лица. Она то и дело поглядывала на Констанс.
– Однажды я даже…
Кавендиш с шумом сложил газету.
– Пожалуйста, Виола, хватит. Ты достаточно высказалась.
– Должна признаться, что я паршивая овца в нашем семействе. Но теперь, когда мы с Диши помолвлены, все счастливы. – Она улыбнулась. – Это сообщение всегда делает всех счастливыми.
Констанс посмотрела на герцогиню, та на сына, а Кавендиш только пожал плечами.
– Когда-нибудь в один прекрасный день, Виола, ты научишься тонкому искусству молчания.
– Я не сомневаюсь, дорогой Кавендиш, что именно ты станешь моим учителем. – Виола сказала это с такой милой улыбкой, что ни у кого не хватило бы мужества упрекнуть ее в чем-либо.
За чаепитием Констанс занимала одна мысль: как эти два человека смогут найти свое счастье в браке? Они были настолько разными, что представить их вместе было просто невозможно.
Она долго сидела на кровати в своей комнате, той самой золотой комнате, в которую ее переселили после триумфа с приглашением в замок Сандринхем.
Стемнело, вошла Стелла зажечь лампы и развести огонь в камине.
– Не хотите ли прилечь, мисс?
Констанс ответила не сразу, но потом отрицательно покачала головой. Стелла, присев, вышла с недоумением на лице.
В дверь постучали.
– Войдите, – прошептала она.
Дверь открылась, и вошел виконт Кавендиш с письменным бюро в руках.
– Сэр? – Констанс поднялась с кровати.
– Простите, – сказал он. – Простите, я просто принес вам вот это.
– Благодарю вас. – Взяв доску, Констанс положила ее на кровать. После чаепития она забыла о бюро, оставленном в библиотеке.
– Я не собираюсь быть навязчивым, мисс Ллойд. Но я хотел бы извиниться за случившееся в гостиной. Виола – человек импульсивный, и она, видимо, волнуется по поводу нашего предстоящего союза.
– Я ее вполне понимаю, – быстро заверила его Констанс.
– Да, для нас это предмет волнения. По количеству помолвок мы побили все рекорды. Увидимся за ужином.
Он кивнул, прощаясь, она ответила ему тоже кивком, однако на пороге виконт задержался.
– Вам, должно быть, наше семейство кажется тяжелым. Но каждый из нас по-своему старается, чтобы все было хорошо. Надеюсь, сегодняшний день не заставит вас думать, что мы несколько странные люди.
– Не беспокойтесь, сэр, – улыбнулась Констанс. – Уверяю вас, что все, что было сказано сегодня, ни в какой степени не повлияло на мое мнение о вас.
В дверях он вдруг остановился, улыбка исчезла, и Констанс показалось, что он еще что-то хочет сказать ей. Она легонько помахала ему рукой.
– Я должна переодеться к ужину, – мило сказала она.
Виконт наконец ушел.
Констанс не тронулась с места и какое-то время смотрела на закрывшуюся дверь. Потом быстро открыла бюро и скользнула рукой к заветному ящичку, чтобы достать письмо Джозефа. Сначала она подумала, что ошиблась и ищет его не в том месте.
Но вскоре поняла, что письмо исчезло.
Ужин прошел в более приятной обстановке, главным образом благодаря присутствию за столом Виолы, которая отвлекала внимание герцогини, обычно не сводившей глаз с Констанс, да и сама Виола была приятным отвлечением для Констанс. Другим сюрпризом было присутствие Филипа, вернувшегося поздно с заседания, но уже успевшего переодеться в смокинг и начистить до блеска обувь. Он как раз поспел ко второму блюду.
Заметные перемены произошли в виконте Кавендише, не в одежде, разумеется, а в том, что он вдруг стал внимателен и вежлив с Констанс.
Герцогиня подождала, когда слуга подаст еду Филипу, и лишь потом заговорила:
– Итак, нам известно, наш дорогой Кавендиш и дорогая Виола вскоре сочетаются браком…
Филип с непроницаемым выражением лица смотрел в тарелку.
– А поскольку Диши является наследником поместья, вполне разумно полагать, что его бракосочетание состоится ранее, чем бракосочетание его младшего брата. Думаю, шести месяцев разницы будет достаточно. Главное, все знают, что Филип помолвлен. Он выиграл на выборах. Поспешный брак едва ли ему нужен.
Филип неожиданно положил нож и вилку на тарелку.
– Нет.
Герцогиня недоуменно заморгала глазами.
– Прости?
– Нет, мама. – Филип выпрямился на стуле.
– Что ты хочешь сказать этим своим «нет»? – Герцогиня явно не знала, как ей отнестись к возражению сына.
– А то, что этот вопрос будут решать лишь двое – жених и невеста. И никто больше. Тем более не мать жениха.
– Не будь смешным, Филип, – возразила герцогиня. – В том, как все складывается, главным является брак Диши, а не твой. Он старший сын. Если бы вы с мисс Ллойд были давно помолвлены, тогда я, возможно, и поняла бы твои возражения. Вы помолвлены всего две недели. Если учесть, что твой брат и Виола были уже трижды помолвлены, то, само собой разумеется, они должны венчаться первыми.
– Четырежды, – поправила ее Виола. – Не забывайте помолвку на балу в Рождество.
– Господи, я все время забываю вашу помолвку на рождественском балу. – Герцогиня улыбнулась, снова беря бразды правления в свои крепкие руки. – В конце концов, можно устроить венчание обеих пар.
– Нет, я не хочу, – возразила Виола и посмотрела на Констанс. – Нет смысла так торопить события. Главное для нас – получше узнать друг друга, разве не так?
– Ты живешь с нами по соседству всю свою жизнь, – заметил Диши. – Что еще ты хочешь о нас узнать? Ты знаешь о нас больше, чем кто-либо другой, кроме, разумеется, членов семьи. По сути, ты знаешь о нас даже больше, чем мы сами.
– Прости, дорогая Виола. – Герцогиня с силой воткнула в мясное филе вилку. – Но я по- прежнему герцогиня.
– Разумеется, ваша светлость, – улыбнулась Виола. – Для меня вы всегда будете герцогиней.
– Мисс Ллойд, – повернулась герцогиня к Констанс. – А вы что скажете?
– Я…
– Почему вы так нетерпеливы, мама? Диши и я сами разберемся в этом. Зачем так грубо обращаться с Констанс? И с Виолой тоже? – Филип отодвинул от себя тарелку с такой силой, что она ударилась о бокал и от толчка он упал, залив вином скатерть.
– Филип! – возвысила голос герцогиня. – Ты ужасно несправедлив и груб.
– Я не согласен с вами, мама, и боюсь, что в создавшейся ситуации я совсем не груб. Диши, почему ты позволяешь так унижать себя? Мать всю жизнь помыкала нами. Неужели тебе не надоели ее игры?
– Прекрати! – Герцогиня изо всех сил хлопнула ладонью по столу. – Я прощаю тебе это, Филип.
Воцарилась мертвая тишина. Никто даже не шелохнулся.
– Я тебе сказала, что прощаю тебя.
– Спасибо, мама, но я тебя об этом не просил. – Филип потянулся за кларетом и наполнил доверху бокал, уже далеко не первый за вечер.
Герцогиня гневно взирала на младшего сына.
– Уходи, пока я…
– Пока ты что, мама? Пока не положишь меня на колено и не отшлепаешь? Отправишь спать, лишив сладкого?
– Пока я не выгнала тебя из дома! – Произнося эти слова, герцогиня побагровела от гнева.
– Тогда сделай это, мама.
– Филип, – попробовал остановить брата виконт
