– Неправда.
– Правда!
– А как же Казанова? Ты лучшая из его моделей!
– Я просто так связалась с ним, а не по любви…
Зули не смеялась, когда мы беседовали. И теперь я даже знаю почему – потому что в это время Оу-Джи закапывал тело Казановы неподалеку от бассейна под деревом, как раз в том месте, где застрелил его. Там же тело и было впоследствии обнаружено полицией.
Разумеется, гибель Казановы влекла за собой серьезные последствия. Для Зули его смерть означала конец карьеры. Между Оу-Джи и Данте никогда не существовало дружеских отношений, при встрече они даже не обменивались ритуальным поцелуем, и вряд ли Оу-Джи пришел в восторг, обнаружив, что получал ласки в тот роковой вечер не от девушки, а от Казановы.
И, что еще хуже, у меня появилось большое сомнение в том, что маска Оу-Джи действительно так уж тщательно закрывала его глаза и он ничего не видел. Оу-Джи не похож на человека, способного смириться с тем, что его дурачат. И хотя считает, что оральный секс не секс, и скорее всего, рассматривает эту форму удовлетворения просто как игру, его не слишком обрадовал факт участия в действе мужчины.
Что касается Данте, его положение было куда хуже, поскольку ему так или иначе пришлось бы признать, что он оказался жертвой собственной извращенности и глупости и вынужден был сосать член негра. Данте не был гомосексуалистом, но его пристрастие к садомазохистским играм привело к тому, что он, повинуясь требованию своей «госпожи», обслуживал мужчину, еще и наряженного как заправский гей.
Зули не ожидала, что Оу-Джи выстрелит Данте в спину. Должно быть, надеялась, что все сойдет за милую шутку. Я думаю, и сам Оу-Джи сделал это в порыве гнева, понимая, что как только подробности вечеринки на троих станут достоянием общественности, друзья перестанут здороваться с ним.
Боюсь, мое вмешательство в историю послужило также катализатором давно уже напряженных отношений между Зули и Данте и стало причиной сближения Оу– Джи и Зули, потому что далее события развивались самым неожиданным образом – вместе с Зули Оу-Джи улетел на Ямайку на роскошном самолете, где голубки и сыграли свадьбу. Это было второе замужество Зули и четвертый брак Оу-Джи. Полагаю, вступил он в него исключительно из соображений, что жена не станет позорить мужа и рассказывать о случившемся, иначе в тот вечер пристрелил бы и ее тоже.
Но разве я мог предположить, что в доме Казановы в спальне за зеркалом установлена камера видеонаблюдения? Меня засняли в тот момент, когда я валялся на постели, единственный посетитель дома, чье присутствие документально зафиксировано… в день убийства.
Нашли также и мои отпечатки пальцев на ручках дверей и в спальне, и на оконной раме в ванной, через которую я, по заявлению полиции, проник в дом.
И, разумеется, мотивы для преступления у меня тоже имелись. Я был управляющим компанией, которая конкурировала с Казановой. Я был экс-любовником Зули и, следовательно, страдал от ревности. Я не мог простить ей уход, ибо она приносила агентству миллионные доходы в год. К тому же служащие агентства подтвердили, что Зули давно мечтала сбежать к Казанове.
Ну и конечно, никаких объяснений, зачем я оказался в доме Данте в тот вечер, у меня не было. Время слишком позднее, способ проникновения в дом слишком экстравагантный… так что сказать мне в свое оправдание нечего.
Но после разговора с Зули все это еще не приходило мне в голову, и я просто напился и лег спать, чтобы как следует отдохнуть. Спал как младенец, не подозревая о том, что меня ждет.
Поскольку Роттвейлер в то время отсутствовала, я позвонил Тито и попросил отвезти меня к Барту. Барт был чем-то занят, в студии у него сидели девушки и с ними возился его ассистент. Встретив меня, он налил мне чашку кофе и попросил подождать.
Я выпил кофе, пока он готовил портфолио моделей, а Барт разбирался с каждой девушкой индивидуально. Он проверял портфолио и присматривался к девушке, чтобы понять, что можно улучшить или убрать вовсе.
– Тебе нужно побольше детскости! – Он отправил ее пересниматься. Затем подошел к следующей девушке, просмотрел ее портфолио. – Типичная проститутка, – прошептал он мне. – Твоя мать видела эти фото? – обратился он к девушке.
Та покраснела и рассмеялась.
– Тебе будет стыдно за себя. – Он выдохнул дым и сел – ноги на стол. – Ты только посмотри на этих малолетних потаскушек. Я ожидал более взрослых кандидаток. Раньше было лучше, модели были… как бы это сказать… профессиональнее, что ли… и уж если были шлюхами, так хоть не дешевыми…
– Барт, мне нужно, чтобы ты смонтировал кое-что для меня.
– Что-то нехорошее?
– Я просто не хочу, чтобы это кто-то видел.
– Тогда зачем было снимать? Ведь фотографии делают на память.
– Думаю, в будущем пригодится.
– Ах, вот как! – Он рассмеялся. – Больше ничего не говори. Компромат. Я люблю это. Кто же там? Сьюзан?
Пришла моя очередь смеяться.
– Кара! Скажи мне, это Кара? Я готов заплатить миллион за материал! Я заплачу миллион за компромат на обеих!
– Не хочу тебя разочаровывать…
– Ну, вряд ли это Зули. Она некомпроментабельна. Просто ее уже ничто не может скомпрометировать. Так что же там?
К Барту подошла с портфолио полноватая блондинка.
– Боже, посмотри на это!
Я немного смутился, увидев, что девушка расстроилась.
– Корова, только рогов не хватает.
– Я не знаю, – продолжал я, – в этом фильме немного странное распределение ролей. Давай поговорим после того, как ты посмотришь.
– Договорились. – Барт поднес с губам чашку кофе. – Какой у тебя размер? – Он посмотрел на блондинку.
– Восьмой, – ответила девушка.
– Пари держу, что двенадцатый, – обернулся он ко мне. – Ладно, свободна.
– Когда посмотришь, позвони мне. Лучше нам смонтировать это вместе, о'кей?
– А качество съемки сносное? Хочешь еще эспрессо?
– Нет, спасибо.
– Не волнуйся, я очень аккуратно отношусь к таким вещам. Сделаю все, что в моих силах. И сразу позвоню тебе, чтобы посмотреть все вместе.
– Звучит обнадеживающе. – Я улыбнулся.
– Послушай, Чарли, можешь прислать мне какую– нибудь красотку? Хорошенькую девочку для съемки. Она нам просто необходима, это небольшая работа в Нью-Йорке.
– Попробую.
Я вышел из студии и сразу поехал в офис, чтобы подобрать ему девушку. Когда я нашел подходящую кандидатуру, то сразу отправил ее к Барту, велев сказать, что она от меня по его просьбе.
Девушка посмотрела недоверчиво и натянуто улыбнулась. Француженка, девятнадцать лет, очень красивая, тип женщины, который Барт считал идеально подходящим для съемки.
А в три часа дня в офис приехали сотрудники полиции и напомнили мне о моих правах. Они были категорически против разрешения снимать мое задержание, но журналисты и телеоператоры все же проявили недюжинное упрямство и зафиксировали тот самый момент, когда две дамы с лесбийской внешностью в униформе вели меня под руки к полицейскому фургону. Толпа фотографов не хотела расступиться. Я просил полицейских разогнать их. Если там оказался кто-нибудь из моих друзей-сотрудников, они бы, конечно, не допустили такой вакханалии, но рядом, увы, никого не было. К тому же бесполезно было кричать и доказывать свою невиновность после того, как все узнали о моем присутствии в доме Казановы, заснятом на камеру.
