Обсидиана его немного побаивается.
– Как такое возможно?
– Потому что Тий главенствует в этой паре. Он сверху бросается на бедную Обсидиану и заставляет ее съеживаться. Конечно, пантера могла бы ранить или даже убить сокола одним ударом лапы, но ей это не приходит в голову.
– Слабый может быть могущественным. Все сводится к храбрости, разве не так?
Даная согласно кивнула.
– Отец говорил, что птица так ведет себя из любви ко мне и что уважение к Тию удерживает кошку от ответных действий. – Девушка покачала головой. – Тий замечательный, очень умный сокол. Похоже, он понимает, что, если на мне нет кожаной перчатки, он может поранить меня когтями. Разве это не удивительно?
Рамтат смотрел, как в свете фонаря мерцают и переливаются ее волосы.
– Замечательно!
– Мой отец тоже так думал.
– Я встречал господина Мицерина, когда был моложе, но не разговаривал с ним. Он пользовался большим уважением у царских особ.
Даная теребила зеленую тесьму, обрамлявшую подол ее платья.
– Все любили его – он был честным и добрым человеком. Если бы ты только знал, как он был добр ко мне, ты бы понял… – Она внезапно замолкла. – Он был выдающимся человеком.
Рамтат налил в чашу вина и протянул ей.
– Ты и сама необыкновенная.
Глядя в глубину его темных глаз, Даная чувствовала, как ее влечет к нему.
– Еще один комплимент. Похоже, сегодня ночь восхвалений Ни один человек, кроме тебя и моего отца, не находил во мне ничего примечательного.
Рамтат смотрел, как она поднесла чашу к губам и отпила глоток. Не в сипах сдержаться, он взял у нее чашу и поставил на стол. Обхватив рукой ее талию, он медленно привлек ее к себе.
– Я хочу снова держать тебя в объятиях. Я не понимаю, что ты со мной сделала.
Даная не успела еще отреагировать, как он приподнял ее голову за подбородок и прошептал:
– Я испытываю невыносимые муки, не в состоянии думать ни о чем другом, кроме тебя, с тех пор как мы вместе купались в пруду.
Рамтат склонился к ней, и Даная широко раскрыла глаза. Но при первом же легком прикосновении его губ к ее губам глаза ее закрылись. Их учащенное дыхание смешалось. Девушка услышала, как он застонал, когда притянул ее к себе на колени и полностью завладел ее губами.
Даная совсем потеряла способность думать. Она хотела бы никогда не расставаться с Рамтатом – ни в этой жизни, ни в следующей. Медленно и робко, словно украдкой, она подняла руки и обвила ими его широкие плечи.
Не прерывая поцелуя, Рамтат поднял ее на руки, и Даная не воспротивилась, хотя поняла, что он понес ее к себе на кровать. Он осторожно положил ее среди мягких подушек и опустился на постель рядом с ней, сжимая ее в объятиях. Хотя Рамтат, по-видимому, сдерживал себя, Даная без колебаний прижалась к нему всем телом и задохнулась от удовольствия, ощутив его отвердевшую плоть между своих бедер. Рамтат упивался сладостью ее губ, словно это был сладчайший нектар. Кожа ее была нежнее шелка, от волос исходил аромат экзотических трав. Теперь он хотел овладеть ею полностью.
– Подари мне себя, – прошептал он, целуя ложбинку между ее грудей.
Даная задрожала от желания, когда его ладонь ласково накрыла ее груди, плавно передвигаясь от одной к другой. Она испытывала внутри непонятное томление, неуемную жажду, предвкушение, и когда он прервал поцелуй, почувствовала себя обманутой.
– Будь моей, Даная! Стань со мной одним целым!
Даная почувствовала, как он остановился, когда его пальцы наткнулись на подвеску, которую она забыла снять.
Все волшебное очарование момента мгновенно улетучилось, и Даная в ужасе застыла. Предостережение отца внезапно всплыло в памяти. Она допустила неосторожность. Рамтат уже поднял подвеску и поднес ее к свету. Огромный изумруд засверкал, подобно зеленому пламени, заявляя о своей исключительности.
Рамтат нахмурился.
– Что это такое?
В панике Даная вырвала украшение из его пальцев и сунула снова под платье.
– Это всего лишь безделушка, принадлежавшая моей матери.
– Нет, это не безделушка, – сказал он, пристально глядя на нее. – Если я не ошибаюсь, это царское украшение.
Даная попыталась придумать что-нибудь, что удовлетворило бы его любопытство, – сказать ему правду она не могла.
– Мой отец был придворным дрессировщиком животных, – напомнила она ему. – Он получал много прекрасных подарков от царя.
«Что вполне соответствует истине, – подумала она. – До некоторой степени». Конечно, отец никогда не
