— Габриэль не причинил бы нам никакого вреда. Мы об этом неплохо позаботились.
— И сколько бы он позволил вам оставаться в живых? — ехидно спросил Хаган. — Да и если бы вы даже узнали, что хотели, как вам удалось бы от него уйти?
— Мы бы оставались в живых довольно долго, — ответила Модести, — а насчет второго вопроса скажу так: это непросто, но именно для этого, наверно, вы нас и пригласили, правильно? Мы бы играли с листа.
— Сильно сомневаюсь, что я бы позволил вам такое, — сказал Таррант и, посмотрев на Хагана, спросил: — По-вашему, это может сработать?
— Так поступают самоубийцы, — отрезал Хаган.
— Мне тоже так кажется, — кивнул Таррант. — Вы уж нас извините, Модести.
— Вы не можете нам это запретить, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Мы с Вилли намерены довести дело до конца, и вам лучше не совать нам палки в колеса. Мы сейчас в Египте, сэр Джеральд, а тут ваше влияние не так велико, как в других странах. Зато я тут кое-что могу. У меня есть много хороших верных друзей, которые занимают высокие посты и которые будут счастливы помочь.
Таррант почесал подбородок.
— Мы тоже кое на что способны, — сказал он. — Шейх Абу-Тахир — желанный гость в Египте, ему нравится, что с ним так носятся. Думаю, здесь сделают все, чтобы оставить его довольным.
Вилли Гарвин рассмеялся, а Модести сказала:
— Если вы пойдете к Абу-Тахиру и скажете, что хотите меня остановить, у вас возникнут неприятности.
— Вы уверены? Он очень серьезно относится к своим алмазам и потому…
— Он очень серьезно относится ко мне. Он сочтет, что вы нанесли мне оскорбление.
Снова упало тяжкое молчание. Затем Таррант сказал:
— Хаган, может, вы поговорите с нею наедине?
Хаган молча подошел к двери, открыл ее и, пропустив Модести, вышел следом. Когда они ушли, Таррант с облегчением вздохнул и, потерев подбородок, сказал:
— Может, она хоть его послушает?
Вилли вытащил сигарету и дружелюбно протянул пачку бедняге Александру.
— Яд у них, как яд змеи, как глухого аспида, который затыкает уши свои. И не слышит голоса заклинателя, самого искусного в заклинаниях. Псалом пятьдесят седьмой, стих пятый и шестой.
Оказавшись в глазу на глаз с Хаганом в маленькой спальне, Модести сказала:
— Я была вынуждена удрать от тебя. Извини, Поль. Я виновата. Извини за коктейль, но это был единственный выход. Ты бы поднял скандал.
— Сейчас я не скандалю, — коротко буркнул он. — И даже не пытаюсь остановить тебя, в отличие от Тарранта. Я просто хочу понять: зачем?
— Поменьше ненависти, — улыбнулась Модести.
— Никакой ненависти тут нет. — Он чуть расслабился, провел рукой по лбу. — Но я не Вилли. Я не могу идти за тобой, как хорошо выдрессированная собачка. А ты не видишь для мужчины другого места.
— Мне кажется, ты как раз нашел другие места. И они тебе понравились.
— Для этого всегда кого-то можно нанять.
Ее улыбку как ветром сдуло, и он понял, что сказал гнусность. Он почувствовал к себе еще большее отвращение, когда она тихо сказала:
— Я никогда не требовала от тебя, чтобы ты ходил за мной по пятам, Поль.
— Это точно! На этой работе ты оставила меня на расстоянии в несколько сотен миль.
После долгого молчания она произнесла:
— Я не хочу извиняться за то, какая я есть, Поль. Мне кажется, я дала тебе все, что только могла. Больше я дать неспособна.
Он подошел к ней вплотную, но не дотронулся.
— Я знаю, — сказал он. — Я прекрасно знаю, что ты ничего не в состоянии с собой поделать. Это нелегко принять, но я, похоже, принял. Но мне хотелось бы все-таки понять другое: зачем ты это делаешь?
— Может, я и сама толком не знаю. Да и вообще, дело не в резонах. Может, я так поступаю, потому что думаю: иначе поступить не могу. Но если ты готов немного потерпеть, Поль, то потом мы сможем неплохо провести время вдвоем.
— Сейчас не время думать о том, что будет потом. Это все далекое будущее. Что мне сообщить Тарранту сейчас? — спросил Хаган, сдерживая эмоции.
— Что я продолжаю работать. А поскольку ему меня не остановить, то лучшее, что он может сделать, это постараться мне помочь. Например, существует проблема связи. Тут как раз у нас немало сложностей.
— Проблема связи?
— Да. У нас есть кое-что, но этого, конечно, недостаточно. Тут необходимо многое обдумать.
— Ладно. Я не знаю, как ты собираешься добиться своего, но пойдем и скажем Тарранту, как обстоят дела.
Вилли сидел и молча курил в большой комнате. Модести хорошо успела его изучить и потому по одному выражению его лица поняла: что-то явно не так.
— Что стряслось, Вилли?
— Этот чертов министр! Сэр Джи только что мне рассказал.
— Что именно?
— Пока вы были в Афинах, я получил бумагу, — сказал Таррант. — Торнтон решил, что, если «Тибория» с грузом алмазов отправится в плавание раньше запланированной даты, это, по его словам, собьет с толку оппозицию — если таковая имеется.
— Господи! — тихо воскликнула она. — Разве он не понимает, что у Габриэля в Кейптауне человек, который будет знать о том, когда уйдет пароход. Он совсем спятил?
— Мне не хотелось бы сейчас анализировать его мыслительные процессы, — сказал Таррант. — Суть в том, что «Тибория» вышла на шесть дней раньше. Пока никаких попыток атаковать ее не было.
— Где она сейчас?
— Должна вот-вот войти в Суэцкий канал и через тридцать шесть часов оказаться в Порт-Саиде.
— То есть послезавтра на рассвете?
— Да. Это создает сложности. Я полагаю, что Хагану не удалось охладить ваш пыл?
— Мы-то думали, у нас в запасе неделя, — подал голос Вилли. — Да, Принцесса, пора пошевеливаться. Надо поскорее угодить к ним в лапы.
Модести стояла, чуть наклонив голову, и размышляла.
— Да, — наконец сказала она. — Это плохо. Впрочем, нет худа без добра.
— Боже! — Таррант молитвенно прикрыл глаза и сложил руки. — Только не говорите, пожалуйста, что Перси снова совершил правильный поступок.
Глава 14
Макуиртер поднялся по сходням с катера на яхту и вытер мокрый лоб. Окинув гавань взглядом, он одобрительно хмыкнул, увидев серое торговое судно водоизмещением 7000 тонн под либерийским флагом. Оно стояло на рейде на четверть мили западнее «Мандрагоры».
Макуиртер двинулся по палубе яхты. Миссис Фозергилл стояла, опершись на перила. На ней были нескладные шорты и большой лифчик. Тело напоминало полированное ореховое дерево.
— Дорогая дама, — сказал Макуиртер, кладя свою руку ей на плечо. — Я хотел принести вам фиалки. Я обыскал все базары, но…
— Как вы мне осточертели, Макуиртер! — буркнула она, сердито сбрасывая его руку. — Одна надежда, что ваша болтовня когда-нибудь надоест и Габриэлю и он попросит меня привести вас в чувство. Это доставило бы мне большое удовольствие.
— Я вас недостоин, — отозвался шотландец, весело щелкнув пальцами. — Какие-нибудь новости есть?
Миссис Фозергилл на мгновение поколебалась, потом отрицательно покачала головой.
