Хищник по-кошачьи потерся о нее:
— Я имел в виду самого первого Измаила. — Они оба посмотрели на Хорвата, который яростно рычал на Дафни, защищая от нее свою воображаемую добычу. — «Руки его на всех, и руки всех на него»note 19. — Бидж смутила неожиданная мягкость во взгляде яростных золотых глаз. — Не все виды уживаются друг с другом, доктор. Поверь, я знаю.
— Это я могу себе представить. — Бидж сделала вид, что намерена сменить тему разговора. — Не можешь ли ты сказать мне, не бывают ли осложнены ожоги, которые оставляют химеры на своих жертвах, попаданием некоторых химикатов? Пожалуйста, для меня это важно. И я думаю, — добавила она, — что ты все знаешь о химерах.
— Тебе никто еще не говорил, что ты бываешь излишне сообразительной ?
— Ну, иногда на это намекают. Грифон вздохнул:
— Ответ на твой вопрос отрицательный. Для таких во всех отношениях неряшливых созданий химеры достигают удивительно полного сгорания метана и углеводов — продуктов обмена веществ — и серы, которую они берут Бог знает откуда. Все это превращается в газообразные вещества. Химеры что-то вроде живого гадящего Лос-Анджелеса.
Бидж, не выдержав больше, вернулась к тому, что ее волновало сильнее, чем особенности химер:
— Скажи, ты мог бы сделать мне одно огромное одолжение?
— С радостью, — ответил грифон не задумываясь. — Если, конечно, это не причинит другим ненужных страданий и не окажется связано с некоторыми секретами.
— Не мог бы ты притвориться, что собираешься напасть на меня? — Грифон поднял пушистую бровь. — Мне нужно научить Хорвата не кидаться в бой даже ради того, чтобы меня защитить.
— Это невозможно… — начал было грифон, но неожиданно передумал. — Хорошо. Можно заняться этим, пока не стемнеет, — потом у меня дела. En gardenote 20, волчишка! — Грифон замахнулся на Бидж лапой, мелодраматически растопырив когти.
— Хорват, не смей! — вскрикнула Бидж. Это не произвело никакого впечатления: волчонок решительно кинулся вперед и вцепился в другую лапу грифона. Тот оттолкнул его тыльной стороной когтей.
— Какой бдительный… Начнем сначала? — Грифон щелкнул клювом перед носом Бидж. Опять она закричала на Хорвата, и опять он, не обращая внимания на ее команду, вцепился в грифона. — Это, — заметил тот, осторожно высвобождая лапу, — будет, похоже, довольно утомительным занятием.
Через два часа Бидж сдалась. Никакие ее усилия — даже шлепки — не могли заставить его слушаться. Волчонок был так же расстроен всем случившимся, как и она сама. Бидж извинилась перед грифоном.
— О, не беспокойся, — ответил тот; на могучей лапе зубы Хорвата почти не оставили следов. — Поверь, я способен понять даже неуместную привязанность.
Бидж занялась приготовлением ужина для себя, Хорвата и Дафни. Грифон вежливо отклонил ее приглашение и просто опустился на землю, дожидаясь, пока стемнеет.
Через некоторое время появилась Гредия, растерзанная и усталая, утратившая свое чувственное возбуждение. Бидж вышла из дому, чтобы поговорить с ней. На правой щеке женщины-внр краснела глубокая царапина.
— С тобой все в порядке? — спросила Бидж, осторожно касаясь раны.
— Больно. — Гредия сообщила это таким безразличным тоном, словно речь шла о дождливой погоде или неурожае яблок. — Как Хорват?
Вместо ответа Бидж выпустила его из дома. Волчонок кинулся к Гредии, и на этот раз Бидж испытала все муки ревности.
— Мне нужно будет на два дня отлучиться, — сказала она Гредии. Та кивнула.
— Два дня я могу за ним присмотреть. — Она помолчала, потом выдавила из себя: — Ты потом возьмешь его снова?
— Конечно. Вир все еще опасны?
Гредия улыбнулась, продемонстрировав при этом, как показалось Бидж, слишком много зубов:
— Некоторые не опасны и не бывают опасны никогда. — Ее улыбка быстро исчезла. — Другие стали еще опаснее. — Гредия переступила с ноги на ногу, и Бидж впервые заметила, что на шерстяной блузе женщины засохла кровь.
— Я возьму его обратно, — твердо сказала Бидж.
— На время. — Гредия всматривалась в ее лицо.
— Конечно, на время. — Бидж поспешно отвернулась. Она вошла в коттедж и сунула в рюкзак смену одежды. — Грифон, ты готов отправляться? — спросила она.
Гредия издала какой-то резкий звук, обращаясь к Хорвату. Тот, виляя хвостом, подбежал к Бидж, и девушка улыбнулась ему:
— Нет, малыш, ты останешься с Гредией. Гредия повернулась к сыну. Бидж с облегчением отметила, что на этот раз ее улыбка была не столь хищной.
— Пойдем. — Хорват побежал за матерью вверх по холму.
Грифон, глядя им вслед, заметил:
— Ее одежда очень ей подходит. Волк в овечьей шкуре…
— Пора отправляться, — коротко ответила Бидж. Через несколько минут грифон был надежно спрятан под брезентом на крыше грузовика, и они в темноте двинулись в сторону Кендрика, Виргиния.
Глава 12
Лори Клейнман стояла на разгрузочной платформе в одиночестве с сигаретой в руке. Бидж никогда не случалось видеть ее без сигареты более чем в течение получаса: анестезиологи все были люди нервные. Лори загасила сигарету о кирпичи стены.
— Ну наконец-то, черт возьми.
Бидж выпрыгнула из кабины и принялась развязывать веревки. Лори делала то же самое с другой стороны и справилась вдвое быстрее. Грифон легко соскользнул с крыши грузовика — ничего похожего на то, что было в предыдущий раз: тогда его, тяжелораненого, привезли для срочной операции. Оказавшись на земле, он низко поклонился.
Лори подбежала к нему. Она совсем не следила за своим весом, редко гладила одежду и относилась с пренебрежением ко всем ухищрениям моды, однако в присутствии грифона всегда выглядела красавицей.
— С тобой все в порядке? — задыхаясь, спросила она.
— Я счастлив тебя видеть, — спокойно ответил грифон. Лори опустилась на колени и обняла его за шею, и Бидж решила, что ей стоит пойти прогуляться.
Когда она вернулась. Лори деловито прикрепляла табличку «Не входить» на дверь складского помещения.
— Я позвонила Конфетке. Он уже едет. Ты задержишься, чтобы поздороваться с ним?
— Хотелось бы. — Бидж задумалась. — Все-таки нет. Мне лучше отправиться сразу.
— Тебе лучше сделать кое-что еще, — ухмыльнулась Лори, но Бидж сделала вид, что не поняла.
Раньше, случись ей явиться в общежитие так поздно, она чувствовала бы ужасное смущение. Теперь же она просто быстро поднялась по лестнице и постучала в дверь.
Рыжий толстяк с всклокоченными волосами открыл дверь, заморгал и сонно пробормотал:
— Что?.. Кто?.. Кого?.. — Потом в его глазах появилось осмысленное выражение и он сообщил: — Он внизу. В комнате для занятий. — Толстяк закрыл дверь, что-то бормоча себе под нос. Бидж подумала, что он уснет еще прежде, чем успеет дойти до кровати.
— Спокойной ночи, Вилли, — сказала она ему вслед. Холл в подвальном этаже не имел окон, освещался флуоресцентными лампами и всегда сохранял унылую атмосферу бессонных неуютных ночей. Бидж нашла дверь комнаты для занятий и вошла в нее.
В дальнем углу худая лохматая фигура без рубашки склонилась над клавиатурой компьютера, медленно и целеустремленно что-то печатая. Рядом стояли пустой чайник и грязная пустая чашка.
— Стефан! Ты тут сидишь всю ночь? Он повернулся и непонимающе посмотрел на нее. Из угла рта у него висела нитка с этикеткой от пакетика с чаем. Бидж поцеловала его в лоб.
— Стефан, это же ужасно. Чем ты так занят? — Она вытащила пакетик с чаем у фавна изо рта. Он устало посмотрел на нее:
