— Они что, не имеют никаких сдерживающих центров?
Бидж сказала напряженно:
— Помнишь царапины на небе? Кто-то кормил животное насильно.
— Зачем?
— Для развлечения. — Бидж ощутила тошноту, когда поняла, что так оно и было. — Готовимся к операции.
Обе они включились в бесконечные, иногда кажущиеся раздражающими, но необходимые приготовления, сдерживая свое нетерпение. Сначала они тщательно привязали грим к операционному столу. Шанса, что он проснется, практически не было, но если бы это все же случилось, последствия были бы плачевные.
Передние лапы грим походили на некрасивые, наполовину облезшие руки: шерсть на них вытерлась, а кожа была поцарапана. Бидж внимательно осмотрела их.
— Кто-то недавно связывал животное.
Фрида взглянула на нее широко раскрытыми глазами и ничего не сказала. Они обе и так знали, что это сделал, вероятно, тот же, кто насильно кормил грим моллюсками.
Они выбрили живот грим от мечеобразного отростка до лобковой кости и трижды протерли его дезинфицирующими веществами: бетадином, спиртом, снова бетадином; потом надели операционную одежду, вымылись и натянули стерильные перчатки.
Пока Бидж готовилась, Фрида вскрыла упаковки с хирургическими материалами: стерильными простынями, полотенцами, бинтами, салфетками, приготовив все нужное быстро и умело. Бидж рукой в перчатке открыла сосуд с физиологическим раствором, чтобы Фрида могла смочить им салфетки. Потом, пока Фрида мылась и надевала халат, Бидж обложила простынями место операции.
Бидж сделала разрез около мечевидного отростка, как раз под грудиной: начала с кожи, потом рассекла подкожный слой, оттянула хирургическим пинцетом сухожилия между брюшными мускулами. Держа другой рукой скальпель, она надрезала брюшину.
Наблюдая за ней, Фрида вспоминала, как в первый раз сама разрезала живую плоть. Этому невозможно было найти аналогию: ей приходилось резать картон, материю, тесто для пиццы — все это было совершенно не похоже на то, что она ощутила тогда.
Бидж обернулась к ней.
— Прости. Просто я привыкла к тому, что это моя операционная. Оперируй дальше ты.
— О кей, — немедленно согласилась Фрида и взяла с подноса хирургические ножницы. Осторожно, но твердой рукой она ввела нижний конец в разрез и увеличила его до лобковой кости. Дыхание грим было быстрым и ровным; он по-прежнему ни на что не реагировал.
Бидж наложила брюшные крючки, и Фрида начала обследовать брюшную полость. У нее вырвался изумленный вздох. Желудок, обычно находящийся в глубине, тут почти выпирал из разреза. Его поверхность была грязно-лилового цвета. Кишки, хоть и не растянутые, приобрели багровую окраску: поступление крови к ним было почти полностью перекрыто вспученным желудком.
Фрида быстро наложила два закрепляющих шва, по одному с каждой стороны будущего разреза. Она передала нити Бидж, которая потянула их вверх, чтобы приподнять стенку желудка; это было похоже на то, как если бы она открыла кошелек за завязки. Фрида одним движением рассекла оба слоя стенки желудка.
— Даже вдвоем мы провозимся с этим долго, — сказала Бидж.
Постепенно они стали работать в размеренном ритме: одна приподнимала края разреза, другая извлекала из желудка обломки раковин. Под конец приходилось погружать руку внутрь по самое запястье.
Вспоминая собственную нервную неуклюжесть на выпускном курсе, Бидж позавидовала уверенным движениям Фриды. Та тщательно прощупывала все складочки, ее длинные тонкие пальцы двигались как у пианиста.
Всего они извлекли пять фунтов раковин.
Прошел почти час, пока Фрида наконец сказала:
— Больше я ничего не нахожу. Проверь, пожалуйста.
— Это твой пациент, — ответила Бидж. — Я уверена, что ты все сделала как надо. — Но все-таки она проверила и очень обрадовалась, когда не нашла больше осколков. Фрида, взглянув в окно, вскрикнула. Бидж поспешно обернулась.
Стекла в рамах запотели снаружи. Снизу был виден ряд черных мокрых носов, прижатых к стеклу; на них внимательно смотрели блестящие глаза.
— Ты видела их, когда выходила? Бидж покачала головой.
— Одного или двух в отдалении… Они так глупо выглядят, когда охотятся.
Фрида поежилась. Глаза, следившие за каждым их движением, теперь вовсе не казались глупыми.
Они зашили стенку желудка, сначала один слой, потом другой, используя викриловую нить. На наружный слой был наложен шов Кушинга-Коннелла, выворачивающий ткань так, что это исключало попадание наружу содержимого желудка.
Фрида взглянула на гору извлеченных раковин и с сомнением пробормотала:
— Поможет ли операция?
— Как только раздражающий агент удален, — ровным голосом ответила Бидж, — ткань может восстановить упругость, если ей не был нанесен непоправимый ущерб. Шанс достаточно велик, если восстановится кровообращение. Давай проверим кишки.
— Раздражающий агент… Мне всегда нравилось это название. Как тебе кажется, ткани не начинают выглядеть лучше? — Она показала на стенку кишки, к которой начал возвращаться нормальный цвет.
— Может быть — немного. — На самом деле Бидж с облегчением подумала так сама. Если бы кровообращение не восстановилось, ткань омертвела бы, а следом погибло бы и животное.
Фрида оглянулась на окно. Носы грим все еще были прижаты к стеклу. Она помахала им рукой в окровавленной перчатке.
— Все в порядке, ребята! — Уши насторожились, носы переместились. Фрида вернулась к своей работе.
Они проверили, что в кишках нигде нет больше осколков раковин, и перед тем, как зашить разрез, убедились, что нормальный цвет тканей восстановился. Это была главная опасность: нарушение кровообращения вызвало бы некроз.
Девушки зашили разрез слой за слоем — так же, как и рассекали ткани. По привычке, приобретенной на занятиях, Фрида описывала Бидж каждое свое действие; Бидж помогала ей и следила, чтобы все было сделано правильно. Через некоторое время Фрида перестала бросать на нее вопросительные взгляды, ожидая замечаний.
Когда дело дошло до наружных швов, Бидж нахмурилась.
— Пожалуй, ты права: лучше использовать нерассасывающиеся швы, хотя, может быть, у нас и никогда не появится шанс снять их. Если бы разрез был не так велик, я предложила бы использовать шов Холстеда. Он меньше беспокоит животное.
Фрида, не отрываясь от работы, сказала:
— Бедняга. Терпит раздражающий агент — раковины, а тут еще ветеринары беспокоят.
— Не следует забывать еще одного, — тихо заметила Бидж. — Кто-то издевался над ним.
— Кто-нибудь займется поисками того, кто это сделал?
Бидж не стала ничего говорить ей об обязанностях грифона.
— Да. Кое-кто этим займется. Он обычно действует один, но весьма успешно.
— Уверена, Роланд поможет в этом, если ты его попросишь.
Бидж, не зная, что на это ответить, ограничилась тем, что сказала только:
— Пожалуйста, не обсуждай с ним этот случай. Я не хотела бы, чтобы он оказался вовлечен в расследование.
Фрида смутилась, но кивнула, все еще занятая своей работой.
— Я почти закончила. — Она оглядела коттедж. — Здесь чувствуешь себя трудолюбивой пчелкой. Не угостишь ли ты меня чаем?
