На цыпочках я дошла до входной двери, аккуратно протерла носовым платком ручку и, тихо радуясь, что соседние двери не имеют глазков, вышмыгнула из подъезда. Во дворе, как назло, толпился народ. Стараясь идти спокойно, я пошла в сторону проспекта, где поджидал хозяйку верный «Пежо». Слава богу, что всевидящие старухи Клава и Зина, очевидно, смотрели телевизор, во всяком случае, сейчас на их скамеечке обнималась парочка влюбленных.
Сев в машину, я закурила. Никаких следов насильственной смерти на Артуре заметно не было. Может, у парня просто приключился сердечный приступ? Нет, отчего-то в моей душе жила уверенность: Артура убили. Чувствуя невероятную, нечеловеческую усталость, я поехала в Ложкино. Руль у «Пежо» снабжен гидроусилителем, но мне сегодня казалось, что я ворочала огромное каменное колесо. В голове было пусто, а на сердце лежала тяжесть. Вот теперь на самом деле все, мне ни за что никогда не узнать, кто украл яйцо. Уже на въезде в коттедж в голове загнанной мышью мелькнула мысль, и я притормозила у ворот. А может, Краснова Сара Абрамовна вовсе не обнаружила труп Артура, войдя в его квартиру. Вдруг она сама убила любовника?
Постояв пару минут в задумчивости, я въехала во двор. Даже если и так, в данной ситуации это ничего не меняет. Носить мне теперь клеймо воровки до смерти, а бедная Амалия Густавовна никогда не увидит семейной реликвии.
Я загнала машину в гараж, вошла в дом и быстро поднялась в свою спальню. В черепе билась мигрень. Заползая под одеяло и устраивая отчаянно болевшую голову на подушке, я вяло подумала:
«Да уж, такой сокрушительной неудачи мне еще ни разу не случалось испытать».
В понедельник я понуро вошла в лабораторию. Регина, уже сидевшая за длинным черным столом, на котором толпились штативы с пробирками, злобно глянула в мою сторону:
– Явилась!
– Доброе утро!
– Опять опоздала!
Я глянула на большие часы, висящие на стене.
– Вовсе нет, точно пришла.
– Три минуты уже убавилось от рабочего дня, – сообщила мрачно мерзкая девица. – Понимаю, конечно, что такой творческой личности, как ты, трудно усмотреть за временем, но смею напомнить, что получаешь деньги за потраченный труд. Если не собираешься вкалывать, зачем сюда явилась?
Я со вздохом принялась мыть покрытые какой-то плесенью колбы. А действительно, зачем пришла сегодня в НИИ тонких технологий? Яйцо-то у покойного Артура, и он был последним человеком, который мог мне сообщить имя вора.
– Хватит грязь разводить, – рявкнула Регина, – ступай живей к Олегу Игоревичу за контейнерами, да пошевеливайся.
Девица явно нарывалась на скандал, ей нравилось унижать бесправную лаборантку, вынужденную из- за боязни потерять место терпеть издевательства.
– Ну, пошевеливайся, куча, – совсем разошлась Регина, – и почему это все уборщицы такие дуры? Сколько их тут перебывало! Стоят столбом, хлопают глазищами, и никакого толка от них, сплошная глупость! Давай, давай, ступай к Олегу Игоревичу, или дорогу забыла?
Глаза Регины горели злым огнем, по щекам гуляли красные пятна, а на лбу выступила легкая испарина. Девушка явно теряла контроль над собой. Внезапно в мою душу тоже вползла злость.
– Хорошо, – спокойно ответила я, – уже иду, дорогу отлично помню, не волнуйся.
Регина вновь разинула рот, но я ловко выскочила за дверь, понеслась по коридору, спустилась на первый этаж и села на подоконник, с трудом переводя дух. Я безумно устала, пытаясь справиться с собой, больше всего хотелось схватить Регину за пучок туго скрученных волос и сунуть головой в раковину. Но я удержалась от этого поступка. В глубине сердца начинал разгораться огонь ненависти. Вот ведь какая гадкая женщина! Представляю, в какое отчаянье приходили мои предшественницы. Думали, что устроились на хорошее место, а тут, бац, жуткая гарпия, выживающая несчастных женщин. Ладно, дорогая, на этот раз ты не на такую напала. Я только с виду безобидная, как бабочка, хотя, насколько знаю, среди этих милых ярких чешуекрылых встречаются на редкость вредные экземпляры с зубами. К тому же мне многое известно о делах, творящихся в лаборатории. Итак, решено.
Быстрее ветра я полетела в «Пежо», схватила миниатюрный фотоаппарат и сунула его в карман. Не знаю каким образом, но исхитрюсь и увижу то, что спрятано в контейнерах, сфотографирую банки с зародышами и, не медля ни секунды, поеду к Дегтяреву. Расскажу приятелю, что знаю, пусть примет меры. Такие люди, как Регина, не должны оставаться безнаказанными. Пусть полковник займется этими, с позволения сказать, учеными, творящими во имя науки безобразия.
Олег Игоревич при виде меня расплылся в счастливой улыбке:
– Дашенька, входи, входи, ступай к холодильнику.
Я пошла в смежную комнатку. Внезапно Олег Игоревич пробормотал:
– Туфельки у тебя красивые, молодец, правильный подход, платьишко может быть любое, но обувь должна быть всегда первоклассная.
Я посмотрела на мокасины от «Гуччи». Ну не дура ли? Натянула жуткое бордовое одеяние, а на ногах великолепного качества туфли. Еще хорошо, что ни Регина, ни Орест Львович не обладают проницательностью Олега Игоревича. Тот постоянно общается с женщинами и научился мигом оценивать шмотки. Надо было срочно исправлять положение.
– Красивые, да? – улыбнулась я и вытянула вперед ногу. – Вот уж свезло так свезло. У людей убираться хожу по вечерам, вот хозяйка и подарила ботиночки. Себе купила, да ноги натерла, мне достались. Просто замечательные.
– Очень симпатичные, – продолжал сладко улыбаться Олег Игоревич, – ну, ступай за контейнерами.
Я взяла два термоса, отметила, что они заперты на висячие замочки, вновь прошла мимо Олега Игоревича, открыла дверь… Вдруг, словно что-то толкнуло в спину. Я обернулась. Гинеколог смотрел на меня суровым холодным взглядом. Я невольно вздрогнула, врач вновь расплылся в самой сладкой
