Бедный мальчик, который так мечтал путешествовать, никогда не увидит моря. Рожден во прахе и умер во прахе. Кончиком пальца Роман начертил на песке «RIP»: «Requiescat in расе» [17]. Пусть покоится с миром.
– Мы их похороним? – спросил Влад, глядя на хищную птицу, выписывающую над ними круги.
– Мы прикроем их тела камнями, это лучшее, что можно сделать.
Роман размотал веревку и бросил один ее конец в отверстие, где она была встречена возгласами облегчения.
– Поднимайтесь! – крикнул он.
Появившаяся первой Лейла застыла на месте при виде трех трупов, но ничего не сказала. Потом, один за другим, вылезли остальные, задыхающийся Маттео выполз последним.
– Это уж слишком для моего возраста! – проворчал он, падая в изнеможении на землю. – Мамма миа, вы же не станете говорить мне, что эти люди мертвы?!
– К сожалению, это так, – ответил Роман, вновь скручивая веревку.
– Бедный Омар, он был таким милым!
– Нам угрожает опасность? – поинтересовался Д'Анкосс таким тоном, каким спрашивают: «Который час?»
– Не знаю. Все, что я знаю, так это то, что у нас больше нет ни съестных припасов, ни палаток, ни транспортных средств.
– Надо доверху наполнить водой фляги, – заявила Татьяна.
– Мм… какие фляги? – переспросил Ян.
Татьяна покраснела. Сама она фляга! Все осталось в трейлере. Стоп, а рабочие? У них на ремнях через плечо висели огромные кожаные фляги. И еще нелишним было посмотреть, что там в корзинах на ослике!
Роман согласился. Лейла нахмурилась. Всегда этой Татьяне удается привлечь к себе внимание. Она поспешила к Роману, чтобы помочь ему рыться в корзинах, а Ян с мрачным видом остался стоять в стороне. Маттео, который по-прежнему не вставал с земли, машинально перебирал камешки. Он думал о жене, тревожившейся всякий раз, когда он уезжал в экспедицию, о таблетках от гипертонии, которые остались в трейлере, при себе у него была только дневная доза. А дальше что? Так и подохнет здесь, на пороге пустыни? А если они все умрут, кто сообщит Анне? Она так и будет месяцами ждать новостей, застыв у телефона, не отрываясь от телевизора, сжимая в кулаке скомканный платок, в то время как хищники и насекомые добела отполируют их кости, а ветер разбросает их по пустыне.
Влад подсчитывал боеприпасы. Полная обойма для «Драгунова». Еще одна, для хорватского автомата HS2000, который он носил на поясе. Зачем Ли увел «Серебряный Рейнджер»? С тех пор как они были знакомы, Ли никогда ничего не крал. Ему нравилась такая жизнь, бродяжничество по дорогам. Он был безразличен к деньгам. И зачем увозить Уула и убивать Омара? Мальчишка был совершенно безобиден. Еще можно было понять, почему следовало избавиться от рабочих, – они, вернувшись домой, могли поднять тревогу, – но Омар? С какой стати убивать его и оставлять в живых других участников экспедиции? Нет, англичанин, безусловно, прав: их похитили, и сделали это, разумеется, те самые грязные макаки из пикапа и их начальник с физиономией землеройки.
Мысли Романа текли приблизительно в том же направлении, пока он раскладывал на земле содержимое ивовых корзин. Он тоже подумал о своем оружии: верном «Тимберлайне» и ноже, доставшемся ему накануне от незнакомца. Будет чем отбиваться, случись локальная партизанская война. Влад часто у него спрашивал, почему он не носит винтовку, и каждый раз он давал какой-нибудь уклончивый ответ. А правда заключалась в том, что, едва он касался огнестрельного оружия, его сотрясал неудержимый рвотный позыв. Его рука не хотела убивать. «Фобия, настоящая фобия», – сказал ему какой-то чешский психиатр, которого он встретил в одном из стамбульских баров. «Вы сможете выздороветь, лишь когда вам удастся примириться с самим собой», – добавил он, жадно глотая ракию. Оставалось верить, что этот день пока не настал.
– А что делать с лопатой, заступом, известковым раствором? – бурчал позади него Ян. – Разве что мы все-таки решим чинить этот чертов канат, ожидая, пока из деревни, что вниз по течению, пришлют кого- нибудь посмотреть, что происходит.
– По крайней мере, у нас есть ослик, – ответила ему Лейла. – Можно будет на него садиться по очереди. И потом, по этой дороге много ездят. Кто-нибудь подбросит нас до ближайшего населенного пункта.
– Я-то думал, что мы специально поехали объездной дорогой, которой мало пользуются, именно потому, что она больше соответствует древним путям, – ответил ей молодой человек. – Что-то я не припомню, чтобы мы за два дня встретили хотя бы одну машину, за исключением тех убийц в пикапе.
Похоже, для всех те вооруженные бородачи стали «убийцами». Будем надеяться, что это все-таки не так, подумал Роман, потому что в противном случае можно не сомневаться, что жить осталось недолго.
Татьяна, которая мечтала о том, чтобы Ян спросил у нее, не хочется ли ей пить или не страшно ли ей, приблизилась к нему, слегка покачивая бедрами.
– По дорогам все-таки ездят люди, которые живут в оазисах, – сказала она ему. – Значит, можно надеяться, как сказал бы наш дорогой Роман, большой специалист по надеждам.
Роман с трудом подавил всплеск раздражения. Откуда им знать, что значит надежда? Простая надежда не сойти с ума, не умереть до окончания тюремного срока, еще успеть почувствовать нежность женщины, еще попытаться занять свое место в мире свободных людей? Ну разумеется, он большой специалист по надежде – потому что он хорошо знает, что такое безнадежность.
– Я предлагаю отправиться в путь. Нам, разумеется, попадется какая-нибудь машина.
– Со всеми этими трупами, которые мы оставляем за собой, боюсь, у нас возникнут проблемы с властями, – вздохнул Д'Анкосс.
Разумеется, кто же поверит в такую череду совпадений?
– Через два часа стемнеет. Может быть, лучше дождаться утра и тогда уже тронуться, – заметил Влад.
Роман согласился. В конце концов, это ничего не меняет. Если бы кто-нибудь действительно хотел их убить, он бы давно уже это сделал. Некто преследовал цель гораздо более сложную и непонятную.
– Я все-таки предлагаю, чтобы мы провели ночь в пещере, – добавил он из осторожности. – А наверху будем по очереди дежурить с оружием.
Поскольку возражений не последовало, они привязали веревку к стволу тамариска и опустили ее в щель.
Позже, после скудного ужина, состоявшего из соевых батончиков и воды из канала, Ян первым заступил на пост с «Драгуновым» через плечо, а Роман, лежа в темноте рядом с корабельным кладбищем, накрывшись курткой и положив голову на кучку песка, без конца перебирал и перебирал в памяти события, чтобы отыскать объяснение происходящему, но так ничего и не смог найти.
ГЛАВА 8
Роман открыл глаза, когда солнечный луч коснулся его лица, проникнув через брешь наверху. Он рывком сел и осмотрелся, чувствуя озноб и ломоту во всех мышцах. Половина седьмого. Другие еще спали, свернувшись во впадинах скалы. Слева зычно храпел Маттео, нервно подрагивал во сне Ян, у его ног распластался Д'Анкосс, как надгробный памятник, прямо перед собой он видел рассыпавшиеся в беспорядке светлые пряди Татьяны, рядом крепко спала Лейла… Все были на месте.
И живы.
Он прошел облегчиться, выбрав уголок потемнее, затем выпил немного воды, перед тем как погрузить голову и руки в холодную воду, чтобы развеять оцепенение. Веревка слегка покачивалась над их головами. Он дернул два раза и в ответ получил два коротких подергивания. Стало быть, Влад, чья очередь дежурить выпала под утро, находится на посту и все в порядке. Он выбрался на поверхность.
Рабочие и Омар покоились под грудой камней, которые они накануне вечером насыпали холмиками над их телами. Бедные парни, которые никогда уже больше не вернутся к себе домой. Несчастный Омар, который никогда не узнает любви. Птица продолжала молча кружить в небе. Влад курил, прислонившись к стволу тамариска, под глазами четко проступили темные круги.
– Я бы отдал все, что угодно, за чашечку паршивого кофе Уула! – проворчал он, делая большой глоток водки.
Роман кивнул, почесывая появившуюся за ночь щетину, которая неприятно кололась.
