няней отправили в ссылку, первый этаж похож на кошмар, а собаки… Снизу понесся заунывный вой.
– Что случилось? – удивился Кеша. – Отчего Бандюша плачет?
Чуть не столкнувшись в дверях, мы с сыном выскочили на лестницу. Внизу на груде битых кирпичей заливался в рыданиях питбуль. Остальные собаки отчаянно лаяли на втором этаже, очевидно, Ирка заперла их в зимнем саду. Я сбежала вниз.
– Здрассти, – сказал Дима, вытирая пот.
– Здрассти, – совершенно машинально ответила я и обозлилась вконец.
Так, я уже сама начинаю безостановочно здороваться.
– Что вы сделали с собакой? – налетела я на прораба.
– Ничего, – отдуваясь, ответил тот, – вытащили его с Пашкой из битума, чуть не надорвались, такой тяжелый! Поставили вон туда, на мусор, чтобы пол не испачкал, а он не двигается и воет!
Я подошла к Бандюше и погладила крупную треугольную морду.
– Ну, милый, объясни, в чем дело?
Пит поднял на меня умные карие глаза, дернулся и разрыдался, словно двухмесячный щенок. Я перевела взгляд на его лапы и закричала:
– Дима!
– Здрассти!
– До свидания! Вы идиоты!
– Почему? – растерянно спросил Паша.
– Не знаю, такие уродились! Куда вы поставили Банди?
– Так на кирпичики, чтобы не испачкал пол, – принялся объяснять прораб, – битум – очень липкая штука, потом не отмоете!
– Правильно, – прошипела я, – «очень липкая штука»! Вот кирпичи и приклеились к лапам, у несчастного пса теперь каменные «ботинки», он ноги оторвать от земли не может и орет от ужаса!
– Действительно, – пробормотал Паша, – вот бедняга, а что делать?
– Надо отнести его на второй этаж, – подал голос Кеша, – в ванну, к матери, и там попытаться отскоблить или оттереть битум.
– Правильно! – подскочила я и тут же удивилась: – А почему в мою ванную?
– Так битум пачкается, – как ни в чем не бывало пояснил Кеша, – потом не оттереть!
Видали? Значит, я могу пользоваться заляпанной ванной, а все остальные – нет?!
– Только придется Банди на руках тащить, – продолжал наш адвокат, – иначе все тут будет страшнее некуда, в частности, ступеньки.
– Их потом отциклевать можно, – как всегда некстати, заявил Дима.
Я посмотрела на прораба. Хорошо хоть перестал ежесекундно здороваться!
– Никакой циклевки, – вырвалось у меня, – хватит кошмара на первом этаже, ремонт «поползет» наверх только через мой труп. Поднимайте пита!
Паша принялся чесать в затылке:
– Большой он, тяжелый.
– Хватайте вдвоем, как диван. Ты спереди, Дима сзади, – командовала я.
– Ни за что, – внезапно произнес прораб, – я до смерти собак боюсь.
– Банди не кусается.
– А меня цапнет.
– Ты же его только что тащил!
Дима заныл:
– Ага, всего секунду, а теперь так далеко хотите! Вверх по ступенькам да еще по коридору.
– Только не плачь, – оборвал его Аркадий, – мы его с Пашей отнесем без тебя.
– Можно я за задние возьмусь? – робко поинтересовался рабочий. – С морды боязно, мало ли что ему в голову придет!
В глазах Кеши заплескалось веселье:
– Я как раз и хотел предложить тебе хвостовую часть.
Глава 26
Я подавила смешок. Когда мы однажды вывезли Бандюшу на выставку, то не получили даже самого завалященького диплома, а старый судья обозвал нашего пса: «Генетический мусор». Банди в это время, помахивая хвостом и улыбаясь во всю пасть, облизывал посетителей выставки. Остальные питы, которых хозяева держали на толстых цепях, скалили зубы и пытались немедленно выяснить отношения. Их даже на ринг выводили поодиночке, настолько злобными оказались собаки. Все, кроме Банди, который, не привычный ни к поводку, ни к строгому ошейнику, подбегал к людям и преданно заглядывал им в глаза. Особую любовь у него вызывали дети, жующие чипсы и мороженое. Домой мы возвращались расстроенные,
