задумчив и как бы отсутствовал. По дороге Учитель сорвал какую-то травку и долго растирал её пальцами. Потом Он остановился и сказал мне:
— Понюхай её глубоко, это очистит и укрепит тебя.
Я вдохнула свежий и необычайно нежный аромат, стараясь как можно глубже вдохнуть его.
— Ты ещё придёшь ко Мне сегодня днём, а пока иди, дитя.
Учитель положил мне руку на голову и сказал:
— Да будет мир Мой в сердце твоём и над тобой.
Внутренний голос мне сказал: «Учитель ждёт тебя». Но по внешним причинам я не могла сразу уединиться, чтобы сосредоточиться. И вдруг я услышала голос Учителя внутри себя: «Я жду тебя, дитя!» И сразу я увидела себя возле терраски. Учитель сидел там.
— Иди скорее, — сказал Он, — и садись на своё место.
Я низко Ему поклонилась и села на низенькую скамеечку у ног Его. Учитель сидел, как обычно, в кресле. Его ноги в сандалиях стояли на скамеечке, белоснежная одежда ниспадала складками, руки были спокойно сложены на коленях, и во всём Его облике было столько мира, гармонии! Такой глубокой благожелательностью ко всему веяло от каждой складки Его одежды, что всё моё существо влеклось преклониться перед Ним.
Учитель молча, ласково смотрел на меня. Потом тихо сказал:
— Я хочу спросить тебя… Сможешь ли ты ответить Мне твёрдо на вопрос, который Я предложу тебе? Чувствуешь ли ты в себе достаточно сил, чтобы, твёрдо решив, ответить?
— Я полагаю, что да, Учитель, — ответила я.
— Готова ли ты следовать за Нами? И не держит ли тебя ещё что-либо на земле, о чём ты тоскуешь, с чем не хочешь расстаться? Подумай глубоко и ответь Мне.
— О, Учитель! Ты знаешь обо мне всё лучше, чем я сама себя знаю. Но должна сказать Тебе, что я всем сердцем люблю своего мужа. Он, как дитя, мне данное. Я оставила его и тоскую, как будто я сделала бесчестный поступок. А между тем возле него я чувствую, как затаптываются мои лучшие чувства, как я слабею духовно и не могу ничего в себе укрепить. Я хочу его счастья, а меж тем делаю его несчастным…
— Дитя, дитя… — тихо произнёс Учитель и коснулся слегка моей головы, — это всё личное, личное. Это всё не имеет значения и той существенной ценности, как это тебе кажется сейчас. Это всё преходящее… А то, к чему зовёт тебя сердце, — это вечное. Твоя личная любовь должна расшириться, она должна претвориться в любовь нетленную, распуститься дивным сверкающим цветком сердца, чтобы ты могла протянуть его не одному только человеку, а всему миру. Осознай ясно зов своего сердца, к чему оно призывает тебя? Или твоё сердце тебя призывает только к личной любви, чтобы сохранить для одного то, что должно быть отдано всему миру? Подумай и реши сама.
Внезапный порыв охватил меня. Я встала и, подняв руки, как для молитвы, произнесла:
— О, Учитель! Я посвящаю себя на искание истины. Нет иной любви и не должно быть в сердце моём, только во имя Вечного.
— Да будет так! — мягко сказал Учитель.
И мне показалось, что вдруг вокруг стало всё светлее. Это светился дивным светом весь облик Учителя, моего обожаемого Учителя. Нет не моего, а нашего общего со всеми вами, идущие вместе, идущие рядом со мной! Я упала к ногам Учителя…
— Да будет так! — тихо повторил Учитель, и от взора Его струился свет, проникая в моё сердце.
— Запомни эту минуту, дитя. Такими словами не шутят. Нарушив их чистоту, ты в будущем наложишь на себя тяжёлые последствия. Да не будет этого. Да благословит тебя любовь Наша.
На этом всё кончилось.
Я была в смятенном состоянии и не могла ничего увидеть. Видение всё время разрывалось, и пришлось прекратить все попытки.
Внутренний голос мне сказал: «Тебе нельзя сейчас идти к Учителю. Он не звал тебя». Но я мятежно сказала: «Пойду!» И пошла. Я взошла в Сад и, пройдя немного по аллейке кустарников, вдруг увидела обоих Учителей. Они тихо подвигались мне навстречу, разговаривая между собой. Я остановилась, как пригвождённая к месту, испытывая стыд, как воришка, которого поймали на месте преступления, мучительно придумывая, что бы мне сказать. Оба Учителя заметили меня. Они переглянулись и остановились неподалёку от меня.
Учитель в белом сказал:
— Зачем ты пришла в такое время, когда Я не звал тебя?
Его голос звучал не строго и как бы таил скрытую улыбку. Что мне было ответить? Сказать, что у меня снова мятеж в сердце? Но об этом было стыдно и больно говорить после вчерашних решений. Я молчала. Учитель сказал:
— Подойди, дитя, к Нам поближе.
Я подошла. Он положил руку мне на голову и, слегка запрокинув её, посмотрел мне прямо в глаза:
— Больше доверия, больше доверия и к Нам, и к своим силам!
— Учитель! — воскликнула я со смелостью отчаяния. — Но поможет ли всё это мне освободиться от личности, от своего эгоизма?
Учителя переглянулись снова, и Учитель в зелёном одеянии сказал:
— Поможет ли солнце прорасти семени, если оно готово к прорастанию?
— Так, о, Учитель! Но не солнце ли повергает растение засухе?
Учитель слегка улыбнулся и сказал:
— Дитя, не уподобься сама такому засушливому растению. Не суди о том смело, чего не знаешь. Иди с миром. Завтра, ровно в девять утра, Я буду ждать тебя.
— Иди с миром! — сказал и Учитель в белом. — Послезавтра придёшь ко Мне, как обычно, утром.
Оба Учителя прошли дальше. Я стояла одна на дорожке и смотрела на Их величавые фигуры, уходящие в даль аллеи.
На этом всё закончилось.
Я стояла возле дверей дома Учителя в зелёном. Открыла дверь и вошла по лестнице вверх. Я вступила в большую залу, в которой уже была однажды. После яркого солнца в ней казалось темновато, но потом глаза привыкли. Через множество узких прорезов-окон было достаточно света и воздуха. Учитель сидел за столом и над чем-то работал. Я низко поклонилась Ему.
— Подойди, дитя, и сядь. Ты пришла немного рано, но Я сейчас освобожусь.
Я потеряла способность видеть, до тех пор пока Учитель не окончил своей работы, и лишь когда раздался голос Учителя: «Я окончил», — я снова получила возможность видеть Его и Его окружение. Учитель пристально, слегка испытующе, но ласково смотрел на меня.
— Так ты хочешь получить Высшее Знание? — спросил Он.
— Да, Учитель. Но ещё больше я хотела бы освободиться от своего эгоизма, почувствовать в себе великую Любовь и единение.
— Это всё тесно связано одно с другим. Я не могу дать тебе ни больше, ни меньше, чем ты в состоянии воспринять. Тут бессильна воля Учителя. Я не колдун, не чародей, чтобы вызывать силы и временно оживлять то, что не подлежит оживлению. Мы можем только помочь развиться тому, что уже готово к росту. Как садовник не может сам создать зерно, а может только помочь его росту, улучшить его сорт и качество, а сила для роста скрыта в самом семени, так и Я могу дать тебе только то, что ты в силах воспринять. Там, где ты не в силах, — никто не может помочь тебе. Прежде всего тебе надо окрепнуть,
