После утренней молитвы я пошла к Учителю в зелёном. Перед Его домом я немного задержалась и ясно запечатлела всю его строгую необычайность и какую-то дикую величавость. Подойдя ближе, я увидела дверь открытой. Я взошла по лестнице вверх и прошла в залу. Учитель сидел за столом и писал. Вокруг Него было много рукописей и книг.
— Подойди, дитя, и сядь.
Я поклонилась Учителю и, подойдя к Нему, села на стул.
— Я сейчас буду предлагать тебе вопросы, на которые ты должна мне дать ответы. Но только помни, что ответы должны быть чистосердечны и твёрды. Я спрашиваю. Если тебе будет предложено всё богатство мира, то есть знатность, роскошь, слава, всеобщее поклонение, полное довольство во всех жизненных отношениях, или жизнь в полной безвестности, непонимаемая никем, терпящая большие невзгоды, но Цветок Счастья расцветёт в твоём сердце, что выберешь ты?
— О, Учитель! Не может быть сомнений… Я ищу раскрытия этого Цветка в сердце… А все блага жизни, мне думается, я уже испытала, испытала и их призрачность, и их сладость, претворившуюся в горечь.
— Так. Значит ты твёрдо выбрала?
— Да, Учитель.
— Тогда Я спрашиваю дальше: если ты дашь обещание, обет, сумеешь ли держать данное слово, не нарушая его? Подумай хорошенько.
— Учитель, у меня бывали нарушения слов и обещаний и не раз, но я полагаю, что теперь я найду в себе силу выдержать обещание, данное Высшим.
— Так. Отныне ты разлучена с мужем навсегда. И это Наше решение твёрдо и ненарушимо. Принимаешь ли ты обет выполнения Нашего решения? Подумай хорошенько.
Я поникла. Вся моя бедная любовь затрепетала. Но чего же я колеблюсь? Ведь любить его я могу, любовь нельзя отнять, я только больше не буду его женой и не увижу его. И я твёрдо ответила:
— Да, Учитель!
— Ты его, может, и увидишь теперь, но ненадолго. Ты будешь с ним разлучена. Твоя жизнь выбрана. Ты сама сделала свой выбор. Да, будет так! Вот всё, что Я хотел тебе сказать на сегодня.
Учитель встал. В Его глазах, устремлённых на меня, были и ласка, и сострадание, и ещё что-то, величие чего я не умею выразить словами.
— Иди с миром, дитя! Теперь ты придёшь ко Мне через два дня на третий, как обычно, в девять утра.
Я низко поклонилась Учителю.
Я была разбужена внутренним голосом на молитву. Я взошла в Сад Учителя. Я в первый раз в нём была ночью.
Я шла по дорожке, ведущей к площадке роз, и множество фигур в темноте двигалось туда же. Я заметила, что на груди у каждого светился синеватый огонёк. И эти маленькие огоньки мерцали как-то дивно и таинственно. На площадке все встали полукругом, как обычно. Было очень красиво из-за множества огоньков на груди у каждого.
Потом знакомый голос Учителя в зелёном произнёс:
— Помолимся, братья!
Все подняли руки вверх, и я увидела, что свет исходил из жемчужин, висевших, как и у меня, на груди каждого, и этот синевато-лиловый свет сейчас довольно сильно был заметен в темноте.
Молитва не была длинной. После молитвы Учитель сказал:
— Братья! Между нами находится новый член вашей семьи. Это ещё очень юный брат, но Мы ждём его быстрого роста. Примите его в сердца ваши и любите, как Мы любим всех вас.
И какой-то силой я почувствовала, что это говорится обо мне. И я почувствовала, что взоры всех обратились на меня, и тихие голоса со всех сторон ответили:
— Мы принимаем её… Отныне мы дадим ей нашу помощь, и сочувствие, и внимание всегда, во всякое время, когда она пожелает.
И голос Учителя ответил из темноты:
— Аминь.
Я почувствовала, что и мне надо что-то сказать, и, волнуясь, сказала:
— Братья! Может быть, я и не так скажу, как надо… Но я благодарю вас от всего сердца… Я обещаю не порочить любви, которую вы мне даёте, и ответить на неё так сильно, как только могу.
И Учитель ответил:
— Аминь! Идите все с миром и вступите в сон. До утра, братья! — сказал Он, и все стали расходиться.
Когда все стали полукругом на молитву, Учитель вышел
из беседки на молитву и сказал:
— Братья! Перед молитвой Я хочу вам напомнить о завтрашнем дне. Завтра наступает то, что Мы называем «очищение сердца». Надо быть особенно чуткими и внимательными в эти дни. Они тянутся до пятого июля. Будьте внимательны к тому, что исходит из вас в мир. С утра обдумайте свой день, что вы дадите миру, как сможете вы провести день ваш наиболее плодотворно. Нет никаких указаний никому. Каждый должен сам обдумать своё очищение сердца. Держите мысли в Свете, а сердце в любви и да будет над вами мир, братья! Помолимся.
Каждый раз молитва произносится Учителем различно. Но всегда она имеет три части. Каждая часть начинается возгласом: «О, Владыка мира!» Первая часть — это хвала и воздаяние любви к Богу. Вторая — прошение Света и очищения. Третья — отдание себя Его Свету и Его воле. Все три части обычно очень небольшие. После молитвы Учитель отпустил нас.
Через десять минут я снова пришла в Сад к Учителю. Он был в беседке. Учитель протянул мне листок бумаги и сказал:
— Прочти.
— Человек даёт миру свою душу, — прочла я.
— Поговорим об этом, — сказал Учитель.
— Что это значит «дать миру свою душу»? Это значит перестать быть эгоистичным, связать себя с миром в одно. Как раньше человек заботился и думал только о себе, так теперь он должен перенести фокус своего внимания с себя на окружающий мир. «Дать свою душу миру» — это значит быть высоко настроенным и уметь видеть истинное и важное. Теперь почитаем.
И Учитель протянул мне книгу.
— Раскрой её.
Я открыла книгу на рисунке «Дерево Жизни».
— Смотри пристально, — сказал Учитель, — и говори Мне, что ты видишь.
Я смотрела и увидела на всех ветках числа. Потом дерево стало светиться и переливаться разными цветами; потом я увидела как бы ноты, появляющиеся в свете. Я сказала Учителю.
— Это значит, что мир можно понять в числе, в цвете, в свете, в звуке и в других соотношениях, ещё не ведомых людям. Смотри ещё.
Я смотрела и видела, как один свет как бы переходил в другой. Не было ничего, принадлежащего только одному чему-нибудь; всё вливалось во всё, и всё, вытекая, питало другое. Я сказала Учителю:
— Да, ничто в мире не разобщено. Всё во всём и всё зависит друг от друга. В этом и есть единство мира. Никто и секунды не сможет прожить в разобщённости, ибо каждый есть продукт совокупности всего. Смотри ещё.
Я смотрела и видела, как плоды, отрываясь, распадались, как бы сжигаясь в огненных ветках начал, и
