дети.
Называется наш фильм «Кому он нужен, этот Васька?», и для того, чтобы рассказать о нем, надо книжку писать. Ведь тысячи писем в моем ящике лежат, и каждое письмо драгоценность. Но я расскажу вам еще только об одном эпизоде, показанном в фильме, чтобы закончить главу о работе над документом, которая для меня, как я уже говорил, не мимолетное увлечение, а кусок моей жизни.
Я понимаю, что не каждый мальчишка, который мучает котенка или отрезает лапки голубям, станет бандитом, но каждый бандит начинает с этого. Как-то я разговорился об этом с одним следователем, и он мне сказал: «У нас в тюрьме сидят четыре совсем молодых уголовника, мне кажется, что у них все началось как раз так, как вы говорите». Мы с Рытченковым пошли в тюрьму, в камеру к этим ребятам и спросили: «Так это у вас получилось?» Они сказали: «Да, так». Тогда мы спросили: «А вы можете сказать это с экрана, для того чтобы другие ребята не захотели пойти по вашей дороге?» Они сказали: «Да, можем...»
И вот что они сказали, глядя прямо в глаза зрителя:
Один: «Я издевался над животными. Любил, когда они, ну, кричат там, когда кровь у них льется, любил кошек ловить. Поймаю ее и или порежу, или пущу там в речку и стреляю по ней из ружья».
Другой: «Пришли ребята ко мне, сказали: «давай собаку спалим». Ну, привели тут же собаку, привязали, облили из ведра бензином полностью, залили, ну, она сгорела».
Третий: «Мы любили ходить на кладбище, у нас кладбище рядом, через забор перейти, и кладбище. Ну, мы любили поймать кошку, привязать ее к кресту, в виде как распятие, и стреляли из рогаток, выбивали глаза, ну, куда кто попадет, нам это нравилось».
И снова первый заключенный: «Я избил человека, ну и попал в тюрьму».
Видите, как противоположны эти два снятых нами эпизода.
Думаю, что из тех, кто плакал на черной лестнице, рассказывая, как умирала раненная негодяем собака, вырастут добрые люди. А те, кто превращал собаку в живой факел и распинал на крестах кошек, оказались в тюрьме.
Безжалостность детей и подростков по отношению к животному становится безжалостностью взрослых по отношению к человеку.
Вот про это наша картина. Про воспитание добра в человеке. А без любви ко всему живому доброго человека воспитать трудно. А может, и невозможно. Васька-то, оказывается, очень нужен.
И нужна была в книге эта глава. Потому что этому же самому делу воспитания добра, по существу, посвящены все наши спектакли. И взрослые, и детские, и сказочные, и романтические, и сатирические. Ведь тот же самый вопрос «Кому и зачем?» ставлю я сам себе, начиная работать и над спектаклем и над фильмом. Разница только в приеме, в одном случае – предельно метафорическом, в другом – предельно документальном.
Глава семнадцатая
Кода Тутти
Почему последнюю главу моей книги я решил озаглавить двумя музыкальными терминами? Да потому, что лучшего заглавия для нее и придумать нельзя.
Как известно, кодой называется заключительная часть музыкального произведения. Довольно часто музыкальная кода включает в себя новый тематический материал. Вот и я сейчас, как говорят музыканты, иду на коду, причем как раз на такую, в которой возникнет новая тема.
Ну а при чем здесь тутти? Очень даже при чем. Итальянское слово tutti значит «все», и так называют исполнение музыки всем составом оркестра. Как правило, коды завершаются тутти. Вот и я хочу, чтобы в финале книги зазвучало наибольшее количество инструментов.
Ведь если в первой части книги, рассказывающей только о моей личной актерской деятельности, звучал, по существу, один голос, а в главах второй части раздельно звучали разные голоса, то сейчас мне хочется, взмахнув дирижерской палочкой, вернее – шариковой ручкой, включить голоса всемирного оркестра кукол.
Итак, кода тутти.
На самолетах, на пароходах, на поездах, на автобусах, на легковых и грузовых автомобилях мчатся, летят, плывут, едут кукольники всех континентов: Европы, Азии, Африки, Австралии и двух Америк. Везут с собой кукол, декорации, световую и радиоаппаратуру.
Куда летят? Куда едут? В Москву.
Их надо встречать и в Шереметьевском аэропорту, и во Внуковском, и на перронах чуть ли не всех московских вокзалов.
– Хелло, Джан! Хау ду ю ду, миссис Хогарт! Хау ар ю, мистер Кавадзири? Бон суар, мсье Карон! Добре дошли, Николина! Дзень добры, Хенрик! Добар дан, како сте, товарищ Станкович? Здравствуйте, товарищ Елисеев! Наздар, доктор Малик!
Прилетают и приезжают круглые сутки. Днем, вечером, ночью, предрассветным утром.
Самолеты опаздывают на час, на два, а то и на пять. Надо ждать. Нельзя не встретить. Ну как доберутся до своих гостиниц впервые прилетевшие в Москву люди из Ганы, Алжира, Нигерии, Шри Ланки, Венесуэлы, Мексики? Приезжающих много. Очень много. Куда больше тысячи.
Что же это такое? Что происходит?
Происходит двенадцатый конгресс международной организации деятелей кукольного театра – УНИМА (Union Internationale de la marionette) и приуроченный к нему фестиваль театров кукол.
Я думаю, что УНИМА – это одна из самых дружных, самых бескорыстных и самых добрых международных организаций. И это понятно. Профессия кукольника, как правило, не доходная профессия. В капиталистических странах есть миллионеры художники, – пусть не так много, но есть; есть миллионеры музыканты, певцы, актеры. Я это знаю, я встречался со многими из них. Но я не знаю ни одного миллионера или даже просто очень богатого кукольника. И ни один менеджер, ни один импресарио не вложит свой капитал в организацию кукольного театра. Это просто невыгодно. Не деньги являются стимулом в работе кукольников Соединенных Штатов Америки, Канады, Австралии, Японии, Франции, Италии. Не деньги, а искреннее, жертвенное увлечение этим видом искусства. К тому же большинство кукольных театров играет для детей. А играть для детей, не любя детей, невозможно. Ничего не выйдет. Недаром девизом УНИМА было: «Через сердца детей – к сердцам народов».
Родилась УНИМА в Праге в двадцать девятом году, и первым ее президентом был тот самый профессор Веселы, с которым я познакомился в двадцать пятом году во время гастролей Музыкальной студии Художественного театра в Чехословакии.
Второй конгресс УНИМА состоялся в том же двадцать девятом году, но уже не в Праге, а в Париже, третий – в тридцатом году в Льеже, четвертый – в тридцать третьем в Любляне. На этом четвертом конгрессе президентом УНИМА был избран один из самых замечательных кукольников – Йозеф Скупа, а генеральным секретарем – молодой еще тогда театровед и режиссер, доктор Ян Малик. Заслуги Малика перед этой организацией огромны. По существу, он, и только он, возродил УНИМА после войны. Гитлеровцы, захватив в тридцать девятом году Чехословакию, совершенно парализовали возможность каких бы то ни было международных общений. Гестапо арестовало Йозефа Скупу. Оккупационные власти уничтожили почти весь архив УНИМА, и только часть его сберег в своей квартире Ян Малик.
На пятый конгресс, состоявшийся в пятьдесят седьмом году в Праге, приехали кукольники из семнадцати стран, в том числе из Индии, Японии, Соединенных Штатов Америки. Советский Союз представляли два делегата – Ленора Густавовна Шпет и я. На этом конгрессе был избран новый президиум. Нашего второго президента – Йозефа Скупы – в то время уже не было в живых (он умер за год до конгресса), и новым президентом был единогласно избран один из старейших кукольников Европы – Макс Якоб (ФРГ), вице- президентами выбрали итальянца Витторио Подрекку и меня.
Шестой конгресс – в пятьдесят восьмом году – проходил в Бухаресте, седьмой – в шестидесятом в Бохуме (ФРГ), восьмой – в шестьдесят втором в Варшаве, девятый – в шестьдесят шестом в Мюнхене. Годом позже не стало нашего третьего президента – Макса Якоба, и на десятом конгрессе, состоявшемся в шестьдесят девятом году в Праге, президентом был избран Джан Бассел, тот самый, который вместе со своей женой Энн Хогарт создал любимого английскими детьми удивительного ослика Мафина и всю его веселую компанию кукол.
На одиннадцатом конгрессе, который проходил во Франции, в городе Шарлевиле-Мезьере, в семьдесят втором году, доктор Малик, проработавший генеральным секретарем почти сорок лет, попросил освободить
