Ошибки в каждом спектакле он обязан считать и своими ошибками.
Мы с вами очень часто и на больших творческих или производственных совещаниях, и на художественном совете, и в повседневных встречах на репетициях обсуждали ошибки в выборе пьесы, в характере кукол и декораций, в исполнении ролей, в композиции или общем решении спектакля.
Анализируя эти ошибки, мы часто расходились в их оценках, и то, что один считал неверным, другой считал правильным; то, что один считал ошибкой актера, другой – ошибкой автора или художника. Вовсе не всегда все были согласны с моими оценками, и не всегда я соглашался с оценкой каждого.
Неизбежно и сейчас, при описании моей режиссерской работы и работы тех, с кем я был связан в каждом спектакле, мой анализ и оценку спектаклей или отдельных моментов репетиционного процесса многие из вас найдут не всегда верными или неточными.
Во всем совпасть с мнением каждого, в том числе и ближайших моих друзей и товарищей по работе, я, естественно, не могу, и единственно, чего боюсь, – это обидеть кого-либо упоминанием о той или иной неудаче, либо отсутствием упоминания об удаче в том месте, где это, по мнению данного человека, было бы необходимо.
Всеми силами я постараюсь быть предельно справедливым и чутким к каждому.
Но если книга моя не руководство, то одновременно она и не монография о нашем театре. Исторический порядок изложения будет в ней сохраняться только в том случае, когда хронология совпадет с тематическим содержанием глав.
О многих спектаклях я не буду писать вовсе, если они не повлияли на возникновение следующих или не были очень большими неудачами, анализ которых необходим, так как и неудача может пойти на пользу, если причину ее поймешь.
Следовательно, мною не будут описаны многие роли, а значит, не будут упомянуты и многие актеры, связанные с этими ролями.
Об одном и том же спектакле мне придется часто говорить в совершенно разных главах книги, если он может послужить конкретным примером раскрытия разных тем: зрительского восприятия или конструкции ширм, драматургии или анатомии кукол.
И наоборот, несколько спектаклей, поставленных в совершенно разное время, могут объединиться в одной главе, если именно на них легче всего проанализировать определенную тему. А раз так, то и об участниках работы над этими спектаклями я буду говорить только в связи с решением той или иной темы.
В этой книге не будет творческих биографий актеров, художников, авторов и композиторов нашего театра с оценкой и анализом их личного творчества, потому что, повторяю, я не собирался да и не смог бы писать монографию о нашем театре.
Тема второй части книги остается той же, что и первой ее части. Она определяется названием «Моя профессия».
Только об этом я пишу и только свою работу ставлю на суд читателя. Но так как работа эта связана с вами, моими спутниками, помощниками, друзьями, и так как со многими из вас я работаю десять, пятнадцать, двадцать, тридцать, сорок и больше лет – то есть с самого основания нашего театра, – стремясь к единой цели создания нужных, полезных, интересных спектаклей, то вас первых я и должен благодарить за счастье этой работы. За постоянное ощущение взаимной помощи, за знания, которыми обогатили меня ваши таланты, ваши мысли, ваша преданность театру.
До свидания! До скорого свидания!
Мы еще много раз встретимся с вами и на страницах этой книги и в работе над новыми спектаклями.
Глава первая
Рождение театра
Тверская улица Горького
Весной тридцать первого года мне позвонили из Центрального Дома художественного воспитания детей и попросили прийти для переговоров об организации при этом Доме кукольного театра.
Сказали адрес: Тверская, Мамоновский переулок, 10; слезать с трамвая на остановке против Глазной больницы, находящейся на углу этого переулка.
Я не поехал на трамвае, а пошел пешком вдоль Тверской улицы, мимо памятника Пушкину на Тверском бульваре, мимо стен Страстного монастыря. Дошел до Глазной больницы и свернул в переулок.
Дом художественного воспитания детей называется сейчас Институтом художественного воспитания и переехал на улицу Разина, отдав это здание, которое и до сих пор стоит на том же самом месте, целиком Московскому театру юного зрителя. И найти его ни по старому адресу, ни по старым приметам сейчас уже невозможно.
Бывшая узенькая Тверская улица с низкими домами по бокам превратилась в широкую улицу Горького. На ней нет трамвая, машины по четыре в ряд двумя встречными потоками движутся по ее асфальту. Немногие большие дома увезены в сторону, а вместо маленьких домов возникли огромные здания, занимающие целые кварталы. Вдоль расширенных тротуаров в одну ночь выросли многолетние деревья и улица превратилась в липовую аллею.
На Тверском бульваре нет памятника Пушкину. Вместе со своим пьедесталом, вместе со старинными фонарями он торжественно пересек улицу и стоит сейчас в центре площади, а позади него, на том месте, где когда-то был монастырь, цветет окаймленный красным гранитом сквер и бьют фонтаны.
Мамоновский переулок получил имя знаменитой семьи русских актеров и называется теперь переулком Садовских. На углу этого переулка нет больше больницы, а стоит многоэтажный светло-желтый дом, в котором живут актеры Большого театра. Стопятидесятилетнее здание больницы уступило ему место, а само сперва выехало на середину улицы, постояло там немного, подумало день-другой, куда бы ему поспокойней устроиться, а потом развернулось и поехало в глубь переулка вместе со всеми больными и врачами, ни на минуту за время всего путешествия не прекращавшими лечиться и лечить. Поехало и остановилось в своем же больничном саду, обратившись фасадом прямо к подъезду бывшего Дома художественного воспитания детей, в который я полвека тому назад вошел, чтобы говорить о создании кукольного театра.
И если бы не передвигалась Глазная больница, не расширялась улица Горького, не были построены новые дома, не забили фонтаны, не протянулась аллея лип – не было бы и нашего театра, потому что все, что происходило на улице Горького, само по себе тоже является только маленькой частью того, что совершалось во всей стране.
Что уж тут говорить о липовых аллеях, когда в пустынях выросли леса, или о фонтанах, когда по новым руслам потекли реки, или о многоэтажных домах, когда в тех местах, где не было даже избушки, возникли города с фабриками и заводами!
Вместе с перестройкой всей жизни страны с быстротой невиданной и невероятной возникла и новая, социалистическая культура. Сотни тысяч школ, тысячи техникумов, университетов, институтов, музеев, библиотек. И на гребне этой волны поднялось искусство.
Русская и мировая классика пришла к народам востока и запада, севера и юга Союза Советских Социалистических Республик. Островского и Горького, Шекспира и Мольера стали играть на своем родном языке таджики и киргизы, якуты и карелы. Чайковский и Шопен, Глинка и Бетховен зазвучали и в деревнях и в горных аулах.
Возникла многонациональная советская литература, оперная и симфоническая музыка, открылись государственные драматические и оперные театры и на Украине, и в Грузии, и в Армении, и в Азербайджане, и в тех республиках, народы которых до революции совсем не знали профессионального театра.
Среди новых видов театра возникли и театры, которых никогда не было, не могло быть и нет ни в одной капиталистической стране: большие государственные театры для детей. Вместе со школами и Домами пионеров, вместе с книгами детских писателей, тысячами кружков юных техников, биологов, авиамоделистов, музыкантов, художников театры для детей включились в великое дело воспитания будущих граждан страны. И как одна из новых форм театра появились и театры кукол.
В тот день, когда в моей комнате раздался телефонный звонок и незнакомый голос из незнакомого
