— А? — Крук глянул на друга.
— Идиот есть? Надо бы че-нить перегрызть да завалиться поспать: сил нет. А дела могут и обождать.
— А-а-а, — протянул информатор. — Не, нету. Но Морс мне должен. Сейчас пойду гляну, что у него есть.
Крук поднялся и двинулся к стойке, за которой находился сам торговец святилища. Внешний вид Морса оставлял желать лучшего, и информатор это сразу заметил.
— Как самочувствие? — спросил Крук. — Ты неважно выглядишь.
Морс смотрел перед собой, но ничего не видел. Его светлые волосы торчали в разные стороны, словно солома. А худощавое лицо с перебитым и неправильно сросшимся носом осунулось еще больше. До этого торговец никогда не имел дел с наемниками. Теперь за его спиной время от времени прохаживался то один наемник, то другой.
— Крук…
Морс пробормотал имя информатора то ли утвердительно, то ли вопросительно.
— У меня нет идиота, но сейчас жизненно необходима еда, — многозначительно сказал Крук.
— А… Да-да, Крук, сейчас…
Морс, все так же ничего не видя перед собой, полностью погрузившись в свои мысли, исчез в дальней комнате. Вскоре он появился. Взгляд его стал несколько осмысленнее. В руках он держал несколько банок с концентрированной пищей. Крук поморщился, но в его положении выбирать не приходилось.
— Что случилось? — спросил информатор, принимая банки из рук торговца.
— Да… Неприятности с одним из наших. Собрались решать, как быть, а тут непредвиденные обстоятельства.
Морс немного наклонился вперед и понизил голос. Они с Круком всегда были в хороших отношениях, поэтому торговец решил поделиться с информатором свежими сплетнями.
— Слыхал про некоего Фана?
Крук кивнул.
— Так вот, он поступил хуже, чем мародер. Подставил пару толковых одиночек, а там и военные нагрянули. Устроили свалку. Что к чему, никто ничего не разберет, только вот как теперь быть нам, торговцам, — неизвестно. После инцидента с этим Фаном теперь непонятно, как все обернется. Возможно, прекратятся поставки необходимых вещей.
Глаза информатора в изумлении округлились.
Морс наклонился еще ближе и сказал уже почти шепотом:
— Только, Крук, пока особо не болтай, а то мало ли как все станется.
Информатор кивнул:
— Мы с Дели перекантуемся у тебя несколько дней?
— По мне хоть всю жизнь живите, — улыбнулся Морс.
Крук вернулся к столу, за которым сидели проводник и Немой, поставил банки.
— Сдается мне, что отдых откладывается, — сказал он ровным тоном.
— Что такое? — Дели поспешно вскрыл жестяное дно ножом и принялся выковыривать розовую массу.
— Морс говорит, что был инцидент с торговцем Фаном.
— И? — Дели доставал из банки ее содержимое, роняя куски на столешницу.
Немой взял одну банку и стал вертеть в руках.
— Чего уставился? Наваливайся, — сказал ему проводник с набитым ртом, потом повернулся к информатору. — Ну, и что там?
— Могут прекратиться поставки нужных вещей, — тихо произнес Крук. — Мы можем остаться без самого необходимого.
Шаман оказался пожилым, но довольно высоким. Кожа его ссохлась за долгие годы жизни, выцвела, и перед вошедшими проводником и погонщиком предстал седой сутулый старик в ужасных прохудившихся обносках. Лохмотья его настолько износились, что тяжело было определить, какими именно вещами они были раньше. Борода старика доходила до пояса, длинные волосы — до самых локтей. Он обернулся на звук и, сощурившись, посмотрел на вошедших. Шаман походил на излома, только без горба. В какой-то момент проводник и погонщик одновременно представили, как гипертрофированная рука мутанта выбрасывается вперед. Оба замерли. Сходство шамана с изломом — одним из самых коварных мутантов Зоны, способным даже говорить, — казалось очень сильным. Излом, как и этот шаман в лохмотьях, выглядел как суховатый старик. Единственное, что выдавало мутанта, — это его горб. У шамана его не оказалось.
Несколько светильников в балагане создавали достаточное количество света. Этому способствовали также большие прорези окон с козырьками над каждым, расположенные почти под потолком.
— Мы к шаману, — несмело произнес Дин.
— Я слушаю, — хриплым полушепотом ответил старик.
— Недавно в вашем лагере остановились погонщики… — начал Стреляный.
— Многие из них со щелочными ожогами, — закончил за него шаман.
— Они оставили раненого…
— Он умирает.
— Мы хотели посмотреть на него…
— Чтобы проститься?
Старик на некоторое время замер. На его теле не шевельнулся ни один мускул, не сдвинулась с места ни одна морщина, а прищуренные глаза словно остекленели. Потом шаман улыбнулся, обнажив серые кривые зубы.
— Он за ширмой, — сказал он уже не хриплым слабым голосом, а довольно низким басом.
Зная нрав шаманов, Стреляный и Дин не удивились и не придали значения тому, что пожилой седовласый человек сменил тон голоса. Они прошли за ним в один из углов балагана и заглянули за ширму. В обезображенном лежащем человеке погонщик с трудом узнал Фалю. В горле Стреляного застрял ком, и он ничего не смог сказать. Изуродованный ожогами погонщик все еще был жив, но в бессознательном состоянии. Его грудь слабо вздымалась, и только этот признак указывал на то, что он еще не умер.
— Это один из них. — Старик снова перешел на хриплый полушепот.
Стреляный отвернулся и отошел.
— Ты знаком с болезнями пустошей? — спросил Дин шамана.
Вопрос проводника казался не к месту. Просто Дин, увидев человека из каравана напарника, подумал о ведомой, которую оставил у некоего Филиппа. Они вместе с Самоклейкой столько пережили вместе, а Дин за всю дорогу с погонщиком даже ни разу не вспомнил о ней.
— Нет, — прохрипел старик.
Дин вспомнил о ведомой, но тут же забыл о ней, поглощенный насущными проблемами. Подозрения буквально рвали его на части. Внимательный и осторожный, Дин решил как можно скорее подтвердить догадки относительно места, куда они со Стреляным попали. Проводник оглядел жилище шамана:
— Балаган внутри поселка…
— Встречается часто. — Шаман снова начал игру в окончание фраз за собеседника.
— Те, кто приходят к вам…
— Рассказывают о том, что происходит.
— Они возвращаются?.. — Дин решил пойти на риск и задать провокационный вопрос старику прямо в глаза.
— Их мало.
— Мало тех, кто возвращается?
Глаза проводника стали почти лукавыми. Он весь напрягся, готовясь в любое мгновение выхватить оружие и разнести голову стоящего перед ним человека.
Старик на короткое время замер, а потом съежился и кинулся на Дина, обнажив крепкие зубы.
Дождь и густые кроны деревьев не позволяли видеть далеко, но не заметить поднимавшиеся впереди
