– Я буду стремиться стать таким, каким ты хочешь меня видеть. А теперь – как насчет обеда?
Она утвердительно кивнула.
– Просто я, наверное, не от мира сего… – сказала она, позволяя ему снять с нее шубу.
Он поцеловал ее в шею.
– Это я вел себя как болван.
Его губы были теплыми, но… не волновали. Элен вспомнила, как зажег ее Питер одним только поцелуем. А ведь прежде Чарльзу удавалось точно так же зажигать ее. Но, возможно, это был не огонь, а всего- навсего тлеющие угли. Впрочем, такое сравнение не было честным. Ведь той ночью в хижине она была сама не своя, нервы ее были на пределе, эмоции обострены. Так что переживания, связанные с Питером, нельзя принимать всерьез.
– Идем, – позвал Чарльз, и Элен подчинилась. Уже у дверей она услышала шум пропеллеров и теперь только поняла, почему на заводской автостоянке с самого утра была отгорожена обширная площадка. Выйдя из здания, они увидели вертолет. – Сегодня такой чудесный день. Я решил, что обед в «Приюте лыжника» с видом на горы доставит тебе удовольствие, – объяснил Чарльз, ведя ее под локоть к вертолету.
Забираясь в кабину, Элен твердила себе, что должна быть польщена. Но вместо этого она вспомнила, как жаловалась Стелла Дорвуд, что ей пришлось поставить свой автомобиль очень далеко от завода, потому что все ближайшие места парковки были оцеплены. Этим утром дул особенно пронзительный ветер, а Стелла была на седьмом месяце беременности. Элен представила, как Стелла сейчас глядит на них в окно и кипит от возмущения, поняв, что такие неудобства причинил ей каприз Чарльза. Эта мысль заставила Элен почувствовать себя не в своей тарелке.
– А после обеда немного покатаемся по склонам, – крикнул Чарльз ей в ухо, пока они пристегивали ремни.
– Я неподходяще одета для лыж, – напомнила Элен.
Он кивнул на два рюкзака.
– Один из них твой. Я попросил Марту сегодня утром купить для тебя кое-что.
Раньше Элен была бы польщена и растрогана его щедростью. Сейчас же ей вспомнилось суровое лицо Питера Уитли, который явно счел ее ловкой авантюристкой.
– Я ведь не начальник и не могу уходить с работы в середине дня.
– Зато я начальник и сказал Полу, что сегодня ты больше не вернешься.
Элен видела по его упрямо выдвинутому вперед подбородку, что спорить бесполезно. И она знала, что любую другую сотрудницу Пол назавтра вызвал бы к себе и объявил ей строгий выговор за самовольную отлучку развлечения ради. Но поскольку за ней стоял Чарльз, он ничего не скажет, оставит свои чувства при себе, и их отношения станут еще более натянутыми.
– Сегодня я с тобой поеду, но больше нам этого повторять не следует. Нечестно перекладывать свою работу на других.
Про себя она решила непременно поговорить с Полом, извиниться за свой сегодняшний уход и заверить, что не собирается превращать это в привычку.
– Тебе надо научиться расслабляться и радоваться выгодам, которые дает помолвка с боссом, – упрекнул ее Чарльз.
Элен собралась было напомнить, что пока еще не считает себя помолвленной, но мешал шум пропеллера. Она откинулась на спинку сиденья и принялась наблюдать, как земля уходит вниз.
– Как тебе нравится этот вид? – спросил Чарльз, когда они поднялись в воздух.
– Чудесный, – ответила Элен, преодолевая приступ страха. Она еще не говорила Чарльзу, что не любит летать. Хотя при необходимости и вступала на борт самолета, но удовольствия никогда не получала. Лишь один-единственный раз она хорошо себя чувствовала в полете. Это когда они с Питером спасали семью летчика Пайерса. Наверное, просто некогда было бояться. Да, но ведь и на обратном пути на место катастрофы она не испытывала страха, даже не нервничала, призналась себе Элен. Получается, что небывалым для себя спокойствием она была обязана присутствию Питера? «Ерунда, просто я слишком тревожилась о Пайерсах и забыла о себе», – решила она.
Чарльз принялся показывать ей различные достопримечательности и, к облегчению Элен, вполне довольствовался ее молчаливой улыбкой и кивками.
Когда они приземлились, Элен, все время полета крепко державшаяся за край сиденья, едва сумела разжать пальцы. Но все-таки справилась с этим и с достоинством покинула вертолет.
Пока лифт возносил их к ресторану на вершине горы, она пыталась вновь обрести чувство радостного волнения, которое раньше всегда испытывала в обществе Чарльза. Но ей по-прежнему было не по себе.
– Беру на себя смелость предположить, – сказал Чарльз, когда они разместились за столиком у окна и заказали напитки, – что ты готова меня простить. Другую возможность даже не хочу принимать в расчет. – Он наклонился к ней и подкупающе улыбнулся. – Где бы ты хотела провести медовый месяц? Я подумываю о Париже и Венеции. Оба эти города особенно хороши весной.
– Я не была ни в одном из них.
Элен представила, как они с Чарльзом прогуливаются по улочкам Парижа, а потом плывут в гондоле по Венеции. Но эти картины, вместо того чтобы привести ее в восторг, только еще больше смутили.
– Я не уверена, что готова строить планы на медовый месяц.
Чарльз насупился.
– Никогда не думал, что ты можешь быть такой ограниченной. В самом деле, ты ведешь себя как ребенок. Или тебе мало моего унижения? Чего ты еще хочешь от меня?
